Разбитое зеркало - Фрасис Дарлинг

И все же что-то ему не нравилось.

Почему? Почему она делает для него все это? В знак благодарности? Он помог ей разбогатеть, но… Терапия? Портия заботилась о том, как вывести его из состояния «Оливия-шока» и считала, что просто поваляться в постели ему не помешает? Или она наняла его в качестве альфонса для своего «месячника низменных страстей? Но ведь она любого мужика может заполучить. Тогда почему? Интересно, чего она от него ждет? Всегда нужно выяснить пристрастия дамы, нужно знать, чего дама хочет, — и сделать с ней это. Собственно, чем он и занимался всю жизнь.

Глава двадцать четвертая

Портия перемерила уже все свои наряды, но так ничего и не выбрала. Времени уже почти не оставалось, а ей все не нравилось. После бассейна она полдня провела в парикмахерской — педикюр, маникюр, косметический кабинет, макияж. Опять она бросила Романа одного. Небось он снова поднимется на крышу, где сидят все эти…

Да нет, вряд ли. Он должен понимать, что в конце концов это будет ему чего-то стоить.

Макияж сильно изменил лицо. Она едва узнавала себя. В основном из-за глаз. Серебристо-бордовые тени сделали цвет глаз глубже, темная тушь удлиняла ресницы. Глаза, которые она всегда считала интенсивно черными, приобрели мягкие, теплые оттенки, стали ярче, выразительнее.

Волосы роскошно блестели — цвет, раньше скучноватый, немного «мышиный», теперь получил глубокий ореховый оттенок.

Она выглядела настоящей роковой женщиной, да и настроение было подходящим. Значит, и одеться нужно было соответственно новому амплуа.

Это все Рио виноват.

Портия остановила свой выбор на тоненьком шелковистом облегающем платье с разрезами на бедрах. Платье было на тонких лямках, с глубоким вырезом. Ни о каком лифчике не могло быть и речи. В студенческие годы она всегда ходила без лифчика, но только в рубашках. Рубашки все скрывают, а тут другое дело… Правда, не так плохо, если соски не торчат. Придется держаться подальше от сквозняков.

Платье Портия надела не на голое тело. На ней были розовые чулки с подвязками и еще нечто невесомое, обтягивающее ее потайные местечки. Тончайшая резинка врезалась между ягодицами, но к этому можно было привыкнуть.

Придется привыкнуть и к высоким каблучкам, только надо немного попрактиковаться.

Роман постучался к ней ровно в восемь. Он всегда был пунктуален. Наверное, сказывается опыт работы посыльного в ресторане.

Волосы его были, как всегда, чистые, немного вьющиеся. И с чуть заметной сединой на висках — а было ли это раньше? На Романе была голубая рубашка из тонкого полотна, слегка свободная, с открытым воротом, так что видна была в меру волосатая мощная грудь.

Джинсы имели необычный шелковистый блеск.

— Приятно носить такие брюки? — спросила его Портия.

Роман ответил не сразу. Он все смотрел на нее широко открытыми глазами — право, было на что посмотреть.

— Брюки? Приятно ли их носить? — очнулся он и бойко, почти по-мальчишески выставил колено. Приятно было видеть Романа таким непосредственным после нескольких лет однообразной работы без улыбок и шуток. — Брюки отличные, — сказал он. — Попробуй сама.

Портии пришлось сжать пальцы в кулак, чтобы не запустить руку и…

Наверное, из-за его голоса у Портии было ощущение, что внутри у нее образовалась пустота, куда мягко и незаметно, как прикосновение легчайшего пуха, проникает что-то возбуждающее и проникает так глубоко, как никогда прежде.

— Что это за ботинки? — спросила она. — У тебя вроде не было таких.

Роман посмотрел на свои мягкие черные мокасины.

— Не было. Но пока ты была занята, я выскользнул из своей кельи и зашел в магазины на последнем этаже. Из гостиницы я не уходил, честное слово.

— Нравится мой наряд? — спросила она, крутясь перед ним. — Не слишком вызывающе?

— Нет, конечно! После представления, которое ты устроила в бассейне, ты выглядишь почти скромно. И соблазнительно одновременно. Сексуально, но изысканно, скажем так.

— Да, мне это нравится больше, чем просто соблазнительно.

Портия не поняла, возразил Роман на эти ее слова или только хотел.

На обед подали устрицы, омаров и что-то сливочно-фруктовое, но пряное на вкус, а еще терпкое чилийское вино. Позже появился ликер «Калуа» — для дамы и виски — для кавалера. Роман заказал виски, марка которого была не известна Портии. Впрочем, все равно не оказалось, принесли другое. Про себя Портия отметила, что еще одну бутылку он велел отправить себе в номер.

— Ты вряд ли это будешь, — сказал Роман и объяснил: — Это — маниока, сущая ерунда, как хлебные крошки, а это — перец малагета, от которого язык сворачивается в трубочку, а лицо просто исчезает.

— Острый?

— Сущий огонь.

— Думаешь, я не выдержу?

— Смотря каким способом ты будешь…

Слова «в рот, конечно» вырвались у нее прежде, чем она начала смотреть на танцующих людей, мелькавших под лучами мощных прожекторов.

Разнообразие нарядов поражало, в Америке такого не увидишь.

Поблизости была девушка в белоснежном шелковом жокейском наряде, даже с кнутом в руках. Другая была в оранжевой тоге с разрезами по всей длине, надетой на жесткое льняное платье, из-под которого виднелась полоска шелковых трусиков. При энергичных движениях бедрами платье задиралось так, что становился виден пупок.

Да, похоже, Портия просто скромно оделась. Сколько здесь нарядов, которые можно просто принять за нижнее белье. Не каждый догадается. На одной негритянке был белый кружевной комби-дресс, туфельки на шпильках и все. Белые нити светились в темноте, вспыхивая и мерцая, как будто были сделаны из электричества. Казалось, если свет вдруг вырубят, она останется просто без ничего.

Музыка была незнакома Портии — латиноамериканская, пульсирующая. Танцующая толпа двигала в лад и не в лад бедрами, руками, поводила плечами.

Многие мужчины были в свободных или расстегнутых рубашках с цепочками на шеях, в узких брюках. Некоторые женщины тоже расстегнули блузки. До пояса. И кругом торчали, сверкали, выглядывали соски всех форм и оттенков — от нежно-розовых до темно-коричневых. Попадались и серебристые, и позолоченные, выделенные даже зеленой, белой краской… Это была настоящая выставка.

— Никогда не видела такого количества… э… точек, — пытаясь перекричать шум, сказала Портия, главным образом, чтобы скрыть смущение.

— Что ты имеешь в виду? — прокричал Роман в ответ. — Груди? Что-то я не заметил ничего особенного. Правда, для себя я присмотрел славную парочку.

Портия посмотрела на свою грудь. У нее почти ничего не было заметно. Платье скрывало соски, но все же было очевидно, где они. Что-то витало в здешнем воздухе. Столько призывно раскованных женщин, столько мужчин, часто физически откликающихся на эти призывы… Казалось, что дело близится к завершающему массовому оргазму. И на эту подогретую эротическую почву упала еще одна капля…