Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира - Кен Уилбер

«Связь между биологическим рождением и околородовым опытом достаточно глубока и специфична», — говорит Гроф. «Это дает возможность использования клинических стадий родов для построения концептуальной модели, которая помогает понимать динамику околородового уровня сознания». Общие стадии клинических родов скрепляют схемы четырех базовых перинатальных матриц: БПМ I, океанической или амниотической вселенной; БПМ II, космического поглощения и безысходности; БПМ III, битвы смерти-возрождения; и БПМ IV, переживания смерти-возрождения. Эти схемы, шаблоны или матрицы «глубоко укоренены в биологических аспектах рождения».{61}

Тем не менее, Гроф отмечает, что околородовый опыт редко включает в себя простое повторное переживание травмы рождения. Вместо этого околородовый опыт, как правило, служит вратами к надличностному опыту вообще. Таким образом, Гроф изо всех сил старается указать, что «несмотря на тесную связь с родами, околородовый процесс выходит за рамки биологии и имеет важные психологические, философские и духовные измерения... Определенные важные характеристики околородового процесса ясно предполагают, что он является более обширным феноменом, нежели повторное переживание биологического рождения».{62}

Вполне возможно, что это так, но, тем не менее, именно здесь, как я полагаю, Гроф начал путаться в своих определениях. Он преднамеренно ввел термин перинатальный, поскольку он относится именно к переживаниям, окружающим реальный процесс биологического рождения. Но когда аспекты этих переживаний «ясно предполагают, что это более обширный феномен, нежели повторное проживание биологического рождения», он открыто отвергает сведение этих переживаний к биологическому рождению, но сохраняет термин «перинатальный».

Таким образом, каждый раз когда происходит интенсивная борьба смерти-возрождения любого типа, в любом возрасте, при любых обстоятельствах, Гроф склонен проводить двойственный анализ, что отражает его скрыто двойственное определение околородового. Сначала он заявляет, что повторное переживание травмы реального рождения — это центральное ядро феномена смерти-возрождения; затем он отрекается от сведения всего к этой конкретной травме и распространяет свой анализ на все виды других уровней, факторов и измерений. Поступая так, он отрицает редукцию к биологическому рождению, но сохраняет термин «перинатальный» для описания любых интенсивных переживаний смерти-возрождения — переживаний, которые, как он продолжает настаивать, привязаны (если не сводятся) к схемам, заложенным во время реальных родов.

Вот типичное для него высказывание: «На этом [околородовом] уровне бессознательного аспект смерти универсален и полностью доминирует над всей картиной».{63} Пока что это показывает, что все глубокие околородовые переживания связаны с острыми вопросами жизни и смерти; но это ни в малейшей степени не показывает, что все проблемы жизни и смерти являются околородовыми. Поэтому Грофу необходимо перейти от этого широкого и общего описания околородового, как связанного со смертью, к околородовому в специфическом смысле непосредственного отношения к рождению ребенка. Он делает это на следующем шаге: «Связь между биологическим рождением и околородовым опытом весьма глубока и специфична».{64} «Эмпирическое столкновение со смертью на этой глубине самоисследования, как правило, тесно переплетено с разнообразными феноменами, относящимися к процессу рождения... Испытуемые нередко ощущают себя плодом в утробе матери и могут повторно проживать различные аспекты своего биологического рождения... многие из наблюдаемых при этом физиологических изменений место, похожи на типичные явления, сопутствующие рождению».{65}

Возможно, Гроф и прав в том, что в сердцевине острых проблем жизни и смерти кроется биологический шаблон рождения, однако его данные никоим образом этого не подтверждают. Скорее эти отдельные наблюдения проистекают, главным образом, из интенсивных ЛСД-сеансов, где индивиды могут действительно регрессировать к реальному повторному переживанию клинического процесса родов. Однако, судя по всему, эти наблюдения никоим образом не объясняют, например, надличностные стадии медитации випассаны, когда человек входит в нирвикальпа самадхи (ни в одном из традиционных текстов не упоминается о необходимости сперва ощущать себя плодом в утробе). Гроф ссылается на специфическую цепь феноменов, которые имеют место на интенсивных ЛСД-сеансах, и, порой, при других видах острого физиологического стресса.

