Удравшие из ада - Дмитрий Казаков

– Уф, – проговорил Стукнутый Черный, вытирая пот с лобной части балахона, – неплохо поработали. Только непонятно, где тело? Что мы народу предъявим?

– Нехорошо он поступил, – Старый Осинник неодобрительно поцокал языком, изучая несколько обгоревший кол. – Мог бы оставить язык или челюсть. А то ведь никто нам не поверит.

– Все они, белые, такие сволочи, – не очень понятно выразился Чапай.

– Так, убить дракона – кончено, хорошо, – опомнился Агрогорн. – Но мы ведь сюда не за этим шли! Где похититель?

– Удрал, кхе-кхе.

– Тогда за ним.

– Одного не пойму, – пробурчал Долговязый Эрик, – отчего Чапай так не любит белые грибы? Чем они ему насолили?

– Вот уж не знаю, – ответил услышавший реплику соратника Старый Осинник. – Может быть, тем, что они похожи на вампиров? Ну что, ты идешь?

Через несколько минут поляна опустела.

Служивший сиденьем Васе краб, едва не затоптанный во время драки, облегченно уковылял в кусты.

Когда заросли раздвинулись и из них вылезло очередное страшилище, Арс понял, что не ощущает ничего, кроме скуки.

Испуг, удивление, ужас – все это можно испытывать по поводу уникального случая, а если оскаленные твари появляются с регулярностью, наводящей на мысли о существующем в Пуще расписании дежурств, остается только зевать да не забывать творить разрушительные заклинания.

Тили-Тили и Рыггантропов обходились даже без них, посохом и тесаком.

Этому страшилищу не повезло больше других, за него взялись все трое. Старый, иззубренный нож с треском перерубил рог в руку толщиной, посох йоды подсек когтистую конечность, а клубок пламени влетел в распахнутую пасть.

Тварь, судя по звукам, благополучно им подавилась.

– Типа, – сказал Рыггантропов. – Кого они тут жрут, когда нас нет?

– Друг друга, – предположил Арс. – Или пребывают в спячке, ожидая появления годного в пищу путника.

– Долго же им спать приходится, в натуре.

– С-с-с!

Свист Тили-Тили заставил людей замолчать и посмотреть вперед, на поляну, выглядящую так, словно на ней погулял вооруженный множеством острых лезвий лесной пожар.

Трава и ветви были обуглены, на стволах и земле виднелись разного размера зарубки и борозды.

– И что тут случилось, интересно? – Арс почесал затылок.

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш!

– Нечто странное, типа, – заметил Рыггантропов. – Что-то мне кожу щекотит…

Арс тоже ощущал легкое покалывание, говорящее о том, что на поляне случился мощный выброс дикой, неприрученной магии, какая водится лишь на самой грани реальности.

Вот только откуда она взялась посреди леса?

– Пожалуй, нужно отсюда поскорее убираться, – проговорил Арс, чувствуя, как дикая магия норовит подчинить его, воплотиться во что-нибудь жуткое, разрушительное, вроде смерча или потока огня…

Она напоминала молнию, выискивающую громоотвод повыше.

А тут «громоотводов» обнаружилось сразу три.

По телу Топыряка будто шарили сотни сильных пальцев, мускулы судорожно сокращались, из горла, толкаясь, лезли заклинания, а желудок вообразил себя готовым к извержению вулканом.

– Д-да, – кивнул Рыггантропов, борясь с собственными руками, медленно, но верно поднимающимися для совершения заклинательного жеста.

По лицу двоечника катились капли пота, крошечные глазенки норовили выпучиться, но никак не могли.

– С-с-с-с-с! – в свисте Тили-Тили послышался страх.

Уловив его, осел йоды пошевелил ушами и решил, что настал его черед спасать всю компанию. Издав гневный вопль, после которого стыдливо умолк воющий неподалеку спиногрыз, осел решительно затопал в чащу, подальше от этой поляны, где так мерзко воняет…

За ним последовали два других осла.

– Так-то лучше, – сказал Арс, когда нервная дрожь покинула тело, а перед глазами перестали плавать радужные облака.

– В натуре, – согласился Рыггантропов.

– С-с-с-с!

– И-а, – прозвучавшей в ослином возгласе гордости хватило бы на гусарский полк.

– А нельзя ли, типа, – Рыггантропов замолк, и стало слышно, как в его черепе щелкают, выстраиваясь в мысль, слова, – сделать так, чтобы эта штука, – он махнул в сторону висящего в воздухе следа, – показывала прямое направление, а то пока мы все петли за беглецом будем повторять…

Арс тщательно обдумал предложение.

– Идея здравая, – сказал он, – надо лишь немного изменить заклинание. Тили-Тили, ты как думаешь, получится?

– С-с-с-с-с!

