Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта

Уже захожим с парнями в корпус, когда замечаю выходящим из одной из машин припаркованных, начальника Кости. Против воли в голову лезет неприятные, тревожные мысли.

Это парадокс. Ежедневно видя различные грани и варианты концовки людской, ценить жизнь начинаешь безмерно, но в тоже время страх перед ней притупляется, уважение появляется. Но это не касается близких людей, за них ты продолжаешь переживать, сильнее, чем за себя.

Когда спустя пару часов Борис Эдгарович вызывает меня к себе, я не сомневаюсь даже, что это будет связано с небезызвестными мне представителями следственных органов. Поводов по сути множество, только драка пернатых чего стоила. Выложи кто — нибудь ее, досталось бы всем.

Но удивить меня всё же у них выходит. Входя в кабинет к своему руководству по сторонам оглядываюсь. Мы только вдвоём, уже хорошо.

— Присаживайся, Алён, указывает на кресло стоящее напротив его стола. — Долго тебя не задержу. Во — первых, поблагодарить хотел, и от службы и от себя лично. Ты, — под моим скептическим взглядом тут же поправляется. — Вся команда ваша — молодцы. Горжусь вами. Искренне. За такой срок короткий справились, — вообще-то мы ещё в процессе, но разговор — то не о том.

— А во — вторых? — мягко интересуюсь.

— В Москве научный форум проходит… Надо бы… В общем ты послезавтра летишь, — склоняю голову на бок и смотрю на его руки. Раскручивает — закручивает ручке свою перьевую. А чего это мы нервничаем?

— Простите, но у меня возможность отсутствует. Работы…, - пожимаю плечами. — Сами понимаете.

Встать бы и свалить, но воспитание заставляет сидеть, с ровной спинкой.

— Нет, — серьёзно? Даже не стараюсь бровь свою, ползущую вверх, придержать. — Это не просьба. Будем считать — командировка. Обмен опытом…, - взмахом руки обрывает свой поток банальщины. Достает из стола сухие салфетки и начинает ими руки промакивать, по ладоням проходится.

Если до этого были сомнения, то сейчас отпали.

— Это со следственным связано как-то?

Ответ мне известен. Придушила бы сейчас Костю на эмоциях. Терпимость? Нет, о таком я не слышала.

— Алён, я тебе поклясться могу, если бы я знал, что этим всё закончится, то никогда бы не настаивал на той злосчастной командировке, да что там, против бы был.

Глава 64

Кипятущий душ и секционный зал способны меня привести в чувства из любого состояния. При проведении вскрытия инстинктивно собираешься, в голове остается только работа, концентрация как по щелчку пальцев срабатывает. С душем сложнее, но эффект не хуже. Если Иван Петрович вырабатывал срабатывание безусловного рефлекса на условный раздражитель у собаки, то я на протяжении долгого времени вырабатывала его у себя самой.

После первого расставания с Артемом было так плохо, что выходить из квартиры не хотелось, как и общаться с людьми. Меня хватало только на то, чтоб до душа добраться. Включала горячую воду и всеми силами старалась отключить свое сознание, спустя какое — то время получилось. Правда, затратило это больше пресловутого двадцать одного дня. Как не сварилась за это время — не знаю.

— Что хотел от тебя? — интересуется Толя, когда злая я вхожу в секционку.

У него с нашим руководством последние несколько лет напряженные отношения. Открытого противостояния нет, как и симпатии. Равнодушие, если обозначить мягко. Если что — то идет не так Анатолий Федорович не промолчит, таких не любят.

— В отпуск меня отправляют, — произношу равнодушно, хотя внутри подкипаю.

Толя всем корпусом ко мне разворачивается, взглядом сканирует.

— Да нормально я. Бесят просто. Движ странный какой — то за моей спиной происходит, — успокаиваю его, не хочется старичка любимого волновать.

— В крысу, — резюмирует Анатоль обыденно, с легкой ноткой туманности в голосе. — Им не впервой.

Похихикиваю. Нам с ним легко, это один из решающих факторов в нашей работе. Должно быть комфортно. Тяжести хватает и так.

— Костя писал, но я бы предпочла обсудить с ним при встрече, а не так вот, — пздц, если честно.

