Амалия и Золотой век - Мастер Чэнь

Полковник Оливарес снова прокашливается в микрофон. Большой барабан за его спиной продолжает ритмично звучать – но сейчас его утробный гул еле слышен.

– Маскарад! – снова восклицает Оливарес. – Маскарад – это когда не все так, как оно кажется! Посмотрите на этого уважаемого старого китайца, которого, как мы думали, зовут Ли. Но это же маска! Добро пожаловать, господин адмирал Идэ! Добро пожаловать! Это было неправильно – представиться чиновникам иммиграции Содружества чужим именем. Но, наверное, у вас были к тому причины, и, чтобы исправить эту ошибку, достаточно обратиться вот к этому домино в маске – и тогда все будет хорошо!

Филиппинская толпа опять начинает смеяться, японцы неуверенно переглядываются.

– Профессор Фукумото! – выговаривает Оливарес и дает легкого петуха. – А вы маска или нет?

Переводчик что-то шепчет белому Пьеро, тот начинает на всякий случай улыбаться.

– Да, вы и правда профессор, и правда Фукумото! – читает Оливарес по бумажке. – Но оказывается, пока вы вели здесь свои исследования, вас сразу после Рождества назначили вице-министром коммерции! Добро пожаловать, профессор и вице-министр, мы всецело за торговлю, если она честная!

Кто-то в толпе начинает понимать: творится что-то почти серьезное, вот и генерал в недоступной высоте все так же грозно возвышается над нами и не шевелится.

Я нервно бросаю взгляд на Руди, он показывает рукой: все помню.

– Господин репортер Накамура! – угрожающе говорит полковник Оливарес. – Ваша маска великолепна, но кто вы на самом деле? Ведь настоящий репортер Фукуичи Накамура еще вчера сидел в своей «Майничи»!

К гулу большого барабана присоединяется еле слышная дробь маленького.

– А еще, господин Накамура, у вас есть револьвер, из которого вылетают пули, точно такие, как нашли в подушке одной комнаты в отеле «Пальма-де-Майорка»! – веселым голосом продолжает Оливарес. – И я говорю вам, господин Накамура: таких масок на наших карнавалах нам не надо!!!

Он же не очень-то понимает английский, в очередной раз вспоминаю я. Вот сейчас, сейчас, нельзя, чтобы на карнавале пролилась кровь…

– Ребята в масках констеблей – делайте свое дело! – командует полковник.

Какие там маски – констебли в полном облачении маршируют к японской группе.

А Накамура с его глупыми перьями на голове, как и два молодых японца рядом с ним, выхватывают револьверы.

И тут сзади нас с Элистером, стоящих рядом с полковником, раздаются характерные металлические щелчки.

Оливарес переглядывается со мной, я киваю – все по сценарию.

– Вы на прицеле, Накамура! – провозглашает Оливарес. – Я же говорил, что на маскараде многие – на самом деле не те, чем кажутся! Позвольте вам представить новый бэнд несравненного Руди Вэлли: оркестр береговой охраны вооруженных сил Американских Штатов! Да, эти парни разбираются не только в музыке!

Я бросаю взгляд назад: все веселые ребята в белых костюмах довольно уверенно держат направленные на Накамуру и его спутников револьверы. Кроме двоих, потому что барабаны продолжают звучать.

И констебли уже совсем близко.

И Накамура, как я и ожидала, медленно направляет ствол револьвера на себя.

Да где же этот чертов?..

Но он здесь.

– Накамура-сан, котэй га кендзиру!

Этот дикий визг в микрофон издает тощий, опирающийся на трость человек в белом костюме, с белыми волосами и белой бородкой, без маски.

Накамура замирает, глядя на это создание расширенными глазами.

И констебли успевают сделать свое дело, вырвав револьвер из его руки и обезоружив двух его соратников.

Вот и всё.

– Раз, два! – звучит у меня за спиной голос Руди. И, без вступления, медленное и нежное: «Rain! Let us cuddle in the rain!»

– Констебли – молодцы! А теперь будет румба, самба и какие угодно танцы! – выкрикивает напоследок Оливарес, заглушая музыку. – И боги спускаются на землю!

Лучи прожектора, так и не покидавшие верхушку стены, дрогнули, провожая генерала, уверенной походкой спускающегося, наконец, по тем же ступеням: зло наказано, можно повеселиться.

Вот он внизу, толпа начинает придвигаться к нему, полукруг размывается – но генерал пробивается ко мне, вежливо избавляясь на ходу от поклонников.

– Вы хорошо поработали сегодня, ведь так? – строго, но ласково говорит он мне. Я скромно киваю и кладу руку на плечо Элистера.

Что сейчас, интересно, будет?

– Макартур, – почти обвиняюще говорит мой муж. – Тартан – зеленый, черный и золотистый? Боевой клич – «Прислушайся! О, слушай!» Ведь так?

