Что было… Что ожидать… Демографические этюды (СИ) - Вениамин Башлачев

В сфере морали никаких новых законов нет, а есть забытые законы и правила. Эти забытые законы конкретно устанавливают пределы:

— что делать НЕЛЬЗЯ;

— и что надо делать ОБЯЗАТЕЛЬНО.

Если без особых эмоций, то главный закон Матери Природы, который формирует мораль для воспроизводства народа — это сексуальные взаимоотношения между мужчинами и женщинами.

Но пределы сексуальных отношений: что делать НЕЛЬЗЯ и что надо делать ОБЯЗАТЕЛЬНО — у разных народов очень широкие.

Например, у народов Крайнего Севера предложить гостю на ночь свою жену — это признак уважения.

А вот у народов Кавказа — даже случайное уединение с женой хозяина может закончиться смертью.

В русском народе многие века пределы морали были выражены вполне конкретно: «сначала супружество, потом любовь».

Результат любви — дети. При рождении ребенок — совершенно беспомощное маленькое существо. Ведь чтобы стать способным к самостоятельной жизнедеятельности ребенку надо расти два десятка лет.

Именно поэтому мораль любой цивилизации: русской, европейской, мусульманской, индуистской, китайской, японской — всегда требовала устойчивость связи между отцом и матерью детей.

Лишь при наличии устойчивости супружеской связи может быть обеспечено вырастание детей. Нет устойчивых супружеских связей, любая цивилизация неминуемо вымрет. А на суровой Русской равнине — тем более.

Поэтому необходимое условие, без которого у русского народа воспроизводства быть не может в принципе — это институт Семьи.

Именно для устойчивости института Семьи и формировалась мораль русского народа. В былые времена детям с малых лет прививали будущие обязанности. Девочке вручали куклу, мальчику — игрушечные инструменты.

По мере взросления ребенка ему прививали ответственность за свои намерения и свои поступки. Получить право на любовь молодые люди могли, лишь став мужем и женой.

Веками мораль в Русском мире была такой: человек не должен жить по закону полового инстинкта. Сексуальные отношения до брака недопустимы.

Был принцип: «сначала брак, потом любовь».

Конечно, это всегда осложняло жизнь молодежи. Ведь гиперсексуальность молодёжи заложена в молодом организме Законом Природы. Но в русском народе вековое доминирование принципа: «сначала брак, потом любовь» — было почти повсеместным.

Приход к власти марксистов в смуте 1917 года показал, что мораль — это очень уязвимый фактор.

Суть идеологии марксизма в сфере морали Маркс и Энгельс вполне внятно изложили в «Манифесте коммунистической партии». В нем прямо написано: «ввести официальную, открытую общность жен».

В смуте 1917 года концепцию «общности женщин» с беспредельной наглостью и бесстыдством марксисты стали внедрять в реальную жизнь.

Например, Александра Коллонтай (Домонтович) в статье «Отношение между полами и классовая мораль», потребовала от женщин, «служить интересам класса, а не обособленной ячейке». И заявила: к межполовым отношениям надо относиться так же, как «выпивать стакан воды».

От концепции «стакана воды» молодежь большевиков прямо взбесилась. В анкете среди слушателей Коммунистического института им. Свердлова начала 1920‑х причиной первой сексуальной связи назвали чувство любви к партнеру — менее 4%. А ведь «Свердловка» — это, организованный в 1919 году главный институт подготовки кадров для системы просвещения. Это был институт подготовки коммунистической «элиты» И в этом «элитном институте» бесстыдство прямо проповедовалось.

Если будущая «элита» лишь в 1 случае из 25 указали любовь причиной первой сексуальной связи, то чего можно ждать, когда выпускники «Свердловки» стали «просвещать» молодежь, готовя кадры всей коммунистической интеллигенции?..

И у городской интеллигенции бесстыдство прямо расцвело!..

К чему это привело?..

В России 1913 года на 1000 браков приходилось — лишь 9 разводов, то есть менее 1%. Так что крепость института Семьи была очень прочной.

По данным Игоря Шафаревича, (книга «Путь из‑под глыб» — Современник, 1991) в 1925 году в городах СССР число разводов, в течение первого года брака, на 1000 браков стало:

в Минске — 260;

в Харькове — 197;

в Ленинграде — 159.

