Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

За столом Гриффиндора кто-то было зааплодировал, но тут же получил от своей соседки такую оплеуху, что магл на его месте не досчитался бы зубов.

— Тридцать очков с Гриффиндора, и отработки в течение первого месяца следующего года, — голосом МакГонагалл впору было дробить камни.

— Ложь! — заорал вскочивший из-за стола высокий слизеринец. — Ложь! Ложь! Тёмный Лорд вернётся, он… он покажет вам всем, что значит…

— Мистер Джагсон, — заговорил Северус Снейп. Его голос дрожал, он был совершенно не похож на его привычный голос и звучал негромко, но слизеринец всё равно замолчал. — Роберт. Тёмный Лорд убил твоего отца.

Роберт Джагсон испустил жуткий, яростный вопль и бросился прочь из Большого Зала, а Драко Малфой съёжился, словно от невыносимой боли, и издал звуки, которые никто не услышал, поскольку Зал утонул в гомоне голосов.

Гарри приподнялся со скамьи и замер.

что ты скажешь Драко, тебе нечего ему сказать, ты не можешь просто взять и подойти к нему, и делать вид, что ты его друг…

ты хочешь всё исправить, ты хочешь, чтобы стало лучше, но ты не сможешь это исправить, ты не сможешь исправить то, что ты сделал с ним, что ты сделал с Винсентом и Грегори, что ты сделал с Теодором…

Мир в глазах Гарри расплывался — он едва видел, как Падма Патил встала и направилась к столу Слизерина, к Драко, и как Симус направился к Теодору.

И поскольку Гарри прочёл отцовскую коллекцию фэнтези и фантастики, поскольку он десятки раз читал о том, как другие герои оказывались в такой ситуации, перед его внутренним взором появился образ Шизоглаза Хмури, человека в шрамах по имени Аластор. И этот образ говорил, — точно тем же голосом, которым он обращался к Альбусу Дамблдору в его воспоминании, — что Пожиратели Смерти направляли на Гарри палочки, что они сами выбрали принять Тёмную Метку, что их преступления искупить невозможно и даже воображения Гарри, скорее всего, не хватит, чтобы эти преступления хотя бы представить. Что они отказались от деонтологической защиты, которой обладают все хорошие люди, и сами причислили себя к тем, кем можно было пожертвовать, если на это появятся веские причины. Что Гарри было необходимо спасти своих ни в чём не повинных родителей от пыток и Азкабана, что нужно было защитить мир от Волдеморта. Что самые обычные авроры и судьи, совершая обыкновенное правосудие, не совсем однозначное, но всё же необходимое для общества, вынуждены совершать гораздо более спорные с моральной точки зрения поступки, чем убийство закоренелых Пожирателей Смерти, направляющих на тебя палочки. Если содеянное Гарри — неправильно, если неправильны даже более морально спорные поступки, чем совершённое им, то человеческое общество в нынешнем его виде не могло бы существовать. Никто в здравом уме не стал бы винить Гарри за его действия. Невилл не стал бы винить его, профессор МакГонагалл не стала бы винить его, Дамблдор не стал бы винить его, даже Гермиона сказала бы, что он поступил правильно, как только бы узнала.

И всё это было правдой.

Но правдой было и другое. Некоторая часть Гарри в тот миг посчитала, что после уничтожения ведущих сторонников чистоты крови перестраивать магическую Британию станет проще и удобней. Это соображение не было важным, но оно было учтено в те мгновения, наполненные лихорадочными мыслями. Гарри оценивал, не приведут ли его действия к катастрофическим последствиям в долгосрочной перспективе, и пришёл к выводу, что всё будет нормально. Но в тот момент он забыл, что у Пожирателей Смерти есть дети в Хогвартсе и что один из них — отец Драко. Даже если бы он об этом не забыл, это ничего бы не изменило. Совсем ничего бы не изменило. Тем не менее, именно так работал мозг Гарри, когда у него были считанные секунды на размышления.

По крайней мере, если у детей Пожирателей Смерти появятся какие-нибудь финансовые трудности, помочь им будет довольно просто. Трансфигурировать золото и сделать его постоянным с помощью Камня… Впрочем, создание такого количества золота может стать опасным для экономики волшебного мира или вызвать возражения со стороны гоблинов, которые не понимают принципов монетаристской теории. А ведь Гарри мог предложить рынку кое-какие полезные услуги…

Теперь мысли Гарри разорвали и второй ватный кокон.

— Как я понимаю, — Минерва говорила не громко, но её голос перекрыл весь остальной шум в зале, — прошлой ночью некоторые ученики остались сиротами. Если вы в итоге окажетесь под опекой Хогвартса, пожалуйста, знайте, что я отнесусь к этой обязанности со всей серьёзностью. Вы получите всю возможную поддержку. Хранилищем вашей семьи будут управлять честно и добросовестно. Я приложу все усилия, чтобы обходиться с вами так же, как я обходилась бы со своими детьми, и я буду защищать вас так же, как защищала бы собственных детей. Не больше, не меньше. Надеюсь, это ясно ВСЕМ В ХОГВАРТСЕ.

Ученики быстро закивали.

— Хорошо, — сказала Минерва опять обычным голосом. — Тогда нам осталось ещё одно.

Из бокового входа печально и торжественно появилась профессор Синистра. Вместо привычной коричневой мантии сегодня на ней была белая, а вместо остроконечной шляпы она надела квадратную со множеством кисточек, посеревшую от времени.

В руках профессор Синистра несла Распределяющую шляпу.

С видом человека, который исполняет ритуал, уходящий вглубь веков, Аврора Синистра преклонила колено перед Минервой МакГонагалл и протянула ей Шляпу обеими руками.

Минерва МакГонагалл приняла Распределяющую шляпу из рук профессора Синистры и водрузила её себе на голову.

На миг воцарилась тишина.

— ДИРЕКТРИСА!

— Поскольку Альбус Дамблдор не мёртв, — ученикам пришлось напрячь слух, чтобы расслышать эти слова Минервы, — а лишь отсутствует, я принимаю этот пост только в качестве исполняющей обязанности директора. До возвращения Дамблдора.

Раздался пронзительный крик, и появился Фоукс. По низкой спирали он полетел по Большому Залу. Он летел над каждым столом и пел. Он пел о безупречной верности, которая переживёт любой обычный огонь. «Ждите», — казалось, говорила песня феникса. — «Ждите его возвращения и будьте верны».

Фоукс трижды облетел вокруг Минервы МакГонагалл, касаясь её крылом. По щекам Минервы потекли слёзы. А затем феникс вылетел в окно, расположенное под самой крышей, и исчез.

Глава 118. Мне есть, что защищать. Профессор Квиррелл

В голубом безоблачном небе сияло яркое солнце. Шотландская зелень сверкала в его лучах, рассыпавшихся искрами отражённого белого света при прохождении каждой росинки, при отражении от каждого листика, чья поверхность располагалась под нужным углом.