Должность мечты (СИ) - Моревна Марья

Чего сейчас стоило бы бояться? Вероятно, злобной демонессы, внезапной пропажи Итана или неудачи на отборе. Но точно не маленькой кожаной коробочки с выбитым на темной крышке серебристым цветком. Тем не менее, когда сквозь вылетающие воздушные шарики я увидела внутри большой коробки маленькую, я перепугалась не на шутку.

Дрожащими руками, стараясь не глядеть на арха, я подняла крышку и почувствовала, как сердцу становится тесно в груди, и оно устремляется искрами в пальцы, бьется в животе, разрывается салютом в голове и темнотой в глазах.

Слава богам, Барт не дал мне бухнуться в обморок. Подошел, достал кольцо из моих дрожащих рук и подставил под свет.

— Это кольцо срединного мира, — пояснил он. — С внутренней стороны гравировка, которая активируется твоей кровью. Кольцо именное и не на ком больше действовать не будет.

— Что? — глухо отозвалась я, все еще успокаивая скачущий галопом пульс.

Перед глазами все еще метались всполохи, хотя мозг уже сигнализировал отбой. Кольцо было просто кольцом.

— Срединный мир — прослойка между нашим миром и потусторонним. То место, где родилась магия, — он аккуратно взял мою ладонь и второй провел по пальцам, отделив указательный. — А это, проще говоря, кольцо невидимости.

Кольцо, чуть широковатое, оказавшись на пальце, сжалось до нужного размера. Темная полоска металла, похожего на бронзу, была удивительно теплой и шелковистой, будто подогретой на солнце. Сверху ее, словно причудливый орнамент, украшала вязь заклинаний.

— Невидимость возможна только с магией крови. Если тебе понадобится исчезнуть, просто проверни кольцо — вот так — и легонько вдави в палец. С внутренней стороны откроется маленький шип, который возьмет пробу.

Он посмотрел в мои растерянные глаза и погладил пальцы, накрыв мою ладонь своей.

— Только пользуйся им в крайнем случае. Эта магия не для игр. Кто слишком много времени проводит в срединном мире, тот все меньше хочет возвращаться в реальность.

Я кивнула, все еще ошарашенная подарком.

— Спасибо.

Теперь, глядя в ровный потолок черно-белой комнаты, я думала о том, что зашла слишком далеко. И тянуть до конца отбора уже нельзя, иначе я никогда не смогу выбраться из своего вранья.

И сейчас не время сожалеть, знала с самого начала, что так будет. Нужно уйти, пока кольцо не оказалось помолвочным. Отказ его ранит, а согласится я не смогу.

С силой зажмурившись, я со злостью глянула на потолок и села, спустив ноги с кровати. Барт лежал так же, как и я, подставив лицо мягкому лунному свету, заливающему комнату из-за распахнутых штор.

Я не могла оторвать глаз от его лица, черных, пушистых, как у ребенка, ресниц, мощной груди, едва прикрытой покрывалом. И какие дурочки уходят от такого по доброй воле?

Не знаю, сколько я так просидела, пытаясь запомнить каждую его черточку, морщинку, оставить в памяти эту кожу, приятные касания, шепот губ, слова о любви. Как он говорил, когда сгорал от желания… чуть охрипшим голосом, тихо и прерывисто дыша. Как сжимал, стискивал и покусывал… Черт, да я так с ума сойду!

Я отвернулась к окну, с ненавистью уставившись на луну.

— Уходишь?

Я вздрогнула и обернулась.

Арх лежал, подложив одну руку под голову и смотрел на меня. Выглядел он обманчиво расслабленно. И мое молчание ему не нравилось.

Он поднялся, обошел кровать и сел передо мной на корточки, положив руки мне на колени.

— И куда ты собралась?

Это был простой вопрос, поэтому я ответила.

— В Лакор.

— Тебе здесь плохо?

Я помотала головой.

— И как ты предлагаешь мне тебя отпустить после того как пропал Итан? — спокойно спросил он, но в голосе послышалась сталь.

Об этом я тоже думала.

— Если бы я была ей нужна, Анориан мог бы все устроить еще несколько дней назад.

— Допустим, — кивнул он. — А как ты мне предлагаешь вдруг ни с того ни с сего от тебя отказаться?

А вот это вопрос посложней. Смотреть в глаза было трудно, но нужно.

— Не знаю.

Арх резко поднялся и отошел к окну. Сейчас его терпение кончится, и он перестанет меня уговаривать.

