Голгофа России Завоеватели - Юрий Козенков

Выступавший от меньшевиков И.Г.Церетели призвал передать всю полноту власти Учредительному Собранию. Обстановка накалялась явно не в пользу большевиков. Были срочно вызваны матросы с крейсера "Аврора" и линкора "Республика". Многие были пьяны, но все захватили с собой оружие. Как пишет Юрий Гаврилов в своей статье "Воля народа?", напечатанной в "Огоньке" в 1990 г. в №11, "…время от времени матросы клацали затворами и наводили винтовки в центр зала и на правые скамьи, где расположились эсеры, меньшевики, надеты. Ложи для публики большевики заполнили молодежью и красногвардейцами, открыто выражавшими свою ненависть к "буржуям" и желание расправиться с ними и неугодным им большинством Учредительного Собрания".

Большевики ушли с заседания, им все было ясно. Уже ночью депутатами было принято постановление о том, что верховная власть в стране принадлежит законно выбранному Учредительному Собранию, которому должно подчиняться "рабоче-крестьянское" правительство. В ответ на это решение левые и украинские эсеры, а также мусульманская фракция покинули заседание, т.к. не собирались расставаться с несколькими портфелями, которые они имели в Совнаркоме. Депутаты начали обсуждать аграрный вопрос. Они еще не знали, что депутаты - члены Совнаркома, прежде чем уйти с заседания, провели приватное совещание, на котором решили распустить Учредительное Собрание. Уже около пяти часов утра начальник охраны Таврического дворца, анархист, матрос Балтфлота Анатолий Железняков заявил, что у него есть инструкция и депутаты должны покинуть зал, караул устал…

По воспоминаниям Чернова, он спросил матроса: "Какая инструкция? От кого?" Матрос ответил: "От комиссара Дыбенко". На этот ответ Железнякова Чернов ему сказал, что они могут разойтись только под воздействием силы и продолжили обсуждение вопросов. Следующее заседание было назначено на 17 часов 6 января. Однако посланные днем во дворец члены Учредительного Собрания принесли весть, что двери Тавричксого дворца опечатаны и охраняются матросами и солдатами с пулеметами и двумя орудиями. Охрана заявила, что заседания не будет, Совнарком запретил. Ошарашенные депутаты разошлись, так и не приняв никакого манифеста, не доведя до народа принятое решение о том, что высшая законодательная власть в стране принадлежит Учредительному Собранию и Совнарком в своей деятельности ему подчинен. В ночь с 6 на 7 января 1918 года ВЦИК принял по докладу Ленина свой Декрет о роспуске Учредительного Собрания. Именно с этого дня нужно вести отсчет началу Гражданской войны, которую развязали этим пиратским актом большевики. Парламентский путь развития был ими с презрением отброшен. Их стихией было насилие. Путь к диктатуре был расчищен. Законы, мораль, совесть, справедливость - все эти "буржуазные" словеса они отбросят как шелуху на пути завоевания России и мирового господства. А внутренние раздоры, личные необоснованные амбиции, обиды и неудовлетворенные притязания, большая склонность к болтовне, а не конкретным делам, не позволили оппозиционным партиям и депутатам сплотиться даже перед угрозой большевистской тирании.

Глава вторая

1. Расправа с левыми эсерами и тайны Брестского мира

По коммунистической историографии 6 июля 1918 года известно как дата контрреволюционного выступления левых эсеров. Учитывая тенденциозность почти всех мифологов КПСС, попробуем разобраться хотя бы в трех вопросах: кто такие левые эсеры, что же произошло 6 июля и какие тайны в этих событиях еще остались. Дата эта исторически важна, так как является вехой в переходе от коалиционного (если то правительство можно так назвать) правления большевиков к однопартийной диктатуре.

Эсеры или социалисты-революционеры как партия образовались в 1902 году. Они сразу же заявили о себе целой серией жестоких покушений и политических убийств. Были убиты министр внутренних дел Плеве, великий князь Сергей Александрович и другие. Многие покушения остались неизвестными, но одно, благодаря газете "Русь", прогремело не только на Россию, но и на весь мир. Двадцатилетняя эсерка Мария Спиридонова убила Луженовского - тамбовского "усмирителя" крестьянских бунтов. Террористка была приговорена к смертной казни и только благодаря протестам мировой "общественности" правительство было вынуждено заменить убийце смертную казнь каторгой. В тюрьме Спиридонову не только жестоко избили, но и изнасиловали.

На Акатуйской каторге тесно сошлись будущие лидеры левоэсеровской партии - Спиридонова, Прошьян (который в декабре 1917 года будет назначен большевиками министром почт и телеграфов), Биценко.

