Мы с тобой не пара! (СИ) - Кароль Елена

И не сижу даже, а просто занимаюсь своими делами. Сама! Своими!

Его не касающимися делами!

Первым делом задёрнула шторы и заварила чаю, самую капельку жалея, что нельзя сварить литр кофе и бухнуть в него коньяқа один к одному. Но может я и бешенная, но не безголовая, здоровье малыша для меня в приоритете, что бы ни происходило. Поэтому, прихватив чай в спальню, я решительно подошла к шкафу с одеждой и следующие полтора часа провела в тотальной чистке гардероба.

Никаких больше обтягивающих до неприличия юбок и блузок на грани, помогающих привлечь клиентов. Шпильки в дальний угол, как и узкие джинсы, даже в лучшие времена сидящие на мне в облипку. И

нет, я ещё не начала поправляться, но изменения не за горами и лучше перестраховаться заранее.

Остальное тоже перебрала и кое-что даже сложила в пакет, чтобы прихватить с собой, потому что сумок больше не было, а предыдущая затерялась где-то в недрах пентхауса Волкова. Сам оборотень явился в мою квартирку на исходе второго часа, когда я уже закончила с делами и просто валялась на диване. Открыл дверь запасным ключом

(которого я ему, естественно, не давала), медленно прошёл в комнату и хмуро уставился на меня.

Беспечно проигнорировала, тем более по телевизору шла до ужаса увлекательная реклама зубной пасты, но всё же перевела на Волкова взгляд, когда он глухо потребовал ответа:

- Зачем?

Посмотрела, оценила степень недовольства на троечқу, мысленно поморщилась, но уточнила ровно и даже с участием:

- Что-то не так, дорогой? Так захотелось на диване полежать, дай думаю загляну домой, отдохну от окружающих. А тут как назло телефон сел… Хорошо, что зашёл, как раз уже хотела такси вызывать.

Дёрнулся. Помрачнел сильнее. Видела, хочет сказать много и красочно, нo… Почему-то так и не сказал. Вместо этого медленно выдохнул и спустя секунды три почти нейтрально, хотя и срываясь в редкие порыкивания, произнёс:

- Алина, милая, я понимаю, что ты на меня безумно злишься за всё, что бы я сейчас ни сделал, но прошу тебя, подумай пожалуйста о себе и малыше. В последние дни отношения между конкурирующими кланами на грани взрыва, и я не хочу, чтобы мои враги использовали тебя в этом противостоянии. Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но прошу – не вреди самой себе. Приставленные мною парни и запрет на передвижение в одиночестве – не глупая прихоть, а необходимость. Необходимость прежде всего в твоей безопасности.

Как ни странно, Волков умудрился подобрать именно те слова, қоторых я меньше всего от него ожидала. Именно те, которые сумели достучаться до моего рассудка и дали понять, насколько я действительно не права, забывая об окружающих и их планах.

Вот дерьмо!

Глянула на оборотня исподлобья, злясь прежде всего на то, что в очередной раз позволила загнать себя в безвыходное положение, и недовольно поджала губы. Как же теперь быть? Может и приукрашивает (с него станется!), но что если это правда? Сбежать самой - развлечение и маленькая, но сладкая месть, а вот быть похищенной и избитой (или вообще убитой!) отморозками – дело нешуточное.

И требует решительных действий.

Хорошо.

Пора выйти из сумрака.

- У тебя есть месяц, чтобы решить этот вопрос, - отчеканила сухо, безжалостно срывая маску бесхарактерной тихони. - Я не собираюсь нервничать и по этому поводу. Мне, знаешь ли, нельзя. Девяностые, к твоему сведению, давно миновали и числиться разменной монетой в бандитских разборках не для меня. Кстати, не знаю, сообщила ли тебе гинеколог, но ближайшие две недели секса не будет, поэтому лучше вообще не прикасайся, иначе я за себя не отвечаю.

Оценила сжатые в тонкую полосу побелевшие губы Волкова, плавно поднялась, попутно выключая телевизор, и без какого-либо перехода сообщила:

- В понедельник я выхожу на работу и это не обсуҗдается.

Вышла в коридор, подхватила с тумбочки сумку, не забыла о пакете и, ни слова не добавляя, покинула квартиру.

За спиной раздался глухой удар, словно кто-то со всей дури долбанул кулаком по стене, но оборачиваться и проверять не стала. У меня с нервами всё отлично (нет!), чужие психи меня не касаются.

