Мстительница - Инга Берристер

Он в задумчивости поглядел на племянника.

Моррис не учился в Оксфорде... и в другом университете тоже. Только самому себе Давид мог признаться, что у сына мозги работают хуже, чем у его кузена. Бывали минуты, когда Ричард напоминал ему его собственного отца, проницательного посредника, которому банк был обязан своим современным положением.

Может быть, отослать куда-нибудь Ричарда, словно делая ему подарок в честь окончания университета?.. Недели через две Моррис приступал к работе в банке. Давид сам собирался учить его, чтобы он был достоин занять главенствующее место. Но, похоже, Моррис подпал под влияние своего старшего и более умного кузена, а это не годится. Члены правления не должны видеть, что их председатель боится человека, который хоть и носит фамилию Хауэллов, но никогда не станет более чем менеджером.

Давид Хауэлл задумался не на шутку. Наверное, и в самом деле лучше всего на какое-то время отослать Ричарда... но куда?

Надо решаться.

А утром ему позвонил знакомый банкир из Нью-Йорка и сообщил, что он со всем семейством едет в Лондон. Давид хорошо знал Дана Либермана. Много лет они вели общие дела, и Давид останавливался у Либерманов, когда приезжал в Нью-Йорк.

Они с Даном уже говорили о том, что неплохо бы поженить Морриса и Джессику, дочь Дана. Отличный получился бы союз... Банк Либермана, хоть и не имел статуса, равного статусу банка Хауэллов, был тем не менее хорошо известен, и контрольный пакет акций держала семья Либерманов. Сын Дана должен был наследовать отцу, но отец Дана незадолго до смерти основал трастовые фонды для обоих внуков, и это значило, что Джессике Либерман в один прекрасный день предстояло стать очень состоятельной женщиной.

Давид позвонил жене и сообщил, что пригласил Либерманов провести у них в Виндзоре уик-энд.

Виндзорский дом с прилегавшими к нему землями был недавним приобретением семейства. Когда жена предложила купить его, Давид поначалу уперся, но за прошедшие два года, что они владели им, банк Хауэллов приобрел несколько очень важных клиентов, благодаря тем знакомствам, что Давиду удалось завязать в Виндзоре, где имела собственность королев-ская семья. Давиду показалось, что на Дана Либермана произвело впечатление название городка.

Для банкира Анна Хауэлл была идеальной женой. Отличная хозяйка, она умела устроить дом так, что он имел элегантный вид и был хлебосольным одновременно. К тому же у нее был спокойный характер, и она не позволяла себе сердиться. А уж о ее воспитанности и тактичности и говорить не приходилось. Ни разу в жизни она не встряла в разговор, который вел муж, даже если затянувшаяся беседа грозила нарушить плавное течение обеда.

Едва положив трубку, она принялась хлопотать.

Моррис вошел в гостиную, как раз когда она составляла списки и делала подсчеты. Он играл в теннис с сыном одного из их соседей, и Анна поморщила нос, уловив запах пота.

— Что ты делаешь? — спросил Моррис.

— Твой отец пригласил на уик-энд Либерманов. Они приезжают на этой неделе в Лондон. Помнишь их? У них дочь...

— Еврейская царевна из Америки, — с усмешкой перебил ее Моррис. — Ну, конечно же, помню.

Анна улыбнулась. Возможно, у Морриса нет знаний и устремленности его кузена, но у него есть кое-что другое... гораздо более важное, на ее вкус. Моррис был нежен и ласков. Не меньше его отца она сожалела, что он смотрит снизу вверх на старшего кузена, но совсем по другой причине. Ричард не нравился ей, потому что был похож на своего деда и ее свекра.

Анна отлично знала, почему отец Давида добивался их свадьбы... не потому что она ему понравилась, а потому что она была богатой еврейкой. На этот счету нее не было иллюзий. Давид женился бы на ней, будь она даже последней уродиной, и возненавидел бы ее всеми силами своей души, потому что этого брака хотел его отец.

Неважно, насколько нелогичны были ее страхи, но она боялась, что ее Моррис, ее бесценный Моррис может быть запуган своим кузеном так, как его отец был запуган своим отцом. Значение имело лишь то, что Давид никогда не был любимым сыном, любимым и лелеемым сыном, и ему приходилось отступать перед своим братом... даже когда этот брат доказывал, что он недостоин отцовской любви и отцовского уважения. Анна знала, как знали все, что ее свекор, будь у него власть изменить порядок вещей, предпочел бы Иакова со всеми его недостатками своему старшему сыну и наследнику.

— Не надо так, — ласково упрекнула она сына. — У них хорошая дочка.

Моррис поморщился.

— Испорчена до ужаса, и тебе это известно.

— Ладно, ладно, не будем об этом... Просто приезжай в этот уик-энд домой.

— Если надо, то надо. Но тебе не удастся так легко справиться с Ричардом.

Это была еще одна заноза в материнском сердце. Ричард все еще продолжал жить с ними в одном доме, намного дольше, по ее мнению, чем ему следовало бы. А виновата еврейская традиция, которая требует, чтобы вся семья жила в одном месте. Давид постоянно напоминал ей об этом, но оба знали, что Ричард не уезжает, потому что не может сам поддерживать тот уровень жизни, который ему предоставлен в доме дяди. А пока он живет с ними, он старается опередить Морриса во всем, что бы они ни делали — в плавании, в теннисе, даже в танцах.

В отличие от Морриса, Ричард молча выслушал дядино сообщение о приезде Либерманов. Обычно он вместе с дядей отправлялся в Виндзор на уик-энд... небольшое жалованье, которое Ричард получал в банке, не позволяло ему обзавестись машиной... по крайней мере, такой машиной, в которой ему не стыдно было бы показаться. И он предпочитал путешествовать в дядином «роллсе», нежели мучиться в подержанном автомобиле, который мог бы купить сам.

Так же молча он выслушал распоряжение дяди насчет того, что ему надо ехать в Хитроу и встречать там семейство Либерманов. Когда он наклонил голову, подтверждая свое согласие, Давид сказал себе, что ему померещился яростный блеск в голубых глазах, доставшихся Ричарду от матери. Случалось, что Ричард внушал ему неприятные чувства и ему казалось, будто в душе тот постоянно что-то подсчитывает и ждет-ждет... В точности, как предостерегал его дядя Анны.

Ричард встретил Либерманов. Он ре виделся с ними прежде, поэтому поздоровался с пожилой четой, выказывая им ровно столько почтительности, сколько считал необходимым для их удовольствия.

Даниэла Либермана-младшего с ними не было. Он учился в Гарварде и предпочел провести каникулы с друзьями, как сообщила Митци Либерман в ответ на его вежливый вопрос.

Митци Либерман нравился Ричард. Она одарила его кокетливой улыбкой, вызвав неудовольствие Джессики. Неужели ее мать никогда не смирится с тем, что она уже немолода и нечего смешить людей?