Я не отрицаю данных Грофа; они вполне могут быть достаточно точными. Я подвергаю сомнению лишь поспешное и массовое обобщение этой весьма специфической и ограниченной ситуации, в которой острые вопросы жизни и смерти оказываются организованными вокруг рождения ребенка, на проблемы смерти и возрождения вообще, не всегда связанные с повторным переживанием клинических родов.

Я вскоре вернусь к этому вопросу, поскольку он имеет решающее значение. Но пока что отметьте, что Гроф сразу же делает этот неоправданный и обобщенный скачок (и он делает его, используя свое скрыто двойственное определение околородового). Так, он говорит: «По-видимому, центральным элементом в сложной динамике процесса смерти-возрождения является повторное переживание травмы биологического рождения». Он всегда добавляет, что смерть-возрождение — это нечто большее, нежели чем просто повторное переживание травмы рождения, но, тем не менее, ядром и необходимым элементом служит переживание биологического рождения: «Хотя весь спектр опыта на этом уровне нельзя сводить к повторному переживанию биологического рождения, травма рождения, судя по всему, представляет собой важное ядро этого процесса. По этой причине я называю данную сферу бессознательного околородовой».{66}0

И именно здесь мы имеем скрыто двойственное определение. Что же на самом деле представляет собой «этот уровень самоисследования»? Это встреча со смертью и возрождением. Что составляет важное ядро этой встречи — то есть ее необходимый ингредиент? Это повторное переживание биологического рождения, отчего оно и названо околородовым. Но из чего состоит сам околородовый уровень? Это интенсивные переживания смерти-возрождения. Но это составляет переход от первого определения (биологическое рождение) ко второму (любой интенсивный экзистенциальный кризис вообще), и этот переход никоим образом не подкрепляется данными или аргументами Грофа. По его формулировке, существует «целый спектр опыта, переживаемого на этом уровне [жизни-смерти]», и существует «процесс биологического рождения», но его двойственное определение называет оба этих феномена околородовыми.

Здесь определение «околородового», которое дает Гроф, полностью срывается со своего первоначального якоря и без разбора распространяется на весь экзистенциальный мир. «Глубинная эмпирическая встреча с рождением и смертью, как правило, ассоциируется с экзистенциальным кризисом беспрецедентного масштаба, во время которого индивид подвергает серьезному сомнению смысл собственной жизни и существования вообще».{67}1

Однако из тех данных, которые реально приводит Гроф, всего лишь следует, что околородовый опыт может быть глубоко экзистенциальным; из них отнюдь не следует, что все экзистенциальные кризисы должны быть околородовыми. Но исходя из этого изначального смешения понятий, Гроф обращается к своему двойственному определению и непосредственно увязывает все экзистенциальные феномены смерти-возрождения с шаблоном реального рождения до такой степени, что начинает говорить о любом опыте смерти-возрождения как об Опыте Смерти-Возрождения, и этим универсальным шаблоном смерти-возрождения, разумеется, служит биологическое рождение: «Переживания процесса смерти-возрождения... могут проистекать из определенных анатомических, физиологических и биохимических аспектов соответствующих стадий родов, с которыми они ассоциируются».{68}2

Когда Грофу необходимо использовать свое двойственное определение, чтобы расширить роль травмы рождения за рамки того, что подтверждаются его данными, он переключается с биологического рождения на «околородовый уровень», поскольку, как мы видели, по его двойственному определению, они теперь вовсе не одно и то же. Это двойственное определение (роды/ экзистенциальное) позволяют ему в неявном виде сохранять свой редукционизм, в то же время открыто отрицая его.

Таким образом, говорит Гроф, околородовый уровень бессознательного находится на перекрестке личностного и надличностного. Однако, на самом деле, все это означает, что экзистенциальная смерть-возрождение лежит между личностным и надличностным развитием. Гроф никак не продемонстрировал, что повторное переживание биологического рождения во всех (или хотя бы в большинстве) случаев необходимо для того, чтобы это развитие имело место. Интенсивные сеансы холотропного дыхания и ЛСД-терапии действительно могут включать в себя реальное повторное переживание рождения; однако в попытке проводить обобщение за рамки этих достаточно специфических ситуаций, распространяя его на экзистенциальные и надличностные измерения в целом, Гроф шагнул далеко за пределы того, что оправдывают его данные.