Цербер - Николай Полунин

Оставшийся «Судзуки» подскочил к Михаилу. Люди шарахались в стороны. Многие просто замерли и стояли.

— Садись! — заорал из-под шлема Павел, но было уже поздно.

Снова опасность сзади. Михаил не стал разбираться, тот ли, другой. В такой позиции особо не размахнешься, поэтому он подпрыгнул, как был, лицом вперед, сложился и обеими пятками въехал в челюсть и грудь набежавшему из-за спины. Упал на руки, упруго подскочил, очутился на высоком сиденье. Оглядываться некогда.

Павел вывернул газ, «Судзуки» прыгнул, вильнув, и площадь понеслась навстречу.

Но — поздно.

Милицейский «уазик» шел лоб в лоб. Пользуясь, что «Судзуки» не успел набрать скорость, там решили таранить их. Павел еле увернулся.

— Ать! Талалихин! Гастелло, матерь его!.. Еще два «козла» разбежались по сторонам, перекрывая проезды, из них на ходу выпрыгнули автоматчики.

Павел развернул мотоцикл к проходу через институтский сад, но и там было перекрыто. Уже изготовились к стрельбе. Не сумев среагировать на группу рокеров, уж этого-то отсюда не выпустят.

— Все, Батя, все! — кричал Михаил. — Они уже ушли, наша очередь — куда?

Минуту для тех, кто увозил Алика, они выиграли, но и сами оказались в западне. Народ очень проворно разбегался. Из тоннеля перестали выходить люди — значит, заблокировали и тоннель.

Но Павел направил «Судзуки» именно в его черный зияющий квадрат.

Михаил приготовился идти на прорыв, но мотоцикл вдруг притормозил, задрал переднее колесо и стал взбираться вверх по той же лестнице, с которой Михаил сбегал на площадь. Толстяка, оставленного в отключке, уже не было видно, зато в плечо Михаила вцепились чьи-то пальцы и едва не сдернули с сиденья. Павел газанул, вцепившегося по инерции дернуло, закрутило, и он, пятясь, обрушился вниз, на рельсы, где сейчас на его счастье не было состава.

Счастье оказалось недолгим. Пытаясь выбраться, он вскочил на длинный деревянный короб, крашенный суриком. Короб тянулся вдоль всего пути и походил на удобную приступочку.

Там проходил «контактный рельс» — шина, через которую получают энергию поезда метро. Он имеет напряжение 850 вольт. Подгнившая панель провалилась, белая вспышка была очень яркой даже при дневном свете. Человек без звука свалился обратно на бетонные шпалы. Он выживет, но нога у него до колена превратилась в угли.

— Аня! Аня! — закричала дежурная оператору блокпоста, находившемуся в голове платформы. — Человек на путях! Напряжение с контактного пусть снимут, передай по дистанции!

Михаил не видел вспышки и не слышал крика. С изумлением, которое не успело сделаться страхом, он увидел, что делает Павел. «Судзуки» проскочил платформу до конца, снес узкую железную дверцу, и они на долгие мгновения поплыли по воздуху.

От приземления на пути хрустнули зубы и треснуло в позвоночнике. Мотоцикл запрыгал. Все силы приходилось напрягать, чтобы не сорваться. Справа набирала скорость электричка, люди в окнах показывали на них пальцами. Потом путь ушел глубже, вокруг остались одни травянистые склоны и вершины деревьев над ними — огромных кленов. Каким-то образом он успевал все это замечать.

«Только бы не поезд навстречу, — прыгало в голове в такт подскакиваниям заднего колеса. — Только бы не поезд!»

У огромных ворот тоннеля — противоатомных дверей, сейчас они разведены — «Судзуки» бросили, взбежали вверх к невысокому заборчику с кабелями. И здесь опоздали.

От института уже неслись, поблескивая синими огнями и завывая, машины. Такие же звуки доносились и по правую руку, с идущей вдоль улицы.

— В тоннель! — приказал Павел. — Авось добежим до станции. На поверхности они нас, как куропаток…

Тут было гораздо прохладнее, чем на улице. В межрельсовом провале хлюпала вода. Она не сочилась со стен, а бежала ручьем понизу.

— Как тараканы бежим от горячего, — выдохнул Михаил, разбрызгивая лужи.

— Что?

— Я говорю, сообщили метровским небось. Нас встретят. Берегись — сейчас будет поезд.

— Тем хуже для нас…

Возник гул и визг, пятна света запрыгали по рельсам и низу стен. Поезд не успели задержать и даже не успели еще передать сообщение о ЧП. Прорыв по рельсам, показавшийся долгим, не занял и минуты.

— В нишу! Если машинист заметит, он доложит, что в тоннеле люди.

