Наследник - Марк Арен

не мы, а ты, – с трудом шевеля непослушным языком, произнес Аркадий Сергеевич. – Их там две сестры. Обеих бы убили. Надо их предупредить.

– Предупредим, – сказал Таран, вставая из-за стола. – Идем, Сергеич. Я покажу твою кровать. Поживешь пока у меня, в стесненных условиях.

Глава 12

Письмо (черновик) Алексея Романова своей жене Марии с рассказом о том, как он выехал из России.

Выборка.

…Больше всего из того времени мне запомнилось путешествие по реке Туре, ее извилистый ход, песчаные берега, то высокие, то низкие, покрытые редким лесом. Мы плыли по ней в темноте, и казалось, что мы стоим на месте, и только по движению редких огней на берегу можно было догадаться, что лодка все-таки движется вместе с плавным течением. С рассветом мы укрывались в прибрежном лесу, среди многочисленных озер и стариц. Помню, что предусмотрительный В.В. разжигал костер так, что дым от него стелился по земле. Запомнилось еще и то, как Р-ны нас встретили в Покровском. Просторный дом без мебели, только стол и лавки по стенам. Спали мы на печи, все вместе, «вповалку», как выразился В.В., да еще, вообрази – не раздеваясь. Так прошла неделя, другая. С наступлением теплых дней меня выносили из избы, поскольку ходить я тогда уже не мог, сажали верхом на лохматую кургузую кобылку неопределенной масти, и я не сходил с нее до самого вечера. Вместе с В.В. и старцем Пантелеймоном мы совершали многочасовые утомительные переходы по окрестностям Покровского, собирая целебные травы, без помощи которых я, вне всякого сомнения, никогда не встал бы на ноги…

(Далее следует описание лечения.)

…В.В. объявил, что он мой отец, а Ольгу назвал своею женою. Доверчивый крестьянин не обратил внимания на то, что моя «матушка» была ненамного старше «сына». Сознаюсь, и тогда, и сейчас во мне было чувство, что комиссар (зачеркнуто) В.В. относился к Ольге не так, как к остальным.

Со мной он держал ровный почтительный тон без тени подобострастия, но и без превосходства, хотя я и вправду годился ему в сыновья. С егозой Анастасией он мог и пошутить, мог и одернуть ради ее же блага, поскольку в детстве она была неосторожна и любопытна крайне. Молчаливая и замкнутая Татьяна была с ним холодна, и у В.В. достало такта не реагировать на эту холодность. Но к Ольге он явно питал какое-то чувство. Даже для моего детского глаза было очевидно, что, обращаясь к ней, он робеет. Он замолкал при первых звуках ее голоса и не сводил с нее глаз, когда мы собирались за столом ли, за работой, или за молитвой…

…С приходом войск нам было запрещено выходить из дома, а иногда все мы перебирались в соседнюю избу, где лежали больные тифом и тоже играли роль умирающих. Несомненно, то, что нас миновала эта болезнь, является чудом. Точнее одним из многочисленных чудес и знамений, сопровождавших нас на всем долгом пути. Когда В.В. был увезен в штаб чехословацкого корпуса, мы уже не чаяли его увидеть живым. Однако же он вернулся через неделю и не с пустыми руками. Кроме некоторых съестных припасов при нем были бумаги, совершенно необходимые для следования по местам дислокации чехов и войск под командованием А.В. Колчака.

…Осенью по распутице мы тронулись в путь, и теперь наша путеводная звезда горела на юге. Не доверяя никому, В.В. сам провел наш караван через туркестанские пустыни и степи. Красноводск и Баку были насыщены англичанами, словно какой-нибудь Брайтон, и было довольно забавно слышать, как они разглагольствуют о достоинствах восточных красавиц, не подозревая, что кучка оборванцев прекрасно понимает смысл их фривольных речей…

(Далее следуют рассуждения о роли Англии в закулисных интригах против России.)

…В Трапезунде, когда после подписания необходимых бумаг В.В. передал нас германцам, те пытались заговорить с нами по-немецки. Каково же было их изумление, едва они осознали, что я не понимаю ни слова на языке, который они посчитали моим родным! С каким негодованием они узнали, что мои родители с вполне германской методичностью вытравляли из нашей семьи все германское! Нужда всему научит, как говаривал В.В., и я выучился «шпрехен дойч» всего за год, но так и не поборол в себе ощущения будто, говоря на немецком, во мне просыпается унтер-офицер…

(Далее следуют рассуждения о немецкой культуре.)

Концовка: Поцелуй за меня Николеньку.

Генерал Деев перевернул листок, убедился, что на обороте ничего нет, и бросил его на стол.

– Ну и что? Явная подделка.

– Таких писем у нас несколько, – сказал Александров, спрятав листок в папку. – С недавних пор они стали регулярно поступать в монархические круги. Их анализировали эксперты. Это не подделка.

– Если письма настоящие…. Вы что хотите сказать? Что он жив?

– Вы не обратили внимания на датировку письма, – сказал Алексеев. – Тридцать восьмой год. Вряд ли со своей-то гемофилией он прожил после этого еще без малого шестьдесят лет.

«Они издеваются надо мной, – подумал Деев. – Ну-ну, посмотрим, кто будет смеяться последним. Только я-то свои козыри не открою, не надейтесь».

– Нет, Алексей, конечно, умер, – сказал Александров. – Но это неважно. Нам был нужен не тот, кто это писал. А тот, кто их обнародовал. Вот что нам удалось выяснить. Сначала в почтовом ящике английского консульства появилось странное обращение. Некто пытался связаться с британской королевой, обещая передать информацию о ее родне. Он указал канал связи довольно хитроумный, через медицинский журнал. С ним установили связь, выполнили его предварительные условия и в ответ получили медицинскую карту германского гематологического центра, содержащую сведения о человеке, который по всем показателям походил на сына Николая И.

Дата рождения, антропометрия – все совпадает. Естественно, с учетом возрастных изменений. Но главное – характер и течение болезни. Гемофилия. По соглашению с анонимным корреспондентом был налажен своеобразный обмен. Оказалось, что он болеет гемофилией тоже. Испытывал острую нужду в медикаментах, но не мог достать их в своей стране. Из Англии через Польшу ему стали высылать необходимые лекарства. От него же в качестве своеобразной платы приходили все новые и новые документы. В частности – вот это письмо. А теперь – самое главное. Мы установили, где живет этот человек. Мы попытались выйти непосредственно на него. И обнаружили, что он мертв. Погиб от рук собственного племянника-наркомана.

Они оба смотрели на него, ожидая реакции. Генерал Деев небрежно махнул рукой:

– У нас это сплошь и рядом. Вот