Цветы из бури - Лаура Кинсейл

Кэбмен был изрядно удивлен, когда Жерво направился к дверце экипажа, но поспешно слез с козел, предложил Мэдди и герцогу помощь и осыпал их комплиментами. Тем временем крики и топот бегущих ног становились все громче и громче.

Кэбмен посмотрел в ту сторону и затем спросил Жерво:

— Куда прикажете, милорд?

Герцог так стиснул руку Мэдди, что она охнула. Переведя дыхание, она сказала:

— Челси… Нет! — Туда нельзя, там ее знают. Голоса приближались. У нее не оставалось времени на раздумья. О, скорее! Времени на размышления не оставалось. — Ладгейт-Хилл!

— Джон Спринт доставит вас туда в одну секунду, вот увидите! — Возница захлопнул дверь, и через минуту она услышала, как он щелкнул лошадь кнутом. Как ни странно, они поехали довольно быстро, преследователи отстали, и скоро шум погони сменился скрипом и громыханием жалкого экипажа.

Мэдди откинулась на спинку сиденья.

— Мы не должны были этого делать. Не должны! — Она прикрыла рукой рот. — А… у вас есть деньги?

Жерво не ответил, нахмурился и схватился за ремень. В его глазах было недоумение, как будто он не понимал ее слов.

— Деньги! — воскликнула Мэдди, не в силах скрыть отчаяние.

Жерво нерешительно посмотрел на нее. Мэдди тихо застонала.

— У меня нет даже шиллинга…

— Шиллинга, — по своей привычке Кристиан повторил последнее слово, сердито заворчал и хмуро отвернулся. Кэб свернул за угол и, подбросив их на выбоине, заскрипел колесами. Жерво положил ноги на сиденье напротив и толкнул ее плечом.

Внезапно он рассмеялся.

— Мэдди-девочка. — Он нагнулся и сорвал пряжку со своей парадной туфли. — Деньги.

Глава 16

Мэдди в жизни не держала сразу столько денег. Она так и шла по улице с портмоне в руках, опасаясь спрятать его.

Сотни фунтов, казалось, оправдывали их побег — теперь возвращаться назад было не обязательно.

После того как Мэдди расплатилась с возницей, Жерво посмотрел на нее так, как будто спрашивал, что делать дальше. Он крепко держал ее за локоть и в этом чувствовалась странная смесь зависимости от нее и в то же время покровительства.

Когда герцог шел рядом с ней, ни один мальчишка с тачкой не кричал на нее, что она загораживает дорогу, ни один сварливый прохожий не сталкивал ее на грязную мостовую, а скорее сам уступал ей путь.

Герцог был широкоплеч и выглядел величественно, а в его синих глазах отражалось беспокойство, недоумение, которое возникает, когда смотришь на небо в последний миг исчезающих сумерек, на единственную звезду над головой; когда разрушается привычная иллюзия и надежный небесный свод растворяется и обнаруживает свою подлинную, поражающую воображение бездонность.

Так же и она чувствовала, что распался весь понятный ей мир; трудно было себе представить, что Архимедия Тиммс стоит на кишащей народом улице и не знает, что ей делать с герцогом Жерво.

Не придумав ничего лучшего, она пошла вперед. Она должна найти место, где он будет чувствовать себя вне опасности. Какое бы наказание ни грозило ей, к вечеру Мэдди должна повидать отца, — иначе он будет очень беспокоиться, когда узнает, что она сбежала вместе с герцогом.

Она не совсем представляла себе, какие законы и правила нарушила и какие обвинения ей предъявят, но в том, что леди де Марли знала их отлично, Мэдди не сомневалась.

Все страдания, которые сопровождали его, должны быть перенесены. Но она боялась того, что станет с отцом, если ее посадят в тюрьму. Герцог сжал ее руку и заставил Мэдди остановиться. Прямо перед ними из-под вывески «Белль Соваж» сопровождаемый пронзительными звуками, выехал экипаж, заскрежетал колесами по улице.

Как только он потерялся среди других экипажей в сгустившемся тумане, Жерво повлек Мэдди за собой в ворота постоялого двора. Помощник конюха, ловко орудовавший метлой, очищая проход от грязи и лошадиного помета, проворно отскочил, пробормотал нечто приветственное и дал им дорогу.

Пассажиры столпились внутри двора вместе со своими саквояжами, баулами и тюками. Загружался еще один экипаж, черно-желтый, до Ньюмаркета, лошади стучали подковами по булыжникам.

Жерво сразу направился за билетами. В дверях он пропустил вперед Мэдди и слегка подтолкнул ее. Они еле протиснулись в толпе, окружавшей кассу. Несмотря на необычные одежды Мэдди и герцога, никто не обратил на них ни малейшего внимания. Служащие были слишком заняты закидыванием пакетов в оберточной бумаге, горой возвышавшихся за прилавком, в ячейки, клиенты приставали к ним с вопросами или пытались привлечь внимание какого-нибудь носильщика.

Жерво прижал ее в угол, стал спиной к собравшимся и нагнулся к ее уху.

— Едем, — попытался он сказать шепотом. Тихо не вышло, но в общем шуме это не имело значения. Мэдди взглянула на него.

— Куда?

Вопрос, по-видимому, был выше его понимания.

— Едем, — повторил он. — Двое.

— Я — нет, — решительно ответила она.

Какая-то дама с двумя маленькими девочками на руках протиснулась за его спиной к хвосту той очереди, что покороче. Жерво положил руку на плечо Мэдди.

— Двое, — повторил он настойчиво.

— Я не могу…

Его пальцы впились ей в кожу.

— Домой. Шер… — он заскрипел зубами от усилия, — … во.

Сама по себе это была не такая уж плохая идея, разве что Мэдди не имела представления, где находился его дом и каким образом он сможет добраться туда. Кроме того, не было никакой гарантии, что его родственники снова не отправят герцога в сумасшедший дом.

— Домой, — настаивал он. — Мэдди-девочка.

— Где твой дом? — спросила она. — Где?

Вопрос озадачил его. Кристиан заворчал, отпустил Мэдди и повернул ее лицом к стене. Оказалось, что на стене, к которой он ее прижал, висели почтовые квитанции и пожелтевшая, с ободранными краями карта Англии, причем краска вблизи Лондона была протерта до дыр и покрылась трещинами от долгого пользования. Жерво показал рукой на ту часть карты, которая сохранилась лучше всего, далеко на запад, туда, где зеленая краска Англии встречалась с красной краской Уэльса.

— Нет! Вы не можете так далеко ехать один.

Он снова схватил ее за плечо. Мэдди чувствовала спиной его близость, Кристиан почти обнимал ее, сдвинув капюшон с ее головы. Он обвил Мэдди руками и прижал к себе, прямо там, среди желающих уехать на дилижансе.

— Двое, — сказал он ей на ухо. — Домой.

Мэдди попыталась отстраниться, но он не пускал ее, снова зажав между собой и стеной с картой. Она не знала, как ей быть. Кое-кто из покупающих билеты стал обращать на них внимание. Мэдди воображала, как эти люди возмущаются и осуждают ее, а что еще они могли думать о ней, в разорванной юбке, с непокрытой головой, в объятиях мужчины. Он почти касался губами ее уха.