Время Сталина: факты против мифов - Игорь Пыхалов

«Несомненно, самой зловещей фигурой среди руководителей Лубянки является Лаврентий Берия».[366]

Что же такого «зловещего» натворил Берия, чтобы заслужить подобную репутацию? Вопрос этот отнюдь не риторический.

«Берия Лаврентий Павлович не имел и не мог иметь отношения к организации т. н. „репрессий“ 1937 года ни по служебному положению, ни по причине физического отсутствия в центре событий.

Решение о проведении репрессий было принято Политбюро ЦКВКП(б) в 1937 году, а Л. П. Берия был в это время на партийной работе в Закавказье. Он был переведен в Москву летом 1938 года, а назначен наркомом внутренних дел в декабре 1938 года, когда репрессии уже закончились.

Право голоса на Политбюро Л. П. Берия получил только в 1946 году, а до этого, с 1939 года, он был только кандидатом. Лишь с 1946 года можно говорить об участии Л. П. Берия в принятии политических решений.

Л. П. Берия был наркомом внутренних дел с декабря 1938 до 1945 года, а затем всего три месяца в 1953 году. В течение 8 лет после войны он, вопреки распространенному мнению, не курировал правоохранительные органы, так как был полностью занят более важными делами.

Независимо от того, считать ли репрессии и ГУЛАГ благом или преступлением, Л. П. Берия непричастен к их организации».[367]

В самом деле, если обратиться к статистике репрессий, то выясняется, что за неполных 15 лет с 1939 года до дня ареста Берии в СССР было осуждено к высшей мере 54 253 человека (из них 42 149 — в 1941–1945 гг.), в то время как в 1937–1938 гг. было вынесено 681 692 смертных приговора.[368]

Кроме того, как справедливо сказано выше, Берия занимал должность наркома внутренних дел СССР лишь до 29 декабря 1945 года.[369]

Одним из обвинений в адрес Лаврентия Павловича является то, что он якобы уничтожил кадры «честных чекистов», воспитанные Дзержинским:

«Именно Берия был организатором чисток НКВД, репрессий среди дипкорпуса».[370]

Сторонники подобной точки зрения не гнушаются и прямых подлогов. Вот, к примеру, еженедельник «Новости разведки и контрразведки» рассказывает о судьбе советского разведчика Федора Карповича Парпарова:

«27 мая 1938 г. Парпаров был арестован по указанию Берии и находился под следствием до июня 1939 г. Освобожден из-за отсутствия состава преступления (шпионаж)».[371]

Между тем, Берия был назначен 1-м зам. наркома внутренних дел лишь 22 августа, а наркомом — 25 ноября 1938 года.[372] До этого момента он в течение 7 лет возглавлял Компартию Грузии, не имея никакого отношения к НКВД, и, разумеется, не мог отдавать указания об аресте сотрудников госбезопасности. А вот к освобождению Ф. К. Парпарова Берия имел самое непосредственное отношение, тем более, что через 4 месяца тот был вновь зачислен в штат внешней разведки. Разумеется, обывателю простительно не знать, что 27 мая 1938 года Берия ещё находился на партработе в Тбилиси, однако автору статьи полковнику СВР Владимиру Карпову это должно быть известно по долгу службы.

Ещё больше таких, с позволения сказать, «анахронизмов» в изданном в 1995 году СВР биографическом справочнике «Ветераны внешней разведки России».

«По указанию Берии к середине 1938 года почти все резиденты внешней разведки были отозваны в Москву, многим из них выражено недоверие, и назад они не вернулись».[373]

Как мы только что выяснили, в середине 1938 года Берия все еще находился в Тбилиси и никаких указаний резидентам отдавать не мог.

Своеобразный «перл» содержится в биографии разведчика Григория Сергеевича Сыроежкина:

«В 1938 году [Сыроежкин] в частной беседе высказал мнение о невиновности Тухачевского и других военачальников, дела которых были состряпаны Берией и его подручными».[374]

Не будем здесь обсуждать, «состряпано» ли дело Тухачевского, или же военный заговор действительно имел место, однако в любом случае Тухачевский с компанией были осуждены и расстреляны ещё в июне 1937 года, т. е. опять-таки без участия Берии.

Менее очевиден подлог в биографии Павла Михайловича Фитина, возглавлявшего внешнюю разведку накануне Великой Отечественной войны:

«После войны Берия рассчитайся со строптивым начальником разведки, который оказался прав в отношении сроков нападения Германии на СССР. В конце июня 1946 года по его распоряжению генерал-лейтенант Фитин был освобожден от занимаемой должности, на которой блестяще зарекомендовал себя в годы войны. До конца того же года он находился в распоряжении Управления кадров МГБ СССР.