Мягкий режим на каторге давал им возможность, гуляя по тайге, смело мечтать о будущих потрясениях, о социализме, о своей судьбе. Весь их опыт десятилетней каторги, из которой они пришли к 1917 году, сделал их еще большими максималистами, чем они были в молодости. Приверженцы террора и насилия они не могли принять Февральскую революцию 1917 года, не могли понять либерализм "мартовских эсеров", вошедших летом 1917 года в правительство Керенского. Именно в это время и оформилась фракция "левых" эсеров, которые обвинили свою партию в перерождении, в преступном продолжении войны, затяжке земельной реформы, в прислужничестве буржуазии.

Программные цели левых эсеров совпадали с замыслами большевиков. Ленин всегда относившийся к эсерам с определенной долей зависти (партия эсеров пользовалась популярностью у крестьян и народа в целом) и злобы не упускал случая лягнуть их с классовых позиций, но в это тяжелое для большевиков время был с ними особо тактичен. В адрес левых эсеров не было допущено ни одного выпада в печати почти до марта 1918 года. Ильич умел как хамелеон перекрашивать свои чувства и сдерживать эмоции, когда это было ему чрезвычайно выгодно в тактических целях. В этой связи характерен эпизод, произошедший по рассказу лидера эсеров В. Чернова в 1911 году в Швейцарии. Сидя с Лениным в ресторане за кружкой пива, он ему сказал: "Владимир Ильич, да приди вы к власти, вы на следующий день меньшевиков вешать станете!" А он поглядел на меня и говорит: "Первого меньшевика мы повесим после последнего эсера", - прищурился и засмеялся". 164

Левые эсеры оказали большевикам неоценимые услуги, поддержав их во время Октябрьского переворота и на съездах Советов. Когда в знак протеста против диктата Ленина-Троцкого на партийную монополию в правительстве вышли из ЦК Рыков, Милютин, Ногин, Каменев и Зиновьев, ушел в отставку ряд наркомов, а Викжель, грозя всеобщей забастовкой, требовал многопартийного правительства, эсеры спасли большевиков. Они согласились войти в Совнарком, получили наркомат земледелия (Колегаев), затем наркомат юстиции (Штейнберг), почт и телеграфов (Прошьян), государственных имуществ (В. Трутовский). Многие эсеры вошли в различные наркоматы членами коллегий, а позднее вошли в ВЧК.

Это был трагический для судьбы России шаг. Альянс левых эсеров с большевиками создавал для народа видимость коалиции и тем спасал большевистское правительство от падения. В этой связи на левых эсерах лежит огромная вина за всю последующую трагедию России. Откажись они сотрудничать с большевиками, как это сделали все партии, и трудно сказать, смогли бы большевики удержаться у власти; тем более, что на выборах в Учредительное собрание, результаты которых стали известны 17 декабря 1917 года, большевики и левые эсеры даже совместно потерпели сокрушительное поражение, набрав менее 30% голосов. Реально надвигалась угроза потерять власть.

Троцкий вспоминая это время, писал: "Незадолго до созыва "Учредилки" к ним зашел Марк Натансон, старейший член ЦК партии левых эсеров и с первых слов сказал: - ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой… - Браво! - воскликнул Ленин. - Что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши? - У нас некоторые колебания, но я думаю, что в конце концов согласятся…" 165

Альянс левых эсеров с большевиками в разгоне Учредительного Собрания становится все более крепким. На третьем Всероссийском съезде Советов, который прошел без сучка и задоринки, горячий Прошьян даже предложил Ленину поставить вопрос о слиянии партий. Казалось, что все различия между РСДРП(б) и Партией левых эсеров остались только в незначительных моментах, касательно сроков и методов построения социализма. Но это только казалось. Первые трещины пошли уже через две недели после Октябрьского переворота. Первая серьезная стычка произошла по вопросу закрытия в Петрограде нескольких буржуазных газет. Левые эсеры оказались большими демократами, чем им хотелось быть. Демократические принципы и свободы им представлялись ценностью абсолютной, а не тактической, и они воспротивились решению большевиков закрыть газеты.

Тем не менее небольшим большинством в десяток голосов прошла резолюция большевиков. Прошьян в резкой форме заявил, что резолюция о печати представляет собой систему политического террора и развязывание гражданской войны, и призвал левых эсеров уйти со всех постов. Кроме всего прочего обнаружилось, что Декрет о закрытии газет Советской властью ВЦИКом не обсуждался, а был принят Совнаркомом самовольно. Но Боровский нашел лазейку - предложил формулировку, что ВЦИК "не может отказать" Совнаркому в праве издавать неотложные декреты без согласования с Советской властью, и эсеры успокоились… Так начинало создаваться тоталитарное правление Россией.