Для сравнения, в 1920‑х в других столицах мира:

в Берлине — 11;

в Нью—Йорке — 14;

в Токио — 8.

Как видите, в городах других стран соотношение осталось, примерно, как и в России 1913 года. А в России, всего через 10 лет, крепость городской семьи ухудшилась в ДЕСЯТЬ — ДВАДЦАТЬ раз. То есть в русской городской семье «мораль сдвинулась» резко в сторону безнравственности. Расцвела мода на разводы и мода менять мужчин «как перчатки».

Но раз теория «стакана воды» вошла в моду, то нежелательные беременности стали неизбежными.

И что делать после «стакана воды»?..

Нежеланная беременность — это драма.

Веками мораль требовала: НЕЛЬЗЯ посягать на зарожденную жизнь.

Правители пламенных большевиков отбросили такую морали. 19 ноября 1920 года правители Кремля узаконили аборт, уничтожение зарожденной жизни в утробе матери. Так что главный переворот в смуте 1917 года был сделан не в Зимнем дворце Петрограда, а в Московском Кремле.

Сталин понимал разрушение семьи и аборты — к добру не ведёт. Добравшись в 1934 году до вершины власти в Кремле, он добился резкого ограничения свободы разводов. А постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 года Сталин запретил аборты — это «законное убийство» детей в утробе матери. Так что этих сатанинских злодеяний: абортов и свободы разводов — на совесть Сталина не навесить.

Наоборот, именно Сталин существенно оздоровил сферу морали в вопросе института семьи и сохранения детей, зарожденных в утробе матери.

В этой сфере морали Сталин был очень суров.

Моя мать и другие взрослые старшего поколения рассказывали, что после родов мертвого ребенка, женщин часто вызывали «в район», чтобы расследовать факт мертвого рождения. Если у женщины уже было мертвое рождение, то расследовали всегда и очень тщательно. Мог последовать и арест, со всеми вытекающими последствиями. Так что женщины очень боялись мертворождений. При Сталине условий для массовых абортов не могло быть.

Однако то «просвещение», которое было привито коммунистической интеллигенции в «Свердловке», продолжало разрушать мораль на уровне массовой школы.

Приняв концепцию: «официальной, открытой общности жен», «пламенные большевики» включили в программы русских школ произведения, изучение которых уничтожало институт Семьи. Одним из таких произведений, которое уничтожало мораль института Семьи и создавало «нового русского человека», стал роман Чернышевского «Что делать».

Все в школе писали сочинения на тему: «Образ Веры Павловны — пример женщины будущего». Но ведь, этот «образ» менял мужчин «как перчатки». А дети у «образа» — вообще отсутствуют.

Вековая мораль русского народа в романе «Что делать» отменена.

Во всех произведениях русской литературы, которые изучали в советской школе, образ счастья — это «роман на стороне». А дети — так, «сбоку припёку».

Ну и куда вело «просвещение» детей по образу «Веры Павловны?..

Только к разрушению морали. Для «образа Веры Павловны — женщины будущего» дети излишни. И никакого «светлого будущего» у общества с таким «образом будущего» — нет. Такое «просвещение» уничтожало институт Семьи.

Однако священность института Семьи в русском народе была той вековой ценностью, которую мгновенно не уничтожить. Ведь веками моральные авторитеты внушали: «Браки заключаются на небесах».

Так что нужно время, не менее одного поколения, чтобы священное правило устойчивости института Семьи было серьезно повреждено.

«Ядовитое просвещение» в школе в стиле «образа Веры Павловны — женщины будущего» дало реальные «плоды». К 1950‑м, когда был отменен запрет на аборты, русская молодежь уже была подготовлена и к праву на убийство ребенка в утробе матери, и на развод.

Состояние института семьи проще и нагляднее оценивать соотношением браков и разводов. Сравним вехи разрушения института Семьи.

В начале ХХ века в России на 100 браков был один развод.

В 1950‑х в России было уже один развод на 15 браков.

Далее это соотношение лишь ухудшалось.

Посмотрим динамику браков и разводов в России — диаграмма 1.

Эта диаграмма — иллюстрация «просвещения».

В школе из поколения в поколение изучался образ «Вера Павловна — женщина будущего». Если этот «образ» меняет мужчин «как перчатки», а дети у «образа» отсутствуют вообще, то это и показывает диаграмма.