– Поменяем вектор с квантового на волновой, усилим фрактальное вращение…

– Ш-ш-ш-ш! С-с-с-с!

– Ты думаешь? Тогда попробуем…

Рыггантропов зевнул.

В теоретической магии он понимал не больше, чем осел, зато в практике (особенно в той ее части, где требовалась грубая физическая сила) мог дать фору иному магу с дипломом.

Собравшиеся вокруг студентов хищные твари из зарослей и с веток наблюдали за спором, но приближаться не спешили.

Плачевная участь собратьев их кое-чему научила, и, кроме того, пятеро героев, прошедшие сквозь Пущу подобно дивизии безумных охотников, лишили лес большей части наиболее агрессивных обитателей.

Уцелевшие хищники просто глядели, выбирая момент для нападения.

Они видели, как облаченные в невкусную обертку куски мяса слезли с покрытых шерстью кусков мяса и начали чего-то делать с землей. Один из самых голодных урков спрыгнул с ветки, но большой кусок мяса вскинул сверкающую штуковину, урк наткнулся на нее, и жизнь его окончилась с неприятным взвизгом.

Потом куски мяса в обертках замахали руками, что-то ярко-ярко вспыхнуло.

Обитатели Пущи, оказавшиеся в этот момент слишком близко, лишились зрения, а через пару минут и жизни.

Конкуренты поспешили отобедать слепцами.

Затем куски мяса в обертках влезли на шерстистые куски мяса и неспешно поехали в ту сторону, где садится солнце.

Хищники двинулись за ними.

До границы пустыни Капец трое любителей реальности, к большому собственному удивлению, добрались живыми. С облегченными вздохами покинули знойный песок и вошли под тенистые своды Пущи.

– В лесу я чувствую себя как дома, ведь родился я в Тайге, – сказал Горшо Пуст, после чего зацепился за корень и с размаху приложился лбом о дерево.

Дерево негодующе загудело, с вершины упало несколько листочков, а из бороды председателя Клуба любителей реальности посыпались крошки, песчинки, обрывки ткани и какие-то неизвестные науке существа, по всей видимости эволюционировавшие из амеб в богатой белком волосяной среде.

– Судя по виду, ты там не только родился, а еще и провел всю жизнь, – заметил Гемоглолюб, – просидел сорок лет в каком-нибудь дупле. Эй, мелкий, не отставай.

– Я не мелкий, – обидчиво отозвался Вагонетка, впавший в уныние после того, как кувшин с хмельным верблюжьим молоком показал дно. – Я просто сгорбился под тяжестью ударов судьбы…

– Да? А почему тогда тебя в траве едва видно?

Гном лишь что-то буркнул в ответ.

Вампир настороженно остановился, нос его заработал, точно мехи, вдувая и выдувая воздух.

– Так, тут до нас побывала целая куча народу, – сообщил он после паузы. – Ослы, люди, нелюди…

– Ослы? – удивился Горшо Пуст.

– Да, такие серые животные, славные ушами и упрямством. Одного из них ты видишь каждый день.

– Где?

– В зеркале, – утомленно отозвался Гемоглолюб. – А еще я чую запах железа и чеснока… Не лучше ли нам повернуть назад?

– Лучше, – согласился Вагонетка, который в этот момент одобрил бы любое решение, приближающее его к сосуду с алкоголем. – Там еще много кувшинов осталось. Я точно помню.

– Нет! – Горшо Пуст ощутил прилив неистового вдохновения. – Повернуть назад, чтобы подвергнуться насмешкам? Вернуться к прежней, скучной и унылой жизни и упустить ШАНС? Никогда!

Вагонетка ошеломленно уставился на человека, похмельный туман, клубящийся в его голове, слегка развеялся, и через него проглянуло нечто сверкающее, похожее на возвышенную идею.

Единственный на весь Ква-Ква гном, пропивший фамильное долото, тоже не был доволен собственной жизнью, и где-то глубоко в подсознании мечтал вырваться из ее раз и навсегда установленного круга…

Вампир опустил голову, в алых глазах появился стыд.

– Никогда! – продолжал орать Горшо Пуст, и глаза его пылали, как у инквизитора, наблюдающего за казнью еретиков. – Мы не отступим! Мы не предадим реальность, будем сражаться до конца!

Вагонетка попытался встать по стойке смирно и отдать честь, не зная, как это делается. В результате у гнома получился ряд произвольных телодвижений, наводящих на мысли о танце живота и маленьком шкафе с множеством ящиков.

– Прошу извинить меня, – сказал Гемоглолюб, ощущая, что готов отправиться на прополку чесночной плантации. – Жара несколько помутила мой рассудок, но я готов исправиться.

– Веди же нас! – вскричал Горшо Пуст, забыв о страхе перед кровососом.