Люциана. Трилогия - Алекс Джиллиан

— У нас вся жизнь впереди, хоть я уже и не молоденькая девочка, но кое-чего мы успеем. — Мила весело рассмеялась. — К черту грусть и сожаления. Жизнь коротка, и надо ее прожить так, чтобы не было мучительно больно.

— А ты уверена, что тебе не больно? — серьезно спросил он. — Что ни о чем не жалеешь, что все в своей жизни сделал правильно.

— Конечно, нет. Но мы учимся на своих ошибках. Так ведь?

— Да. — согласился Вадим, крепко обнимая любимую. — Чего ты боишься, Мила?

— А с чего ты взял, что я боюсь? — удивленно спросила она, вдыхая родной аромат его одеколона.

— Потому что все боятся. Я, например, боюсь потерять тебя. — признался он. Мила глухо рассмеялась и чмокнула его в губы.

— Дурачок, как ты можешь потерять меня? Мы же с тобой, как одно целое. Навсегда. Так?

— Так. — он мягко улыбнулся, но Мила чувствовала тень сомнения в его душе. Что тревожит его, что не дает покоя? Как ни пыталась она проникнуть в глубины его сознания, он не открывался ей до конца, словно что-то прятал. Выходит, тайны не только у нее.

Со следующего дня началась полноценная рабочая неделя. Мила и не заметила, как в город яркими красками и теплым ветерком прокралось лето, задышав ароматами цветов и травы, запев вечерними соловьями в ее саду…. и накрыв пылью туфли, стоило прогуляться пешком от офиса до кафе, и запищав комарами, что уж совсем было неприятно. Ну, почему в мире нет абсолютного совершенства? Без всяких изъянов и недостатков. Ведь в любом прекрасном моменте, красивой вещи, хорошем поступке, обязательно найдется несколько мерзких "но". Мила старалась не забивать свою голову подобными рассуждениями, но иногда они приходили сами собой. Наверно, она стареет. Хотя иногда подумать необходимо, если эти мысли на пользу. Но сейчас у Лариной на подобную роскошь просто не было времени. На голову свалились новые заманчивые проекты, даже пришлось расширить штат, чтобы справляться вовремя с поставленными задачами. Но она еще умудрялась в промежутках между работой и сном изучать книги о беременности и воспитании детей, и слушать классическую музыку, чтобы с утробы матери приучить малыша к прекрасному. Она даже перешла с любимых красных тонов на мягкие розовые и бледно голубые, а перед сном вслух читала русско-английский словарь. Вадим находил ее поведение в высшей степени забавным и нелепым, но с ней подобными мыслями не делился. Вдруг еще зальется слезами. Уж пусть лучше чудачится. Он и так не сомневался, что их ребенок вырастет самым умным и замечательным.

В один из теплых пятничных вечеров, Алекс пригласил Милу посидеть в одном из соседствующих с офисом ресторанов. Он отправил жену с ребенком с санаторий и теперь сильно скучал. Мила была не против составить компанию старому приятелю, тем более, что Вадима тоже услали на три дня в Питер, а бродить одной по огромному дому не больно-то хотелось. С тех пор, как они переехали, Мила не оставалась одна. Она прекрасно понимала, что боятся нечего. Дом под охраной, двери крепкие. Ничего не случится. Просто она боялась одиночества и воспоминаний, ненужных мыслей.

— Остались одни, как персты, — наливая в стакан виски, вздохнул Алекс. Они выбрали самый дальний от входа столик. Тихая музыка, приглушенный свет и небольшое количество людей — то, что нужно для приятного вечера. Мила заказала себе молочный коктейль и эклеры и теперь с удовольствием поглощала заказ.

— Да, но это ненадолго. Скоро вернутся твои домочадцы, и ты снова заноешь, что устал от шума. — сказала Ларина. Розанов согласно кивнул.

— Что бы я без них делал? Юля вдохнула в меня жизнь, а Карина…. Она просто чудо. — он улыбнулся. — Ты тоже скоро поймешь, какое это чудо — иметь ребенка.

— Как ты догадался? — вытаращив глаза, спросила Мила.

— Закрой рот, а то у тебя такой нелепый вид. — рассмеялся Розанов. — Все признаки беременности на лицо. Смена стиля, одержимость классической музыкой, перепады настроения, блеск в глазах. Я сто лет не видел тебя такой счастливой. С тех самых пор, как….

— Не надо. — с мольбой взглянула на него Мила. — Не напоминай. Ты знаешь, как я это не люблю.

— Мне просто интересно, почему у тебя не сложилось с тем парнем? Нашел себе помоложе? — не отступил от темы Алекс. Мила бросила на него убийственный взгляд.

— Да, уехал со своей служанкой. Да, и какой смысл об этом вспоминать! У меня есть Вадим, я жду ребенка.

— Замечательно, конечно. Но я помню, как вы тогда смотрели друг на друга. Этот мальчишка был влюблен. Наверняка, ты сама спугнула его, а меня лечишь рассказами о служанке. Было, правда, в нем что-то настораживающее. Я бы даже сказал, пугающее. Глаза странные, жуткие, словно он гораздо старше, чем кажется. Но, с другой стороны, какой нормальный мужик откажется от такой женщины, как ты?

— О, не льсти. Я, конечно, не уродина, но и не супермодель, да и не девочка давно.

— Женщина, как хорошее вино….

— С годами все кислее. — засмеялась Мила, отхлебнув коктейль. — Вкуснятина какая. И как в тебя лезет это виски?

— Раньше ты никогда не отказывалась пропустить со мной стаканчик. — припомнил Алекс. Голубые глаза озорно блеснули. Мила погрозила ему пальцем.

— Все, Розанов, я теперь другой человек. — сообщила она.

— Да, ладно. Тебя не переделаешь. Как была немного с приветом, так и осталась, просто амплуа поменяла. — он расхохотался, а Ларина обиженно насупилась. Но ненадолго. На него было трудно обижаться и бесполезно. Чувство юмора у него такое, видите ли.

— Нет, Ларина, и все-таки я тебя люблю. Ты человечище с большой буквы. Настоящий друг.

— Все, ты перепил…

— Нет, я серьезно. Мы столько прошли вместе, и в самые тяжелые моменты моей жизни ты всегда находила нужные слова, поддерживала меня, подставляла свое плечо. Ты можешь кричать и ругаться, но в глубине души ты порядочный и чистый человек.

— Ага, запиши меня в ранг святых. — усмехнулась Мила. Алекс плеснул себе еще в стакан. Его взгляд заметно отяжелел и помутнел. Видимо, долго ей придется его выслушивать. Обычно, после этого предисловия начинались разговоры о Жанне….

— Ты знаешь, а Жанна всегда мне говорила, какая ты классная. — начал он, и Ларина улыбнулась про себя. Ну, до чего же некоторые особи мужского пола предсказуемы.

— Скажи мне, почему ты всегда вспоминаешь о ней, когда выпьешь лишнего? — в лоб спросила Мила.

— А я всегда ее вспоминаю. Она у меня в сердце. — он дотронулся до груди, и глаза у него стали грустными, как у побитой собаки. — Наверно, это ужасно звучит, но, когда я смотрю на жену, то представляю на ее месте Жанну и думаю, какой бы была наша с ней жизнь, какими бы были наши дети. Я чувствую себя при этом ужасным предателем. Я ведь люблю жену. Но это совсем другое чувство.