«Ниши безопасности» расположены через каждые сто метров. Или сто пятьдесят, Михаил не считал, пока они до нее бежали. Сидели, спрятав лицо в ладонях, скорчившись. Сквозь пальцы в кромешной тьме мелькали блики вагонов в скользкой жиже. Тело били оплеухи ветра, уши рвал грохот.

Это продолжалось бесконечно. бесконечно

Последнее «пом-мм!» — поезд вылетел наружу, на свет, который не видно отсюда из-за поворота. Где-то там пассажиры с недоумением и тревогой увидели мелькнувший брошенный мотоцикл. Может быть, возле него уже суетятся люди. Дрогнет у пассажира сердце: вдруг — что-нибудь? Теракт? Чеченцы в Москве? Внешний вид и количество милиции его успокоит.

Раздался звук, которого здесь не должно было быть, — Павел тихонечко смеялся:

— Ты не видал, Братка, как того-то прижгло? Ох, и прижгло… А-не хватай!

— Как ты додумался с платформы прыгать?

— На вдруг! Куда было деваться, сам подумай? Зато теперь у нас тишь, гладь и благодать… ее мать. Чего надо было от тебя, выяснил?

— А! — Михаил не удержался от пренебрежительного смешка. — На арапа взять хотели. Вербовщики… Но и сами тряслись. Алик им, видать, про меня чего было и не было наболтал.

— А ты мне не верил. — Павел потянулся в нише. — «И началась самая увлекательная из охот…»

— Иди ты с афоризмами твоими.

— Я, Братка Минька, так себе мыслю. Вот мы с тобой, предположим, исчезнем. Смоемся отсюда твоим мистическим образом, или пришибут нас все-таки — как я полагаю, — но паренек, Алик твой, он останется. Когда б не мы — кто бы его выручил? Я ему так и сказал: беги, говорю, парень, немногим удалось уйти. Что там еще с нами будет — ладно, а это мы сделали.

— Ну да. Ради этого стоило жить. Утешайся. Я, между прочим, всех вас тоже выручить хочу.

Тишину во тьме тоннеля нарушала лишь струящаяся по бетону вода.

— Какие интервалы между поездами?

— Спроси чего полегче, Братка. В мое время они шли через восемьдесят секунд.

— В твое время электричества было больше. Если они все-таки остановили движение, то нас должны искать, а мы ничего не слышим. Может, пойдем сами, это короткий перегон… эй! Эй, Батя!

Его пальцы словно перебирали что-то, он сидел в той же позе, голова резко дергалась в сторону. Тяжелые кисти падали, обессилев.

— Эй!

Михаил не знал, что делать.

— Братка…

— Что с тобой было?

Павел не ответил. Опершись о стену, выпрямился.

— Часто у тебя такое? Что это? Ты что-то видел?

— Что видел… Это не объяснишь, Миня. А случается?.. Случается, да.

— Последнее время — все чаще, — утвердительно сказал Михаил.

— Верно. Чаще. Откуда ты… А я особенно и не считал.

— Ты ничего не понял, Паша? Тебя зовут. Туда, где ты должен быть.

— Угу. — Павел шагнул вперед, плеснув ручьем под ногами. Внешне он остался совершенно спокоен. — Понятно. Я что-нибудь делал?

— Руками и головой. Вот так. — Михаил показал.

— Ишь ты. Никогда не знал, как это выглядит со стороны. Не у кого спросить было. Пошли, что ли? В когти льва. В какую сторону предпочитаешь, где тебе больше нравится быть повязанным — на воле или под прочным потолком?

— Не такой уж он и прочный, — проворчал Михаил, выбираясь из ниши.

Они пошли к станции. Вскоре увидели зарево от освещения и сразу — бело-красный кафель стен и черноту под платформой, уходящей к дальнему жерлу тоннеля на том конце. Вид снизу был непривычен. Прошли к лесенке, ведущей на перрон, таясь и пригибаясь у нескольких дверей, выходивших в тоннель. За некоторыми горел свет. Они вели к станционным службам. Никого нигде, лишь за одной из дверей неразборчивый женский голос.

Поднялись по железным ступеням, открыли простой шпингалет, запиравший металлическую дверцу в серебряной краске — сестрицу той, что вынес «Судзуки». Почему-то перрон оказался пустым.

Короткий поворот — эскалатор. Полное безлюдье на всей станции, только вдалеке два оранжевых жилета катают глыбы поломоечных машин. Эскалатор работает.

Ничего не понимая, Михаил пристроился за Батей, они чинно поднялись, повернули и, миновав пустые угловые крепления, где когда-то висели разменные автоматы, вышли на проспект.

Над проспектом горели рыжие фонари. Небо было черным, ночным.

— Батя…

Павел сильно толкнул его. Быстрым шагом они ушли налево, за павильон метро. Перелезли через какой-то забор, почти бегом миновали здание школы, спрятались в кустах между корпусами по ту сторону школьного участка.