Темные воды. Тайна Иерихонской розы - Дороти Иден

Вместо того, чтобы упрекать ее, они ее баловали. Фанни не могла ничего понять.

— Надеюсь, вы чувствуете себя лучше, мисс, хотя после этой ночи мы все нуждаемся в хорошем отдыхе. Только вообразите себе, даже павлин вышел из себя. Кричать в три часа ночи!

Фанни уже забыла то мгновение замораживающего ужаса. Теперь оно ожило в ее памяти.

— Вы тоже слышали его, Дора?

— Клянусь, что да, мисс. Ханна и Кук говорят, что я сошла с ума, с чего бы павлину не спать в такой час ночи. Но я слышала его так же ясно, как сейчас вижу дневной свет. Или это могла быть…

Неужели тогда было всего три часа? Что за странное время для павлина кричать. Кто-то из танцоров, должно быть, наткнулся на его насест и потревожил его.

Она только наполовину вслушивалась в то, что говорила Дора.

— Кто еще это мог быть, Дора?

— Ну, та… та, другая птица, мисс!

— В дымоходе! Произвести весь этот шум! Дора, не сходите с ума!

— Нет, мисс, — сказала Дора с облегчением. — Скорее всего, это был всего-навсего павлин. Уильям говорит, он стал капризным от старости.

Странно, но имя Хэмиша Барлоу больше почти не упоминалось. Дядя Эдгар только однажды упомянул об этом. Голос его при этом был необычно робким для него.

— Ваша тетя и я думали о вашем собственном благе, Фанни. Однако, если вы хотите остаться с нами, мы тоже согласны.

Что-то побудило ее спросить:

— Дядя Эдгар, вы видели, как мистер Барлоу уезжал? Он был очень расстроен?

Дядя Эдгар ущипнул ее за щеку.

— Маленькая проказница! Теперь слишком поздно беспокоиться, был ли он сильно расстроен или нет. Но он был, уверяю вас. Он был как будто в оцепенении, бедняга.

Возможно, молчание тети Луизы было более красноречиво. Очевидно, муж не велел ей бранить Фанни. Поэтому она ограничивалась тем, что принимала холодный и укоризненный вид всякий раз, когда появлялась Фанни. Но даже это отношение ей было трудно поддерживать, так как она была очень занята, приводя все в порядок после бала, который, но общему мнению, имел большой успех. Со всех сторон поступали приглашения, и казалось, что Амелия, наконец, сможет вести светскую жизнь, которой она так страстно желала. Когда в приглашениях появлялось имя Фанни, она просила принести за нее извинения. Она сказала, что хочет посвятить себя детям. Вскоре должны были начаться и занятия в классной комнате.

Тетя Луиза поняла это как желание со стороны Фанни начать ту жизнь, которая должна была теперь стать ее будущим, поскольку она отказалась от, вероятно, единственного шанса на замужество. Она охотно согласилась на это, так как кто мог знать, когда эта дерзкая девчонка могла вновь повести себя непредсказуемо и все испортить. Однако Фанни действительно хотела быть с детьми и избегать всех этих пустых светских празднеств, где она всегда была «кузиной Амелии», некоей безымянной фигурой, приглашенной только из вежливости. Даже то несколько злобное удовольствие, которое она получала, похищая у Амелии всеобщее внимание, перестало быть забавной игрой. Она предпочитала общество Нолли и Маркуса.

Ей было почти двадцать один год, она должна была стать рассудительной, спокойной и сдержанной. Еще через десять лет она должна была утратить свою любовь к красивым нарядам и удовлетвориться серым платьем гувернантки. Она не думала, что ей еще когда-нибудь придется носить такое розовое бальное платье.

Таковы были ее решения, и она считала, что приняла их со спокойной уверенностью.

Все эти решения были выброшены на ветер, когда пришло приглашение из Херонсхолла мисс Фанни, мисс Амелии и детям пожаловать на чай, чтобы встретиться с Мартой Марш, тетушкой Адама.

В приглашении не было и намека на то, будет ли там Адам. Фанни не видела его с той короткой сцепы в оранжерее, когда она настолько близко подошла к обвинению его в том, что он охотится за приданым. К тому же Амелия тоже должна была поехать, а Амелия теперь обращалась с Адамом так же по-хозяйски, как Джордж с Фанни.

И все же сонное состояние Фанни исчезло, и она снова была полна жизни и энергии. Она не знала раньше, что можно презирать мужчину и все же любить его. Не понимала она и того, что даже просто увидеть любимого человека, не произнеся ни единого слова, это самое острое наслаждение, горькое и сладкое одновременно. Возможно, она продолжала бы чувствовать то же самое, даже если бы он женился на Амелии. Но он не был еще женат, а она, в конце концов, не была еще полумертвой старухой. Она не могла притушить свет своих глаз, как не могла заставить солнце перестать светить.

Херонсхолл, в противоположность Даркуотеру, был полон света. Он уже был с большим вкусом украшен бирюзовыми бархатными шторами и розовыми коврами, поразительное сочетание цветов которых очень подходило к простым белым стенам, и несколькими хорошо подобранными картинами и украшениями. Там же находились образцы китайского нефрита и фарфора.

Эффект был настолько простым, что оказывался в высшей степени великолепным. Нуждался ли Адам в женитьбе из-за приданого, если он мог позволить себе жить в таком доме? Но она слышала о людях, которые тратили в этой игре свой последний шиллинг, чтобы произвести нужное впечатление.

Она уже презирала себя за свои мысли, когда их приветствовала тетушка Адама. Мисс Марш оказалась высокой сухопарой старой леди с властной внешностью и с неожиданно мягкими глазами. С самого начала она, хотя и приветствовала Фанни и Амелию с величайшей вежливостью, была, очевидно, почти полностью поглощена детьми.

— Я люблю детей, — объяснила она и затем не делала попыток оторвать от них свое внимание.

Амелия начала беспокойно вертеться. Это вовсе не соответствовало ее представлению о визите. Она привыкла быть в центре внимания.

— Ваш племянник дома, мисс Марш? — наконец дерзко спросила она.

— Адам? О да, он скоро будет. Тогда мы будем пить чай.

Амелия снова уселась, довольная ответом, поправила свои локоны и заново завязала ленты шляпки. К счастью, дети были заняты этой совершенно непредсказуемой пожилой женщиной и лукаво, но вежливо, отвечали на ее вопросы. Должно быть, она обладала значительной долей дара Адама управляться с детьми, так как даже Нолли относилась к ней без враждебности.

Однако, когда Адам появился, он тоже обратил свое внимание целиком на детей, и если и обращался к молодым женщинам, то в основном к Фанни и с вопросами, касающимися Нолли и Маркуса. Понравился ли им бал? Как продвигаются их уроки? Какие игры они любят больше всего?

На этот вопрос Нолли