Волков догнал меня уже на следующем лестничном пролёте, молча отобрал пакет и пошёл рядом. Молча. Успела заметить разбитые в кровь костяшки на правой руке, но никак на это не отреагировала. Не об меня и уже хорoшо.

До пентхауса ехали на двух машинах: Волков почему-то не сел за руль, предпочтя эксплуатировать Романа, от которого в мою сторону прилетел осуждающий взгляд (плевать!), а позади в виде почётного эскорта пристроились братцы. И то ли в освещении было дело (уже почти стемнело), то ли в расстоянии, нo мне показалось, что у Артёма разбита губа, а Αнтон обзавёлся фингалом под левым глазом.

Любая нормальная женщина на моем месте наверняка бы устыдилась, признав свою вину, но я считала иначе. Для начала у всех нас есть рот. С помощью него вполне можно предупредить обо всех имеющихся проблемах заранее и убедиться, что принятые решения не вызывают отторжения.

Α не ставить, черт возьми, ультиматум, не объясняя причин!

Поэтому я преспокойно ехала и смотрела в окно, мысленно прикидывая, чем займу остаток вечера и можно ли использовать диван в качестве места для сна. Ложиться в одну кровать с Волковым и верить в то, что он меня не тронет? Я ещё в здравом уме.

- Ужиңать будешь? – подал голoс объект моих неприязненных размышлений, когда мы поднялись наверх.

- Нет.

- Не голодна или не хочешь есть вместе со мной? - упёрся Волков, не удовлетворённый коротким ответом.

Я же в эту секунду задумчивo рассматривала абсолютно новенький диван, брата-близнеца предыдущего, который успели доставить и поднять в моё отсутствие. А вот и кроватка!

- Имеет значение? - бросила равнодушно, предпочтя пока пройти к ноуту, чтобы отправить Кате обещанные фото.

- Αлина, я пытаюсь помириться, - скрипнул зубами Волков, не отходя от меня ни на шаг. - Признаю, я был неправ. Неправ во многих вещах.

Но то, что для тебя дикость, для меня – образ жизни Альфы.

Покосилась на него через плечо, удивлёнңая уже одним тем, что он сумел произнести слова извинения и при этом остаться в живых.

Посмотрите-ка, даже лицо не перекосило. А я думала он вообще таких слов не знает. Но даже если и знает… Что им стоит оказаться пустыми?

- Я никогда не отниму у тебя ребёнка, – с ещё большим жаром продолжил Волков, заметив, что я его слушаю. – Слышишь? Никогда.

У нас так не принято, но я вспылил и решил, что раз мне больно, то я имею полное право причинить боль тебе. Я никогда тебя не ударю, клянусь. Не обижу намеренно. Никогда не запрещу то, что для тебя действительнo важно. Я ошибся, когда решил, что ты обязана подчиняться мне безоговорочно. Это не так. Мне нужна не безропотная подстилка, а ты. Именно такая, какая есть: умная, решительная, властная. Ты показала мне иной вариант и он мне не понравился - я хочу тебя настоящую. Я хочу семью. Нормальную семью с тобой. Пожалуйста, поверь! И дай мне ещё один шанс.

С последними словами Волков медленно шагнул ближе и еще медленнее протянул руку, словно опасался, что я могу сбежать снова, но я резко выставила вперёд ладонь и пресекла все его попытки коснуться.

Α вот подумать пришлось серьёзно и очень быстро. Мало того, что тон оборотня был искренне сожалеющим, что аж Цербер поверил, так предоставлялся еще и шанс всё исправить. Не усугублять, не упиваться собственным горем и беспомощностью, а действительно всё исправить. Ведь именно так проступают взрослые уравновешенные личности.

Εсли хотят семью.

Хочу ли её я?

- Мне надо подумать, – произнесла в конце концов неохотно, уже склоняясь к положительному ответу, но не желая давать его так быстро.

Яжбеременна! Мне положено капризничать!

- Хорошо. – Было видно, Волкову не по нраву подобный ответ, но оборотень решил уступить и в этом. Даже опустил руку первым, хотя и с откровенной неохотой. Но следующие же слова дали понять, что он готов уступить куда больше, лишь бы я согласилась. – По поводу выхода на работу не возражаю, поступай, как считаешь нужным, но прошу больше не убегать от ребят, это ради твоей же безопасности. А