Господин художник - Сергей Анатольевич Дорофеев

нас было, только у нас коммунизм не построили, на социализме споткнулись, а потом страна развалилась. Политики в сторону капитализма развернулись. Непонятно пока, хорошо это, или плохо, пока рано судить. Ну а вы молодцы, идею Маркса воплотили. То-то я и смотрю, дома как у нас стоят, без изысков.

– Да мы вообще к изыскам симпатии не питаем. Все должно быть по-простому. Жизнь народа должна быть сытая и удобная, а изыски ведут к разобщению, завести и гордыни. Нам об этом с рождения говорят. Короче, все живут счастливой, довольной жизнью. А по поводу Маркса, так мы с вашего мира пример и брали. Старейшины проанализировали все ваши строи, выбрали самый приемлемый для народа, и стали воплощать его в жизнь. У нас все получилось. Смотри сам.

Тем временем машина не спеша заехала в город и остановилась у пирона. У перрона стояли две подобные машины. За перроном вокзала не было, а была просто небольшая площадь. По площади, не обращая на приезжих никакого внимания, прогуливались люди. Кто-то сидел на лавках, кто-то неспешно ходил. Были даже несколько молодых мамаш с детскими колясками. В центре этой площади росло единственное дерево, напоминавшее березу.

Выйдя на перрон старший группы обратился к королю.

– Я вас сейчас отправлю в гостиницу, там вас встретят и помогут привести себя в порядок, а потом проводят в зал совета старейшин. К тому времени и наш вождь клана прибудет. Он хотел с вами лично все обсудить и во всем разобраться.

– Я искренне признателен вам за наше спасение, – отвечал король, – и с нетерпением буду ждать встречи с вашим вождем, чтобы лично выразить ему слова благодарности.

Старший и король поклонились друг-другу и короля с его свитой повели в сторону гостиницы два ключника, по-прежнему не проронив ни слова и не подняв капюшона с глаз.

Проводив немного удаляющегося короля взглядом, старший развернулся обратно к группе и сказал: – Так, а нас уже ждут, там и вождь уже и с восточной стороны дозорные тоже приехали и старейшины с праотцами, все уже в сборе. Судя по той информации, что я успел получить от «верных ключам», в государстве у бледных, большой переворот, что-то жуткое началось, и говорят, что виной всему молодой господин художник.

От услышанного, Сергей вжал голову в плечи, как будто ожидая прилета подзатыльника. Но промолчал, решив, что всей картины старший знать не может, так как он был всегда рядом. Решил дождаться встречи с вождем и старейшинами, чтобы получить полную картину, кто и в чем его обвиняет.

Прямо за площадью было одноэтажное здание, с виду походившее на наши районные ЗАГСы. В помещении вообще все было по-простому. Большой зал, по центру его круглый стол и стулья по всему периметру. За столом уже сидели люди. Среди присутствующих в зале можно было сразу выделить группу из пяти человек. Они держались немного обособленно и выглядели много старше остальных.

– Это наши старейшины, они в совет входят. Все решения они принимают. Под контролем отца конечно. – Заметив внимание во взгляде художника, прокомментировал Красный. – А вон и отец стоит, вон в другом углу, ему что-то «верные ключам» докладывают. Эти с восточной границы прибыли, странно почему раньше нас?

И отец, и старейшины на вид были приблизительно одного возраста, вот только отец возвышался над всеми, чуть-ли не на целую голову и в плечах был шире. Красный явно гордился своим родителем.

Заметив вошедшую в зал компанию, отец подал знак рукой. И сказал.

– Крас и старший, подойдите ко мне. А остальным, не имеющим отношение к совету, прошу проследовать в зал ожидания.

– Ты пока иди со всеми, как вызовут, выйдешь в зал. – Немного подтолкнув Сергея в спину, сказал Красный. А сам направился к отцу, который уже уселся за столом, а рядом с ним разместились старейшины.

Художник проследовал со всей группой в комнату, где к его удивлению мебели не было вовсе. И стал ждать, когда его пригласят. К своему удивлению, из присутствующих, на него никто не обращал внимания, все просто молчали и ждали своего часа. В зал совета, то и дело вызывали кого-то из группы. И настал такой момент, что художник остался один. Складывалось такое ощущение, что про него забыли. А крепкая дверь, плотно прикрывавшая проход, не позволяла понять, что происходит за ней. Некоторое время Сергей в одиночестве прохаживался по комнате, рассуждая о том, что с ним будет и почему его бросил Хранитель и Бруно. Не находя своим вопросам ответа, ему стало страшно, он хотел вернуться домой и забыть все, что с ним произошло, как страшный сон. Но тут дверь отворилась и в комнату вошёл король. Он был один, без свиты, без оружия и кольчуги. Вид у него был слегка испуганный и потерянный, приблизительно такой же, с каким видом он вывалился из картины в квартире.

Увидя в комнате знакомое лицо, король немного повеселел. Да и художник тоже, немного обрадовался.

– Я конечно понимаю, – первым заговорил король, – наверное глупо спрашивать у тебя, господин художник, что происходит и кто эти люди, что оказали любезность и меня спасли. Но может ты все же располагаешь, хоть какой-то информацией?

– К сожалению, я не знаю точно кто они, я даже не понял, зачем меня преследовали слуги Астора. А эти люди, меня спасли тоже, и привели сюда. Я с вокзала сбежал, как только там заварушка началась. Даже не понял, что стало причиной. Мне только известно, что Астор замышлял, что-то. И вот это, что-то, у него пошло не по плану. – Поделился, известной ему информацией, художник. – А вы собственно, как с вокзала к болоту пробились?

– Признаюсь тебе, многоуважаемый господин художник, я и сам не совсем понял, что там было. В один миг вокруг шатра оказалась тьма вооруженных диких кланов. Потом еще и воины гирды подоспели. Гости нашего мира рванули в сторону прохода в свои миры. Хранитель со своей охраной и раненым Бруно стали на защиту гостей и вместе с ними к проходу стали пробиваться. А я с преданными мне рыцарями, начали двигаться к вокзалу. У вокзала нам путь преградила орда диких и наших соплеменников, явно настроенная на наше убийство. И нам не осталось ничего другого, как двигаться в сторону стены и искать защиты там. Из всех преданных мне рыцарей только и осталось в живых, маленькая горстка, что ты изволил видеть. То,