Меняю колоду! - Александр Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос риторический, тем не менее я на него ответил:
— Вы, разумеется, Ваше Высокопревосходительство.
— Так-то, Владимир, именно я несу полную ответственность перед Государем Императором за все промахи, связанные с действиями вверенного в мое подчинение корпуса. А оно ведь всего и не предусмотришь. Ну кто мог подумать, что один капитан способен сломать шею, скатившись по пьяной лавочке с крутого склона, и, не приходя в сознание, помер, не дожив пяти годков до заслуженной пенсии. Одаренные весьма живучий народ, особенно квалифицированные маги. А тут как назло, под рукой на замену никого. Благо, профессор Богородицкий своевременно напомнил о твоем существовании.
— Но как? Я же всего лишь студент, по армейским понятиям не унтер-офицер, даже не ефрейтор, обычный рядовой, а там капитан нужен, ну хотя бы какой-никакой лейтенант, насколько я понимаю.
На что ректор вновь широко заулыбался и в откровенно-покровительственном тоне ответствовал:
— Юноша, если ты внимательно изучал уставы Вооруженных Сил Российской Империи, тебе должно быть известно, что должность командира корпуса позволяет присваивать звание любому военнослужащему вплоть до капитана, вне зависимости от его предыдущего звания. Капитана мы тебе, разумеется, не дадим, а вот знаки различия лейтенанта с сегодняшнего дня будешь носить с гордостью. Хе-хе-хе! На тебя уже и форма приготовлена. Парадную, по мере надобности, построишь за свой счет, ты ведь у нас человек небедный, а пока в полевой походишь. Ох, завидую тебе, Зубов! Все девки твои будут! И вообще. Ну всё, на этом разговор окончен. Дальнейшие инструкции получишь у Виталия Ивановича. Все свободны.
М-да, кажется, тут у них серьезная трабла нарисовалась, коль студента в лейтенанты. Без меня всё порешали, не отвертеться. Странно как-то, на всю Рассею-Матушку не нашлось одаренного офицера на замену неудачно свернувшему себе шею капитану. Впрочем, чего в жизни не случается, на то она и жизнь.
Далее у меня состоялся недолгий разговор с майором Прошиным. Адъютант Блинова лишь мельком осветил поставленную передо мной задачу, суть которой если кратко, сводилась к нескольким вещам. Первое — это добраться на поезде до Вознесенска Черноморского, приморского города, расположенного на месте Одессы прошлой моей реальности (в этом мире не было Екатерины Великой и дюка Ришелье, так что всего лишь Вознесенск, а не Одесса). Далее, мне полагалось предстать пред светлы очи генерал-губернатора, по совместительству командующего Юго-Западным военным округом, Петра Евсеевича Кондратьева-Туманова, ну или кого-то из его заместителей, с целью получения направления на сто тридцать седьмую погранзаставу и, согласно полученным в штабе округа указаниям, следовать к месту несения воинской службы.
— Тебе, Зубов, — продолжал инструктировать Прошин тоном матерого наставника, — настоятельно рекомендую особо не выпячиваться. Отсидишь тихонько два месяца, сдашь дела преемнику и домой на каникулы, девок офицерскими погонами в экстаз вгонять. Артефакт с ментальной привязкой к сигнальному периметру, установленному вокруг тамошнего прорыва иной реальности, и специальное оружие с боеприпасами повышенной мощности получишь на перроне при посадке на поезд, иже с этим пакет с более подробными инструкциями и командировочными. Отправление с Киевского вокзала завтра ровно в два пополудни. Третья платформа, восемнадцатый вагон, пятое купе, скорого Москва-Киев-Вознесенск. Настоятельная просьба не опаздывать. А сейчас дуй к каптенармусу за офицерской формой и свой штатный ствол не забудь забрать из оружейки. Вроде бы, всё. Бывай, Владимир, и не поминай лихом.
Нормальным мужиком майор Прошин оказался, вовсе не занудой каким-нибудь.
А теперь представьте реакцию моих друзей, на явление народу ажно цельного пятнадцатилетнего (почти шестнадцатилетнего, хоть и выгляжу на все двадцать) лейтенанта Мажеского корпуса, с кобурой на боку.
У Кольки аж челюсть отвисла и рука с салатом на вилке застыла у рта. Девчонки также впали в ступор. Пришлось выводить из него народ посредством пошловатой шуточки:
— А вот и я! Поди не ждали ни буя?!
— Володь, что это за маскарад такой ты устроил? — первой опомнилась Исидора.
— Никакой и не маскарад, дорогая, отныне и навсегда, ну или до тех пор, пока не разжалуют за какую провинность, ваш покорный слуга честь имеет быть офицером Мажеского корпуса. Пока простой летёха, надеюсь со временем и до генерала дорасту.
— Ну ни хера себе! — это уже Колян очухался. — За что это тебя так? То есть, за какие заслуги наградили?
— Видите ли, товарищи мои верные, стране нужны герои, а бабы рожают дураков. Так вот, один из таких героев перед вами, прошу любить и жаловать.
— Вован, ты чо несёшь! — возмутился Жом, — ему офицера дали, непонятно за что, а он еще и кочевряжится, нос воротит. Нам лейтенантские звания только через четыре года светят, да и то не каждому, кое-кто и мамлея огребет, а кого-то, как нонкомбатантов, и вовсе по статской табели аттестуют, особливо нас, будущих целителей!
— Не, Коль, ни капли не выпендриваюсь. Отправляют меня в Тьмутаракань дальнюю ажно на самую границу с Австро-Венгрией, в комариные края Дунайские, проливать кровушку за родину нашу великую Рассею-Матушку…
— Не ёрничай, Зубов, — недовольно наморщила носик Валентина Мальцева, — рассказывай, зачем к ректору вызывали?
Поскольку о секретности предстоящей командировки меня не предупредили, я поведал друзьям о своем разговоре с Блиновым Константаном Константиновичем, и о своем завтрашнем отъезде.
На что Колян хлопнул ладонью по моему плечу и от чистого сердца поздравил:
— Молоток, Вовка! — И с толикой зависти в голосе добавил: — Повезло тебе, мне бы так, у ж я бы… — но под многозначительным взглядом будущей супруги осекся. Вот же бабы мастерицы засовывать даже таких настоящих пацанов, как Николай под свой каблучок в общем-то невеликого размера.
Затем сели ужинать, заодно достойно отметили окончание первого курса. Мои друзья успели поменять единичку на двоечку на своих погонах и нарукавных нашивках.
Ночь с Исидорой была жаркой и сладкой. Для меня и для подруги было понятно без всяких слов, что это последняя наша встреча. Чувства чувствами, но помимо их существует рациональный аспект нашей жизни. Поскольку из меня жених, как из говна пуля, моя, теперь уже бывшая, подруга собиралась за время учебной практики захомутать какого-нибудь столичного лоха из высокородных препов, чтобы, так же, как её подруга Валентина, подмять под себя и начать лепить из него верного послушного во всем супруга. Флаг ей в руки, а к нему искренние пожелания удачи. Вот только жаль, что не
