Скандально известная - Карен Робардс

– Думаю, он самый красивый из Бэннингов, – тоном оракула заявила леди Сефтон, сидевшая по другую руку от тети Августы. – Конечно, кроме леди Клер. Просто потрясающие брат с сестрой. – Она понизила голос и сказала тете Августе, не сомневаясь, что в этом шуме никто другой ее не услышит: – Догадываюсь, что младшая сестра тоже далеко не красавица.

Наступившая в этот момент тишина позволила Габби услышать и понять оскорбительный намек на нее саму. Однако она и глазом не моргнула. Внешность Уикхэма действительно была под стать красоте Клер.

Габби заметила множество женских голов, повернувшихся в его сторону. Дамы что-то шептали друг другу на ухо, а затем смотрели на вновь пришедшего слишком долго, чтобы это можно было приписать простому любопытству. Поняв, что она ничем не отличается от прочих, Габби взяла себя в руки и решительно повернулась к мистеру Джеймисону.

– Приехал ваш брат, – сказал тот, одной фразой разрушив ее благие намерения.

Джеймисон отпустил ее руку, посмотрел в сторону, и Габби поняла, что он побаивается Уикхэма. Конечно, на стороне мистера Джеймисона было преимущество возраста, но родовитостью он сильно уступал Уикхэму, а что касается внешности, то тут не могло быть никакого сравнения. Джеймисон быстро сказал:

– Я приду за ответом завтра, если мы с вами сможем встретиться в более подходящей обстановке. Конечно, мне не следовало делать вам предложение на глазах у такого количества людей, но уверяю вас: мои чувства таковы, что я просто не смог сдержаться.

Габби, ожидавшая неминуемой встречи с Уикхэмом, сидела как на иголках, но сама не сознавала этого. Она любезно улыбнулась и кивнула своему кавалеру. Слава богу, исполнение приговора откладывалось.

Хотя она не поднимала глаз, но все же ощутила его приближение. Когда Уикхэм остановился рядом, ее обдало жаром. Потом он что-то сказал, и ей пришлось поднять глаза. Уикхэм маячил над ней. Он приветливо улыбнулся тете Августе и леди Сефтон, обменялся рукопожатиями со вставшим при его появлении мистером Джеймисоном, а потом сверху вниз посмотрел на Габби.

– Что, Габриэлла, получаешь удовольствие? – с ленивой улыбкой спросил Уикхэм.

– Огромное, – с достоинством ответила она.

Он засмеялся и переключился на мистера Джеймисона.

Мужчины разговаривали несколько минут, не обращая на нее никакого внимания; тем временем Габби что-то отвечала на редкие реплики тети Августы, которых толком не слышала, и пыталась сохранить любезное выражение лица. Этот человек пришел сюда специально, чтобы помучить ее. Именно помучить; более точного слова нельзя было подобрать. Она чувствовала, что Уикхэм стоит на расстоянии вытянутой руки, хотя и не смотрела на него.

Внезапно он снова оказался совсем рядом. Она была вынуждена поднять глаза. Хитрый взгляд и дразнящая улыбка Уикхэма заставили Габби насторожиться, но она была бессильна предотвратить то, что случилось потом.

– Габриэлла, следующий танец мой. У Габби испуганна расширились глаза. Она поняла, что музыканты начали играть вальс.

– Леди Габриэлла не танцует, – решительно заявил мистер Джеймисон, не дав Габби открыть рта.

– О, все зависит от партнера, – беспечно ответил Уикхэм. – Мы с ней привыкли друг к другу.

– Моя дорогая, если ты можешь танцевать, ради бога, танцуй, – прошептала ей на ухо тетя Августа. – Пусть все увидят. Это очень важно.

Габби поджала губы, но делать было нечего. Леди Сефтон подбодрила ее улыбкой:

– Поторопитесь, леди Габриэлла, или упустите свой шанс. За такого партнера, как Уикхэм, дамы готовы убить друг друга. Правда, он ваш брат, так что обойдется без кровопролития. Ну, с богом!

– Габриэлла, ты заставляешь меня ждать, – с улыбкой сказал Уикхэм и протянул ей руку.

Не желая на глазах у публики ссылаться на хромоту (тем более что на мерзавца Уикхэма это все равно не подействовало бы), Габби улыбнулась, приняла его руку и покорно встала. Под благосклонными взглядами тети Августы и леди Сефтон и на глазах слегка нахмурившегося мистера Джеймисона они двинулись к середине зала.

– Вы чудовище. Я не хочу танцевать. Тем более на публике. Как вы смеете заставлять меня? – прошипела Габби.

– Габриэлла, вы имеете право танцевать. Помяните мое слово, не следует выходить замуж за человека, который этого не понимает.

Уикхэм взял ее руку и обнял за талию.

– Что вы об этом знаете? – Внезапно Габби посмотрела на него с ужасом. – Вы случайно не женаты?

Он усмехнулся:

– Увы, вы опять ревнуете. Нет, не женат. Габриэлла, перестаньте хмуриться. Люди подумают, что мы ссоримся.

– Мы действительно ссоримся, – сквозь зубы сказала Габби, делая первое па.

Тем не менее она улыбнулась. Как ни странно, танец доставлял ей удовольствие. Его рука обвила ее талию; плечо, за которое она держалась, было широким и сильным. Габби знала, что с Уикхэмом ей ничто не грозит, что он не даст ей упасть, что она может уверенно и спокойно следовать за ним. Музыка опьяняла, и Габби с удивлением поняла, что ей действительно весело.

– Габриэлла, вы рождены для танцев. – Уикхэм закружил ее на месте. – Вы довольны, правда? У вас блестят глаза, вы разрумянились и очень мило улыбаетесь мне.

– Вы отвратительны, – не слишком убедительно ответила Габби. Ее разоблачали глаза.

– А вы прелестны. Только не злитесь, – серьезно посоветовал он. – Вы слишком легко краснеете.

Зная, что ее щеки действительно полыхают (это было проклятием всех женщин с нежной кожей), Габби попыталась отвлечься и стала следить за другими парами. К счастью, никто не обращал на них особого внимания. Но скоро все ее мысли и чувства вновь сосредоточились на партнере. Близость его сильного тела, уверенные движения, гордый поворот головы… Его красиво очерченные губы улыбались…

– Не морочьте мне голову, – с достоинством сказала Габби, стараясь попадать в такт его шагам и опираться на пятку больной ноги.

«Только очень наблюдательный человек поймет, что я хромая», – подумала она и внезапно поняла, что уметь танцевать чудесно. И почему она никогда не училась? Потому что до сих пор у нее не было причины хотеть этого.

«Причина» улыбалась ей так чарующе, что у Габби перехватило дыхание.

– Думаете, я вам льщу? Клянусь, нет. Попробую продолжить. Прекраснейшая Габриэлла, цвет ваших глаз напоминает цвет камешков, искрящихся на дне прозрачного пруда. Цвет волос – осенние листья. Губы… ну вот, вы опять краснеете. Это надо прекратить, иначе все в зале станут гадать, о чем мы говорим.

Ощутив, что ее щеки вновь залил румянец, Габби сердито прищурилась.

– Я не буду краснеть, если вы не будете меня дразнить.