В декабре 1946 года П. М. Фитина направляют заместителем уполномоченного МГБ в Германию, где он находился до 1947 года.

В 1947 году его вновь понижают в должности: П. М. Фитин назначается на пост заместителя начальника Управления госбезопасности по Свердловской области. Затем Берия перебрасывает его в Алма-Ату.

Однако Берия не решился на прямую физическую расправу с П. М. Фитиным, очевидно помня, что Сталину известен его вклад в информационное обеспечение победы над врагом. В 1951 году Берия распорядился уволить его из органов госбезопасности „по неполному служебному соответствию“ без военной пенсии, так как опальный генерал-лейтенант не имел соответствующей выслуги лет.

Лишь после ареста и суда над Берией и его подручными в 1953 году П. М. Фитину удалось устроиться директором фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, где он работал до конца жизни».[375]

Опять-таки, не будем здесь выяснять, насколько «блестяще» зарекомендовали себя Фитин и его подчиненные. Лучше посмотрим, как выглядит его послевоенная биография согласно архивным документам:

с 12 мая 1943 г. — начальник 1-го управления НКГБ (позднее — МГБ) СССР;

с 15 июня 1946 г. — в распоряжении управления кадров МГБ;

с сентября 1946 г. — зам. уполномоченного МГБ в Германии;

с 1 апреля 1947 г. — зам. начальника УМГБ Свердловской области;

с 27 сентября 1951 г. — министр госбезопасности Казахстана;

с 16 марта по 16 июля 1953 г. — начальник УМВД Свердловской области;

29 ноября 1953 г. — уволен из МВД по служебному несоответствию.[376]

Итак, во-первых, к 15 июня 1946 г. Лаврентий Павлович уже не руководил органами госбезопасности и, следовательно, не имел отношения ни к снятию Фитина с поста руководителя разведки, ни к его последующим перемещениям. Во-вторых, именно после ареста Берии «опальный генерал-лейтенант» был сперва снят с должности, а затем и уволен по служебному несоответствию. Впрочем, Фитину, можно сказать, повезло — похоже, Берия действительно его недолюбливал и поэтому, став в марте 1953 года министром МВД к себе не приблизил. А то быть бы Павлу Михайловичу расстрелянным по приказу Хрущёва.

Почему же именно Берия, а не Ежов или, скажем, Ягода выбран демократами на роль кровожадного монстра?

Выше мы уже ссылались на книгу Н. Петрова и К. Скоркина «Кто руководил НКВД 1934–1941». Среди прочей интересной информации, в этом фундаментальном справочнике имеется и анализ национального состава руководства НКВД соответствующего периода.[377] Этот анализ примечателен тем, что во-первых, выполнен сотрудниками «Мемориала», которых трудно обвинить в антисемитизме, а во-вторых, отвечает критериям научности — составлен на основе архивных данных, авторы чётко определяют рассматриваемый контингент:

«В исследовании нами учитывались наркомы внутренних дел СССР и их заместители, начальники управлений и отделов центрального аппарата НКВД, наркомы внутренних дел всех союзных и автономных республик (исключение составила Нахичеванская АССР), начальники УНКВД краёв и областей, входивших в состав РСФСР, УССР, Белорусской ССР и Казахской ССР. Не учитывались руководители НКВД тех автономных областей РСФСР, которые не изменяли в рассматриваемый период административный статус, а также руководители НКВД областей в составе Киргизской, Таджикской. Туркменской и Узбекской ССР. В то же время начальники УНКВД тех автономных областей РСФСР, чей статус повысился до автономных республик нами учтены».[378]

Получается весьма любопытная картина. На момент создания НКВД 10 июля 1934 г. из 96 руководящих работников 30 были русскими, а 37 — евреями. Кроме того, имелось 4 поляка, 7 латышей и 2 немца. На момент снятия Ягоды (26 сентября 1936 г.) ситуация усугубляется: из 110 руководителей 43 — евреи, 33 — русские, 5 — поляки, 9 — латыши, 2 — немцы. Таким образом, сложилось явно ненормальное положение, когда среди высшего слоя руководителей органов госбезопасности 14,5 % составляли выходцы из стран — вероятных противников СССР, а доля евреев достигла почти 40 %, превысив долю русских, украинцев и белорусов вместе взятых.