— Почему вдруг так резко? — раздраженно спросил он. — Что случилось?

Я пожала плечами, стараясь выглядеть уверенной.

— Лучше сейчас.

Ему явно были не по вкусу мои ответы, но я и сама себе сейчас не нравилась. Вот только не знала, как быть по-другому.

— Извини, но я не могу тебя отпустить, — нахмурился Барт, скрестив руки на груди. — Знаю, что ты чувствуешь, и не поверю, что хочешь уйти. Так что прости, но твои туманные объяснения про мифическую пользу этого шага меня не убедили.

— И ты извини. Я хочу уйти, — я провернула кольцо и нажала ровно по центру.

Глава 32

Всю жизнь мне были противны драмы. Даже свою специфическую внешность я не сразу, но приняла, и предпочитала не размышлять бесконечно о несправедливости судьбы, чтобы не было повода погрустить. А сейчас все не могла вынырнуть из вязкой печали, заливалась слезами, сидя между библиотечными стеллажами. Только забравшись поглубже в книжные ряды, я снова нажала на кольцо.

Там, как в тумане, не думая ни о чем, просидела весь день, только к вечеру придя в Лакор. Комната пустовала, а на кровати лежала записка. Слезы уже высохли, дыхание больше не сбивалось, и я почти что не трясущимися руками развернула прямоугольный конвертик.

«Не снимай амулет» — гласило послание. Значит, остыл, подумал, и не придет. Сердце съежилось от тоски, но одновременно с тем стало легче — еще одного такого разговора я бы не выдержала.

Ничком упав на кровать, я провалилась в сон. Завтра меня ждет последний этап отбора. После него и подумаю, как жить дальше.

Утром в комнате появилась Марриса, кажется, совсем не ожидавшая увидеть здесь меня. Но, как обычно, весьма тактичная, причину моего появления выяснять не стала. К тому же по моему опухшему лицу, вероятно, и так было все понятно.

— Я тут одна привыкла. И курочки наши почти совсем не появляются, — защебетала она, на бегу засовывая в рот впечатляющих размеров бутерброд. — Валенна выбыла из отбора и съехала, а Элейн готовит какие-то хитроумные ловушки для арха, вся в работе. Я ее не стала разочаровывать, что шансов нет, думаю, пусть профессионально растет. Ей это полезно. Тьярой зовется, а у самой только мордашка смазливая и не капли умений. Вот раньше…

Она озадаченно уставилась на крупный бутерброд, не желающий полностью помещаться в рот. Вздохнула, разрезала его на две половинки и вновь повернулась ко мне, сидящей на постели, совершенно разбитой и почти не слушающей ее беззаботную болтовню.

— Искусство тьяр не зря зовется искусством. Раньше это понимали, а теперь хорошенькое личико, чуть наглости — и ты великая соблазнительница. Мне вот отец рассказывал про давешних искусниц, которые своим молчанием столько могли выпытать… Эх, выродились они. Я вот на Элейн смотрю и диву даюсь, только глупое хвастовство и задранный носик. Эй! Вив! Ты где летаешь? Тебе через пол часа надо быть на полигоне.

Она подскочила ко мне, удивительно легко подпихнула с кровати тычком под ребра.

— Давай! Давай! В душ и на полигон. Я с тобой прогуляюсь. Погляжу, что там и как. У меня тоже завтра последний этап. Ты списки уже видела?

Я покачала головой.

— Надо посмотреть. Там баллы за каждое задание и общий рейтинг. Поглядим, кто претендует на наши с тобой места. Оценим конкурентов, так сказать.

Поддавшись ее энергичному напору, я собралась с силами и приняла прохладный душ, в конце облившись ледяной водой. Зачесала рыжую волну в высокий, тугой хвост. Выпила стакан воды, упаковалась в плотный эластичный спортивный костюм, обтянувший меня словно вторая кожа, и каким-то неведомым образом придающий телу нужный тонус, заставляя расправить плечи и не опускать голову.

Что ж, посмотрим, что там за списки.

Марриса, обычно не очень-то разговорчивая, всю дорогу не прекращала болтать, рассуждая о тяжелой судьбе преподавателей, вынужденных работать со студентами-оболтусами. И ведь понятно, что несерьезно, иначе что бы ей здесь делать… Стихла только когда мы остановились перед списками, вывешенными на высоких деревянных стендах возле полигона. Рядом с ними мыкались только два конкурсанта, что-то в пол голоса обсуждая, остальные уже топтались у сцены, ожидая традиционную речь Лоретты и объяснение сути конкурса.