Баба Яга прибудет из Парижа. - Ирина Славская

– Иришка, и как тебе дворянское гнездо?

– Знаешь, не могу я с такими снобами общаться. Вроде и не нахамили, но в душу норовили плюнуть. Впрочем, поживем – увидим. Что она мне там сунула? Телефон. Кто бы сомневался?

– Раз скрытно сунула, значит, есть что от родни скрывать.

– Я уже догадалась. Хочет поговорить со мной с глазу на глаз.

– Иришка, ты звонить будешь?

– Позвоню, но не сейчас. Потом как-нибудь. Поманежу дворянку. Пусть в собственном соку промаринуется. Сговорчивей будет. Это ей надо что-то сообщить. А нужна ли эта информация мне? Вот в чем вопрос…

– Тоже верно. А вдруг у нее есть что-то важное?

– День потерпит. Ничего. Спесь собьем с дворянского племени.

– Иришка, а бабка тебя зацепила.

– Чем она могла меня зацепить?

– Спесью своей великосветской и зацепила. Мстишь?

– Есть такое дело. Маленько.

– Мстишь маленько или зацепила маленько?

– Зацепила маленько, вот и отомщу маленько. И хватит давить на мозоль. Позвоню я ей, не беспокойся. Когда сочту нужным…

– Все понял. Куда дальше едем, госпожа?

– Дальше едем к Наталье Королевой. Метро Смоленская. В смоленский переулок.

– Кто это? Третья жертва?

– Она. Которая на троне померла. Наталья Королева. Королевишна.

– И фамилия подходящая.

– Да уж. Совпадения еще те. Интересная вообще особа. Мне Макс ее почту вскрыл. Вот у кого с головой беда была полная.

–То есть она дура?

– Нет. Она мозгами свихнулась на чертовщине. У нее все сообщества, где она состояла – поклонники сатаны.

– И давно она такая?

– С тех соревнований. Сейчас точно узнаем у родни.

– Она-то каким боком к танцам?

– Она была парой Романа. До самого последнего…

– Значит, она точно должна знать, что там произошло. Почему парень таким стал? Кто виноват?

– Я тоже так думаю.

Приехали по адресу. Дверь стоит дубовая: крепкая и красивая. Звоним в дверь. Никто не открывает. Я прижала ухо к двери, прислушалась. Слышно, что за дверью кто-то есть.

– Откройте, пожалуйста. Мы знаем, что вы дома.

– И что? Я вам не обязана открывать. Вы кто?

– Я была на месте преступления, когда вашу дочь обнаружили.

За дверью загремели замками и цепочками. Дверь открыла женщина. Отошла, пропуская нас внутрь.

– Проходите на кухню. Там будем разговаривать.

Мы с Никитой зашли на кухню. Обычная кухня. Чисто, приятно пахнет корицей и ванилью. Обычный гарнитур, обычная посуда. Все как у всех. Ничего сверхъестественного и демонического. Даже веселенькая яркая расцветка присутствует в палитре цветов. И тут жила будущая жена сатаны? Не похоже…

– Что вы хотели узнать?

– Все, что сочтете нужным рассказать.

– Моя дочь не виновата, что с Романом так случилось.

– А почему вы оправдываетесь? Вас разве кто-то обвиняет?

– Да нас с тех пор все обвиняют, кому не лень. Во всем. Вон и родня этого Сашки Гвоздева. Приперлись, на панихиде скандал устроили. Муж от стресса в больницу после этого попал.

– Вы дверь поэтому никому не открываете?

– Я всем перестала дверь открывать. Я их боюсь.

– Почему? Они угрожали?

– Карами небесными грозили. А нас и так Бог покарал. Хуже нет, когда ребенок твой умер, а ты жива.

– Вы думаете, что она сама умерла?

– Они так кричали. На все кладбище орали, что она самоубийца. А это не так. Она верующая. Она не могла. Мы с мужем перепугались, что вдруг на кладбище запретят хоронить…

– Если разрешение есть, никто уже не запретит. Так что зря пугались. Кладбища у нас светские.

– Мы не знали. Ее отпеть успели в церкви. А Гвоздевы-то уже на кладбище приехали и скандал закатили. Дочку убийцей выставили. А она никого не убивала. Неправда это все. Оговорили ее злые люди.

– Я знаю точно, что ваша дочь не самоубийца. И могу вам это доказать.

– Как вы докажете? Полиция ничего доказать не может. Никому ничего не нужно. Никому…

– Ее убили. Цинично и жестоко, навязав чувство вины.

– Убили? Кто? Кому это нужно?

– Человеку с извращенной фантазией. Он использовал ее страхи. Но это точно убийство. Вне всяких сомнений.

– А полиция почему так не думает?

– Откуда вы знаете, что они думают?

– Они сказали, что это самоубийство…

– Им так выгодно, чтоб это считали самоубийством. Хотите, прямо сейчас вам докажу обратное?

– Хочу. Иначе я просто сойду с ума.

И я в подробностях изложила все свои подозрения по поводу убийства. Она время от времени перебивала меня, задавала вопросы. Я терпеливо объясняла. И про босоножки, которые потом нашли в дупле. И про телефон, который оказался притоплен вместе с банковской карточкой в пакете. И про туфли, которые возникли ниоткуда. Про бутылочку с транквилизаторами. Про цветы и ленты. Про все в подробностях. Мать Королевой сидела, внимательно слушала, вытаращив на меня глаза. Она таких подробностей не знала. Полиция ей ничего не объясняла. Просто попросили опознать труп, поскольку жертва была без документов. И все.

– Хотите совет? Расскажите все это мужу. Он у вас верующий. Ему это душу облегчит. Он же слег, поверив наветам на дочь. И сами вы будете знать, что сказать людям, повторяющим эту сплетню.

– Даже не знаю, чем вас благодарить. Душу облегчили.

– Расскажите мне все по порядку. Что там произошло много лет назад с Романом. И что вам говорила ваша дочь в свое оправдание. Что говорили остальные люди, тоже вспомните. В общем, чем подробней мне расскажете, тем для дела будет лучше. Легче убийцу будет вычислить.

– Ну хорошо. Слушайте, – сказала она. И повела свой рассказ с самого начала. Поведала она мне много интересного.

– Люди думают, что бальные танцы – это просто красиво и все. Молодые красивые люди танцуют красиво. Все честно и гламурно. И никто со стороны не знает изнанки. В танцах интриг не меньше, чем в балете. И даже больше. Балет – это наше все. А к танцам пока такого отношения нет. Но деньги там крутятся, и притом немалые. Первым делом никто не задумывается, сколько надо денег на экипировку. Бальные платья для танго, платья для вальса и так далее. Для каждого танца свое платье. Меняться они должны постоянно. Иначе люди, как в 19 веке в высшем светском обществе, подвергнут остракизму. Это моветон, когда в одном и том же, пусть и великолепном, платье выступаешь дважды. Это обязательно заметят «доброжелатели» и тут же начнут перемывать кости. Злословить и сплетни мерзкие распускать.

– Могу себе представить. Если не умеешь шить сама, то разорить такое увлечение запросто может.

– К нашему счастью, я и сама шить умею. Но моя сестра шьет шедевры. Творит. Она владеет небольшим ателье, но костюмы нашим деткам всегда конструировала и шила