Дети Гитлера - Гвидо Кнопп

В первый год войны мероприятия с участием Гитлерюгенда проходили вдали от линии фронта. Эта ситуация коренным образом изменилась, когда война пришла в Германию. Уинстон Черчилль, энергичный сторонник политики силы против нацистской Германии, 10 мая 1940 года объявил об отмене курса на «умиротворение», провозглашенного предыдущим английским премьером Невилом Чемберленом, и заявил о решительном сопротивлении своей страны захватническим планам Гитлера. На следующий день Черчилль отдал команду королевским военно-воздушным силам на бомбардировку немецкого тыла. Первые британские бомбы упали на Рурскую область, Берлин, Гамбург, Бремен, Ганновер и другие города. После назначения Артура Харриса на должность командующего бомбардировочной авиацией 20 февраля 1942 года англичане взяли курс на стратегию тотальных бомбардировок территории противника. Его кличка «Бомбёр Харрис» стала в Германии синонимом ужаса. Он открыто провозгласил своей целью «ослабление морального состояния немецкого народа путём ковровых бомбардировок немецких городов.»

Первой широкомасштабной акцией такого типа стал авиационный налёт в марте 1942 года на Любек, во время которого в огромных количествах были применены фугасные и зажигательные бомбы. В мае 1942 года свой смертоносный груз на Кёльн обрушила армада, состоявшая из 1000 бомбардировщиков. В 1943 году в дело включились американские самолеты, и бомбардировки городов приняли беспрерывный характер. Американцы демонстративно устраивали свои налеты днём, а англичане предпочитали бомбить ночью. Фугасные, зажигательные бомбы и канистры с фосфором служили причиной страшных, апокалиптических пожаров, в бушующем пламени которых Гамбург, Дрезден и другие города превращались в прах и пепел.

Повсюду, где возникали пожары, появлялись молодые люди из Гитлерюгенда. Днем и ночью они находились на дежурстве и в случае необходимости спасали раненых и контуженных, рискуя собственными жизнями. Даже падающие бомбы не могли прервать их работу. Вернер Штайнберг, работавший в то время в пожарном отряде Гитлерюгенда вспоминает: «Когда раздавался сигнал тревоги, мы отправлялись на нашу позицию. Тушение пожара во время ковровой бомбежки очень опасное занятие. Можно было передвигаться по улице, только пригнувшись, потому что чуть повыше над землёй кислорода уже не было. Он сгорал в огне. Огромные дома складывались как спичечные коробки. Из-за этого было много погибших. Но мы всё равно должны были спасать людей. Нам приходилось очень трудно.»

Обучение основам противовоздушной обороны, казавшееся скучным и надоедливым делом, стало залогом выживания в условиях смертельной опасности. После окончания налетов члены Гитлерюгенда приступали к расчистке завалов. Грозившие обрушением руины и неразорвавшиеся бомбы постоянно угрожали гибелью молодым спасателям. Многие из них пережили эмоциональный шок. «Первый в своей жизни труп я увидел, разбирая остатки дома в Бремерхафене. Это была молодая женщина, тело которой было разорвано осколками бомбы, — рассказывает Лотар Гулих. — Мы должны были собирать всех убитых. Я почувствовал себя неуютно, ведь мне нужно было взять эту мертвую, изувеченную женщину и вынести её на улицу. Унтерофицер, который находился с нами, обругал меня: „Эй, Лотар, будь она живой, ты бы охотно поднял её!“ И тогда я сбросил оцепенение, поднял её и понес на улицу.»

Было уничтожено 4 миллиона квартир. Примерно 500 000 немцев были убиты во время авиационных налетов. Количество раненых было гораздо больше. Смерть вошла в жизнь молодых людей и стала будничным явлением. Вспоминает один из спасателей: «Свою юношескую любовь я потерял во время бомбардировки. В эту ночь мне пришлось вынести из разрушенного подвала многих, с кем я ходил в школу. Ещё накануне я разговаривал и играл с одним из них. И вот теперь он лежит закопченный, обожженный, с трудом узнаваемый. Его останки мы сложили в ванну. Я начинаю думать о смысле жизни и смерти.»

Национал-социалистическое руководство с осени 1940 года предпринимало попытки вывозить как можно больше детей и подростков в безопасные районы из мест, наиболее часто подвергающихся бомбардировкам. Согласно официальному жаргону гитлерюгендовской прессы цель этих мероприятий заключалась в следующем: «оберегать детское здоровье от вредных заболеваний, к которым могут привести частые бомбардировки и пребывание в неприспособленных для нормальной жизни бомбоубежищах, а также обеспечить беспрерывный учебный процесс и совместное воспитание.» На первый взгляд эти меры носили исключительно гуманитарный благородный характер. Однако на деле отправка детей в сельские районы позволила режиму «полностью охватить молодежь в больших количествах и на долгий срок.»

Дети в возрасте от 10 и до 16 лет целыми школами и классами выезжали в «загородные» лагеря. К концу 1943 года насчитывалось 5500 подобных заведений. Они размещались в гостиницах, ресторанах, школьных и спортивных лагерях, расположенных в деревушках и маленьких городках сельской местности. Эти лагеря были созданы не только на территории самого рейха, но и в «имперском протекторате Богемия и Моравия», «генерал-губернаторстве Польша», в Словакии, в немецких поселениях в Венгрии, Румынии и Югославии. Подразумевалось, что родители добровольно отправляют своих детей в лагеря. Однако, многие из них были вынуждены пойти на этот шаг под давлением властей. Они предпочли бы оставить своих детей при себе. По стране циркулировали панические слухи, что после принудительной эвакуации детей военные почти прекращают должным образом защищать города от налетов авиации противника. Министр пропаганды Геббельс был вынужден всячески успокаивать население, чтобы сгладить волну страха, прокатившуюся по рейху после появления таких слухов. На экраны вышел фильм «Руки вверх!», который должен был в романтическом свете показать жизнь детей в сельских лагерях. К 1943 году у родителей уже не оставалось другого выбора из-за постоянных бомбардировок, скудности продовольственного пайка и закрытия школ.

Гитлер возложил ответственность за отправку детей из больших городов и их размещение в лагерях на бывшего руководителя Гитлерюгенда и нынешнего гауляйтера Вены Бальдура фон Шираха. Тот в свою очередь поручил исполнение приказания Гитлерюгенду, национал-социалистическому союзу учителей и национал-социалистическому благотворительному обществу. На практике это означало, что почти 850 000 детей вдали от родителей отравлялись ядом национал-социалистической доктрины под руководством пронацистски настроенных учителей и воспитателей из Гитлерюгенда. Вестник союза учителей писал: «Испытывая чувство внутреннего умиротворения, учитель после своего возвращения в родные места смог бы сказать: „Из растерянных молодых людей я делал коллектив убежденных национал-социалистов.“ Чтобы успокоить родителей, до которых доходили противоречивые слухи из загородных детских лагерей, заведующий рейхсканцелярией и ближайший помощник Гитлера Мартин Борман счел нужным пресечь „вредные слухи“. По его мнению, „отправка молодежи в сельскую местность преследует цель освободить занятых родителей от воспитания детей“. Были приняты меры предосторожности, дабы родители имели как можно меньше информации о действительной жизни их детей. Строгая цензура стояла на страже фальшивой идиллии загородных лагерей. „Однажды я ошибся в написании адреса и получил обратно своё письмо. Некоторые места в нём были закрашены черным цветом так, что было невозможно прочесть написанное,“ — свидетельствует Фридер Шотт.