Генерал высоко поднимает брови.

– Макларен, – поясняет Элистер, строго глядя ему в глаза. – Элистер Макларен.

– Те Макларены, которые от Глазго – на юго-восток? – тихо произносит генерал, начиная улыбаться. И они обсуждают эту замечательную тему еще минут пять, и десять…

А меня твердо уводит от них Магда.

– Тони орал эту фразу для тренировки раз двадцать, как ворона, пугая горничных, – с неудовольствием выговаривает она мне. – Он что теперь, заговорит у меня еще и по-японски? Я так и не поняла, что это значит. Котэя могу себе представить, конечно.

– Это значит – «император запрещает», – просвещаю ее я. – Все, что может остановить на какое-то время японца. И еще вид человека с белыми волосами и в белых одеждах – образ смерти. Сработало. Тони доволен?

– Старый пес говорит, что никогда еще не пугал японцев дикими криками, ему понравилось, и надо бы повторить этот милый опыт. Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы эти косоглазые мартышки начали с перепугу лупить из своих стволов по толпе?

– Я уверена, по прежнему опыту нашего с тобой общения, что у ребят Руди не было в таком случае ни единого шанса успеть выстрелить раньше тебя.

– И ты права. Слушай, моя дорогая…

Магда оглядела всю сцену вокруг – огни, голоса, траектории летучих мышей в лучах прожекторов, музыка, смех.

– Слушай, ты потратила на этот чертов балаган кучу денег. Тебе дешевле было приплыть к нам на Западное побережье первым классом и просто пойти послушать Руди. И даже притом, что этих денег у тебя девать некуда, – зачем? Чтобы с музыкой поймать япошонка в перьях на голове? А почему бы местным копам не пристукнуть его в первой попавшейся канаве, если уж он, как я понимаю, шпион? И не маленький, если ты взялась за это дело? Да-да, не смотри на меня, с тобой давно все ясно. И все же – зачем весь этот мюзикл?

Я смотрю на счастливую толпу, на Тони, который говорит о чем-то с генералом, обнимая Элистера за плечи, – ну конечно, Тони же теперь профессор в том самом Уэст-Пойнте, где бог войны был начальником не так уж давно… Есть о чем поговорить.

– Магда, – говорю я. – Шпионы еще будут. И будут револьверы, аэропланы и корабли. Но есть вещи поважнее. Скажи, если здесь что-то начнется, начнется по-настоящему, – на чьей стороне окажутся все эти люди? А если, хуже того, начнется у меня дома – на чьей стороне будут подданные моей империи, о которой здесь без смеха никто уже не говорит? Я тут почитала некоторые документы, насчет возвращения всяких народов обратно в Азию. А если это сработает? Где тогда будем мы с тобой?

– Это так серьезно? – Магда внедряет сигарету в длинный мундштук и отставляет его в сторону. – Это близорукие япошата в своих очках куда-то полезут? Мало им Маньчжурии? Ты что-то знаешь?

– Не знаю. Но что-то будет.

– И это значит, и наши идиоты будут воевать? Слушай, мы только-только, ну всего два года как отошли от ужасов сухого закона. Посмешище всего мира. Хуже войны. Ты можешь представить Мэри Пикфорд, пьющую лягушачий шампунь, не менее чем «Дом Периньон», из чайника и чайной чашки? А ведь было. А тут еще и война. Ведь ты об этом говоришь?

– Об этом, Магда. Об этом. Но не о твоей Америке. О моем мире. Понимаешь, должно быть что-то, за что люди будут драться. За то, чтобы любой ценой вернуть золотой век, золотой для богатых и бедных. И что это такое? Вот этот праздник они не забудут. Я сделала что могла. А дальше – пусть думают и помнят.

– Да уж… – цедит Магда, прислушиваясь к чистым аккордам меди.

А на нас накатывается толпа масок, чуть не затоптав.

– Вики! – восклицаю я. – Вас нельзя не узнать. Эти три бриллианта на шее – все равно что личная подпись!

– Спасибо, дорогая Амалия! – смеется она из-под маски. – Послушайте, а как у вас это здорово получилось – леди Амалия, сэр… как его зовут? А ведь из вас вышла бы настоящая леди. А эти ордена у вашего кавалера – блеск! Настоящий рыцарь.

– Вики, – скромно опускаю я взгляд на свою шелковую сумочку и руки в длинных перчатках. – Вы удивитесь. Но пока я изучала здесь, с вашей помощью, коммерческие возможности вашей новой страны, Элистер ездил в Лондон получать последний из этих орденов. Они все настоящие, Вики. Он теперь и правда рыцарь. Одним из первых указов нового короля. И, соответственно, я… Но я благодаря вам никогда не забуду, кто я такая на самом деле. Местиса. Я правильно выговариваю?