Мы не виделись почти две недели, он пишет раз в несколько дней, узнает как дела у меня, но тему моего «отдыха» он не поднимает уже. После того, как я свое «нет» высказала, несколько раз.

— Вообще — то я прав с ним. Тяжелые были недели.

Понимаю, о чем Толя говорит. Тут дело не в количестве трупов. Эмоционально тяжелее работать с живыми эмоционально травмированными людьми. Претензии, недовольство, яркое выражение собственной безысходности. Человека с тонкой душевной конструкцией это ломает. Если в тебе недостаточно сил к сопротивлению, то лучше не начинать здесь работать.

— Я бы сам тебя отправил отдохнуть. Но я б и жениться на тебе был не против, — добавляет словно бы размышляя. — Так что на мое мнение полагаться нельзя, — половину его лица маска скрывает, но по лучикам вокруг глаз понятно, что шутит.

— Ты ужасный, — произношу, возвращая взгляд к своему «пациенту». — Но я тебя всё равно люблю. Считай, что согласна.

— Фух, — выдыхает расслабленно.

Первая мысль — как же мне повезло. Вторая — Костя козел, натравил на меня сомнительных личностей и свалил. Далее направление мыслей меняется, стоит только ощутить холод металла под пальцами, даже через латекс ощущения нереальные.

— Малышка, иди посмотреть, что я нашел, — подзывает меня спустя какое — то время.

Подхожу и он мне показывает свою «добычу». Из чашечно — лоханочной системы почки извлек три больших камня, разветвлённой формы, с острыми краями.

— Красивые, — тяну взгляда не отрывая от находки.

— О боже, и это ещё я ужасный. Ты мне под стать, однозначно.

Меняю свои перчатки на чистые, очень хочется измерить находку. Они неправильной формы, как оленьи мини рожки. Страшно представить, как страдал человек.

— Как же больно должно быть было, — невыносимо. Основным симптомом мочекаменной болезни является боль, и постоянная и в процессе мочеиспускания, наличие примесей крови в моче. В зависимости от размера камня симптоматика боль может иметь разный характер, но при таких размерах как тут… она явно адская.

— Зря переодевалась, я бы и сам мог. Скоро голыми руками работать начнешь.

Из — за аллергии мне приходится заказывать себе специальные перчатки, которые раздражения не вызывают. Достать их сложно, последний раз из Калининграда привезла, но от других у меня по рукам ползут красные пятна, которые нестерпимо чешутся.

— Больше килограмма, Толяш! С ума сойти можно, — у меня самой холодок по позвоночнику пробегает. Для камней размеры чудовищные. — Он кровью мочился?

— И к врачу не обращался, — пожимает плечами. — Жил, страдал и умер.

Люди вообще боятся к врачам обращаться, а встретившись несколько раз с равнодушием и вовсе, зачастую, самолечением начинают заниматься. Как итог — диагноз точный им ставят только у нас.

— Корни имбиря по форме напоминают, — беру снова в руки. — Да и по весу схожи.

— Умеешь ты подбодрить перед обедом, Алён.

Глава 65

Всю дорогу до больницы болтаю с Натой по телефону, вернее она меня отчитывает. Я совсем от рук отбилась. Все меня потеряли. Забыли как я выгляжу.

Пообещала ей, что подберу препарат подходящий, а то что-то рано у них склероз проявляться начал. Прощаюсь с подругой уже стоя на парковке больницы областной. Очень тут интересно. Рассматриваю «Крузак» Костин.

Ну, что, Алёна, тебя что в первый раз обманывают? Нет, но всё равно неприятно.

Входя в помещение, тянусь рукой к дужке очков, но снять не успеваю. Растерянный Константин Павлович это нечто, оно явно того стоило. Не ожидал? Ему требуется пара секунд чтоб вернуть лицу привычный непроницаемый вид. Стоит в компании двух мужчин, видимо, врачи, которых я не знаю, и молоденькой девушки. Бедняжка от Кости глаз не отводит, стоит с запрокинутой к верху головой, разница в росте у них больше тридцати сантиметров.

Уголки губ сами собой вверх ползут. Усмехаюсь.

— Алёнка, — сзади на талию ложатся чужие руки мужские. — Увидел головку блондинистую и мимо пройти не смог, — Привет, деточка.