Роддом или жизнь женщины. Кадры 38–47 - Татьяна Соломатина

Вернуться

58

А Джонни ему отвечает: «Русские соболя… Первосортная вещица. Впрочем, перевороши хоть всю Россию – не найдёшь ничего, что было бы слишком хорошо для моей…» – и нахально меняет Молли на Маргошу.

Вернуться

59

Святогорский продолжает цитировать вышеупомянутый рассказ О’Генри: «Не нужно мне никаких денег и никаких соболей! – закричала она. – Ничего мне на свете не нужно, кроме моего Малыша. Ах ты глупый, тупой, как индюк, сумасшедший задавала!»

Вернуться

60

«Пара молодых идиотов». Так заканчивается рассказ, известный русским читателям как «Русские соболя», в оригинале называющийся Vanity and Some Sables: “A gouple of young vools. Come on away”. (И это не ошибки, просто полисмен в этом рассказе разговаривает как Хагрид в “Гарри Поттере». И надеюсь, вам уже захотелось про– или перечитать чудесные рассказы непревзойдённого незабвенного О’Генри.)

Вернуться

61

JFK – John F. Kennedy International Airport – один из крупнейших аэропортов США, Нью-Йорк.

Вернуться

62

Десмургия – искусство накладывания повязок.

Вернуться

63

Я нисколько не шучу, это не авторская выдумка, а абсолютная публицистика. Октябрь 2011-го, дальний угол штата Иллинойс, время к ночи, по дороге в захолустный мотель останавливаюсь у мелкопоместной лавки прикупить еды. Кроме меня и продавца на кассе, в лабазе типичная американская голубоволосая опрятная старушка. Скучающая. За местную меня принять сложно – вот она и вступает в разговор. Заслышав акцент, выясняет, откуда я. «Русская?! Оу! Я знаю по-русски ровно три слова… Подождите… У меня займёт некоторое время извлечь их из глубин памяти… Bl’ad’… Pizda… Yobtvo’umat’». Я была шокирована. Тем, что она произнесла эти многотрудные для англоговорящего речевого аппарата артикуляции без единого акцента. Откуда она их знает – выяснить не удалось. Этого извлечь из глубин памяти (“drawn from the depths of memory”) она не смогла. В качестве ответной любезности я сообщила старушке, что она знает по-русски ровно пять слов. Когда кассир выдал своей старенькой кассе безобидное fucking shit, старушка поморщилась и отчитала кассира, чтобы не позорился перед иноземными гостями.

Вернуться

64

Опытная акушерка, но уже в возрасте. Встречается в нескольких эпизодах предыдущих «сезонов». Героиня хоть и сильно второстепенная, но весьма колоритная.

Вернуться

65

Аркадий Петрович цитирует друзьям фрагмент одного из писем Кутузова к обожаемой дочери Лизе. И этот отрывок действительно куда короче, чем рассказ Тэффи «Мать».

Вернуться

66

В кампании двенадцатого года Михаил Илларионович Кутузов действительно не расставался с нагайкой. Хотя уже очень редко садился верхом. Что это было – привычка или метод психологического воздействия на русского солдата? Кто ж теперь узнает.

Вернуться

67

Священник, приятель Родина. Появляется в книге «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27–37», кадр тридцать пятый «Что-то не так».

Вернуться

68

История знакомства и развития отношений Оксаны Анатольевны Поцелуевой и Сергея Станиславовича Родина рассказана в книге «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27–37».

Вернуться

69

Образовательный (и прочий) анамнез Родина – в «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27–37», кадр двадцать седьмой «А кто мы теперь?».

Вернуться

70

Хоть Родин и актёрствует, но тем не менее сказанное им – чистая правда. Михаил Романов в 1613 году получил вместе с троном совершенно пустую казну. А что ещё получается после очередных Смутных времён? Правильно! Очередные Трудные годы.

Вернуться

71

Кульдоцентез – пункция заднего свода влагалища.

Вернуться

72

Процедура действительно очень болезненная. Крик Дугласа – не выдумка Поцелуевой, а диагностически-значимый симптом.

Вернуться

73

История персонажа описана в первых трёх «сезонах»: «Роддом. Сериал. Кадры 1–13», «Роддом. Сериал. Кадры 14–26», «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27–37».

Вернуться