Братья Старостины - Борис Духон

Не будем забывать о том, что патрон ВВС, на тот момент — генерал-майор, а позднее генерал-лейтенант авиации, всегда отличался парадоксальными и импульсивными поступками. Выслушав неожиданный совет, он тут же приказал своему адъютанту, известному в футбольном мире нападающему Сергею Капелькину, соединить его со Старостиным. Однако пока что он смог лишь приободрить собеседника, но не изменить коренным образом его судьбу.

Если уж спортсменам покровительствовали лица с генеральскими звездами, то и начальники ниже рангом старались следовать в том же русле. В Комсомольске-на-Амуре они могли посодействовать в досрочном освобождении нужного игрока, особенно если тот проходил по уголовной статье, как, например, осужденный за спекуляцию Василий Куров. Но и бывших военнопленных эта льгота касалась. В частности, в том же домике при гараже, что и Старостин, жили Владимир Месхи и Илья Хачидзе. С подачи старшего тренера появился, можно сказать, и обслуживающий персонал в лице бывшего ленинградского футболиста и хоккеиста Павла Петрова. Числился он в пожарной команде, а в реальности готовил еду для игроков. А вся динамовская команда имела возможность проводить предсезонные сборы на станции Океанская под Владивостоком, в санатории МВД.

Сын Василия Курова Владимир, видный игрок в хоккей с мячом и на траве, в феврале 2011-го дал большое интервью обозревателю «Спорт-Экспресса» Игорю Рабинеру, где воспроизводил события тех лет. Но повествование это грешит откровенными неточностями.

Например, Владимир Васильевич рассказывал: «Мой отец — ленинградец, жил на Лиговке. Попался он на спекуляции. Пошел продавать отрез ткани, его „замели“ и отправили в печально знаменитый „Амурлаг“, где заключенные строили Комсомольск-на-Амуре. Там отец со Старостиным, находившимся в тех краях на поселении, и встретился. Николай Петрович потом даже жил у нас в коммуналке — я к тому времени только родился. Имя Старостина до войны гремело и в Ленинграде, так что папа отлично знал, с кем познакомился». Но Куров-младший родился в 1947-м, а Старостин в тот момент был в статусе не поселенца, а политического заключенного.

Другая цитата: «Их добрым гением стал полковник Олег Грибанов, страстный поклонник футбола, возглавлявший в Комсомольске местное управление МГБ. Он был одержим идеей создать хорошую футбольную команду, а узнав, что в его краях сидит такой великий человек, как Старостин, решил сделать это во что бы то ни стало. Так Старостин и стал тренером новой команды „Динамо“ (Комсомольск-на-Амуре), а отец — ее игроком». На самом деле, как сказано выше, вытащил Николая Петровича на берега Амура начальник Грибанова — Гоглидзе. Любопытно, что через много лет, уже после увольнения из органов, Грибанов занялся литературной деятельностью и под псевдонимом Олег Шмелев стал соавтором повестей «Ошибка резидента» и «Возвращение резидента» и сценариев одноименных фильмов.

Впрочем, и сам Старостин на страницах своих книг не смог восстановить по памяти последовательность кадровых перестановок. По его словам, после отъезда генерал-полковника «шефствовать над динамовским футболом Хабаровского края стал полковник Олег Михайлович Грибанов, заместитель Гоглидзе, назначенный исполнять его обязанности». Вот только в реальности Гоглидзе был переведен в Москву на должность начальника Главного управления охраны на железнодорожном и водном транспорте МГБ СССР в январе 1951-го, а Грибанов еще в 1950-м получил пост начальника У МГБ по Ульяновской области.

Но довольно о чекистах — был и сугубо штатский руководитель, с помощью которого досрочное освобождение Старостина стало реальностью. Директор одного из местных заводов Рябов когда-то работал инженером в Москве, жил на Красной Пресне, болел за «Спартак». И он придумал хитрую комбинацию, пробив зачисление политического заключенного на предприятие и его допуск к работе на станке. За выполнение дневного плана со срока списывалось двое суток. А фактически на этом станке точил болванки осужденный из Иркутска Дмитрий Михалев, пока его напарник уходил на тренировки. В свою очередь, Николай Петрович, пользуясь свободой передвижения, оказывал благодетелю разные услуги.

Номер прошел: реальный срок истекал в 1952-м, а по системе Рябова подать документы на сокращение наказания удалось на два года раньше. Местный народный суд утвердил досрочное освобождение, однако поражение в правах оставалось в силе. И восстановить московскую прописку возможности не было, а перевозить семью в Хабаровск, где предлагали тренировать «Динамо», не хотелось. Но Старостину не пришлось делать самостоятельный выбор: последовал новый звонок от Василия Сталина, который пообещал уладить вопрос с переездом в столицу.

И вскоре после телефонного разговора за старшим из братьев прибыл военный самолет с Капелькиным на борту. В Моекву взяли с собой также и Василия Курова. К прилету на подмосковный аэродром была подана машина, и дальше путь лежал на Гоголевский бульвар, где располагался особняк Сталина-младшего. Подчинившись желанию хозяина, непьющий Николай Петрович тоже вынужден был осушить рюмку. А Василий Иосифович сразу взял быка за рога: отправил порученца восстанавливать прописку Старостина. От немедленного назначения на должность главного тренера команды ВВС тому удалось откреститься под благовидным предлогом: мол, столько лет был вдалеке от большого футбола, надо постепенно изучить обстановку, пусть уж Гайоз Джеджелава, тогдашний тренер ВВС, продолжает руководить командой…

От Гоголевского бульвара до Спиридоновки — два шага. Кстати, в мемуарах Николай Петрович называл ее Спиридоньевской улицей, хотя такое название она носила до 1941 года. Ко времени же его возвращения с Дальнего Востока улица носила имя Алексея Толстого. Впрочем, какое это имело значение, если человеку почти через десять лет выпало вновь переступить порог своего дома? И хотя семья по-прежнему ютилась в маленькой комнатке, теснота не могла затмить счастья от встречи с женой и детьми.

Однако не всё было так просто. По сути, возвращенный в Москву оказался между Сциллой и Харибдой: с одной стороны — амбиции сына вождя, с другой — давление ведомства, не желавшего признать свое поражение. По воспоминаниям Николая Петровича об этом отрезке времени впору было снять приключенческий фильм. Офицеры МГБ аннулировали московскую прописку и предписали Старостину в 24 часа покинуть столицу: даже отобрали паспорт и отослали его в Майкоп. Тогда Сталин-младший укрыл опального тренера в своем особняке, причем даже делил с ним спальню и перевозил в личной машине, которую, естественно, никто не посмел бы остановить. По сути, узник оставался в клетке — только золотой.