Гиностемма - Катерина Крутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Верба
Без господина нет жизни и Повилике. Как человек не может без воды больше нескольких дней, так и мы вянем от долгой разлуки. И только тот, в чьем сердце пустим корни, тот, кто поддерживает в нас жизнь, сможет эту жизнь зародить. Наши дочери рождаются не от любви — они дар, уникальный росток, продолженье своих отцов и преемницы материнского проклятия. Ни один мужчина не позарится на Повилику, чужое семя не прорастет в лоне, и не падет от наших чар другое сердце, покуда жив Господин.
Из дневника Виктории Ларус. Сохо. Лондон. 325ый год от первого ростка, падающие листья в первую ночь стареющей Луны.
Смартфон разрывался сообщениями от Рейнара — фото из библиотеки Святой Женевьевы, той самой где работала мадам Барвинок, витражи особняка Клюни* (государственный музей Средневековья в Париже), дурачащийся Рей с гигантским сэндвичем из целого багета на фоне старинной карусели и видео, где доктор искусств с озорной улыбкой интересуется, какой шарф идет ему больше — в стиле Модильяни или Дега? Фотографии перемежались неотвеченными: «Как твои дела?», «Раскрой лепестки восходящему солнцу», «Не могу перестать думать о нашей ночи». Постепенно возрастал уровень тревожности. В то время, когда Полина засыпала в лесной хижине в бывшей мастерской Гиностеммы, доктор Гарнье несколько раз звонил, а в полночь записал обращение: «Ты в порядке? Прости, если я сказал или сделал что-то не так».
Она скучала — по этим ямочкам на щеках и непослушной, лезущей в глаза челке, по озорному блеску голубых глаз и вечной едва уловимой улыбке губ, по мягкости прикосновений и нежности голоса, шепчущего ее имя. Но больше прочего — по простоте мира в день их встречи и легкости чувств в объятиях на полу у выходящего на море окна. Два дня в обществе Карела перевернули привычный мир с ног на голову, превратив злодеев в соратников, а респектабельных господ в преступников и подлецов. Но если виновность графа и приторной двуличной Роуз вопросов у Полины не вызывала, то в причастность Гарнье верилось с трудом. Ее наивное сердце позволило прорасти чувствам к смазливому искусствоведу, ее повиликовая натура тянулась назвать Рейнара своим господином, поколенья зависимых женщина в ее родовой памяти призывали закрыть глаза на сомнения и отдаться своей природе.
«Была не в себе. Голова раскалывалась, проспала почти сутки, телефон разрядился. Извини, что заставила волноваться», — половина правды далась на удивление легко. Истинную историю приключений девушка решила приберечь для личной встречи, если, конечно, Рейнар пройдет придуманный ею тест на причастность к мировому злу.
«Хочу тебя видеть. Где ты?» — мгновенно отозвался телефон.
«У родителей в Генте».
«Ок. Буду через два часа».
«А как же Сорбонна?!» — Полина прикусила губу и воровато обвела взглядом беседующих на кухне. Родители и Гиностемма были увлечены друг другом, не обращая внимания на девушку, с опрометчивостью юности ввязывающуюся в опасную авантюру.
«На сегодня закончил, следующая лекция завтра вечером. То тебя час лета и минут двадцать такси. Иногда удобно иметь в родственниках миллиардера. Собирайся, пришлю за тобой uber».
Ни у кого не вызвало вопросов ее желание переодеться и освежиться после дороги, только Лика взъерошила влажные после душа волосы дочери и щедро распылила на них росу Халлербоса. Не давая поводов для подозрения, Полина позволила натереть себя бабкиными духами и согласно отправила в карман пиджака баллончик с противоядием от садоводческих пестицидов. Вместе со всеми она покинула кухню и даже сделала пару шагов в сторону библиотеки, а затем, подхватив сумку и стараясь не шуметь, прошмыгнула в дверь, выходящую на задний двор. Обернулась, виновато маякнув Карелу: «Я должна убедиться сама» и скользнула на заднее сидение уже ожидавшего авто.
В парке на берегу реки Лис зажглись вечерние огни. Рейнар ждал у старинного горбатого моста в окружении наглых жирных уток, вымогающих остатки зажатого в руке мужчины багета.
— Вез для тебя из Парижа, но это не птицы, а местная мафия, — при виде девушки мужчина радостно улыбнулся, а самый упитанный селезень с возмущенным кряканьем требовательно ущипнул его за штанину.
Полина рассмеялась. Если в дороге ее еще мучили сомнения, то вид доктора искусств, отбивающегося багетом от пернатых попрошаек, отбросил прочь все переживания. Рейнар не мог быть частью древа зла, его непосредственная искренность была настоящей. В этом юная Повилика могла поклясться на родовом знаке. Отбросив мрачные мысли, она, не церемонясь, распинала хлопающих крыльями приставал и запечатлела звонкий поцелуй на гладко выбритой щеке.
— Мне столько надо тебе рассказать! — затараторила, едва вдохнув знакомый парфюм, но Рей с коротким смешком приложил указательный палец к ее губам:
— Сначала мой сюрприз. Обещаешь не подглядывать? — не дожидаясь ответа, ловким движением фокусника извлек из кармана пиджака невесомый шелковый шарф. — «Гвоздики и клематисы» Эдуарда Мане, выбрал на свой вкус. Нравится?
— Очень! — честно призналась Полина, разглядывая картину, перенесенную на тонкий шелк и с удовольствием ощущая прикосновение прохладной ткани. Рей сложил шарф в широкую повязку и аккуратно завязал девушке глаза.
— Ты мне доверяешь? — шепнул, оставляя на русых волосах тепло своего дыхания. Полина кивнула, позволяя взять себя за руки и вести в неизвестном направлении.
По ощущениям, прогулка заняла около десяти минут. Мелодичный голос Рея одобряюще направлял девушку всю дорогу, узкой ладони было уютно и спокойно в теплой мужской руке, а сердце билось в радостном предвкушении. Полина запретила себе думать о Графе, воскресшей тетке и странно притягательном мужчине, обвитом черной завядшей лианой. Просто девушка на свидании с парнем, по которому многие сходят с ума.
— Чудесные духи, — заметил Рей, развязывая шарф.
— Спасибо! — внутренне ликуя, Полина отметила: «Парфюм против Садовников на него не действует! Первый тест пройден успешно».
Небольшая поляна одной стороной выходила к реке, спускаясь в воду крутым каменистым склоном, а по центру в обрамлении лоз вечнозеленого плюща светилась огоньками десятков свечей ажурная деревянная беседка.
— Как…? — восторженно выдохнув, Полина замерла на опушке. Довольный собой Рей вынул из кармана пульт дистанционного управления — одно нажатие кнопки заставило пламя мерцать, как под порывами ветра, другое сменить мягкий белый свет на радужные всполохи, третье выключило иллюминацию, погрузив поляну в густые сумерки надвигающейся ночи.
— Красиво. Когда ты успел это организовать?
Рейнар неопределенно пожал плечами и с выражением торжественной загадочности поклонился, подавая руку:
— Мадемуазель Эрлих, соблаговолите ли вы составить мне компанию за скромным ужином на берегу Лис?
— Это будет мне в удовольствие, доктор
