Гипнотизер в МВД: иллюзия правды. Том 2 - Алим Тыналин

— Потом! — крикнула Белокрылова. — Я же говорю, я занята.

Я снова постучал.

— Э нет, Анна Николаевна, так не пойдет. Долг платежом красен. Отдавай прямо сейчас, ничего не желаю знать.

Белокрылова некоторое время молчала. Видимо, думала, как быть дальше. И ничего не решила, кроме как сказать:

— Заходи ко мне сюда.

Но я покачал головой и открыл дверь кабинета.

— Ну уж нет, шефиня. Народ требует зрелищ. Хлеба и зрелищ.

Когда дверь открылась, я увидел перед собой удивительное зрелище. Пунцовую от смущения Белокрылову, когда она подняла на меня лицо. Никогда не думал, что когда-нибудь узрею такое.

— Э-э, Аня, — сказал я, испытывая неловкость. Кажется, я и в самом деле зашел чересчур далеко. Так и до истерики несложно довести, если моя шефиня сильно стесняется. Если к тому же добавить ее дикую усталость, то понятно, что слишком тяжкое давление до добра не доведет. — Ладно, иди сюда, я тебя просто чмокну в щечку. Что ты так переживаешь, всего-то маленький поцелуй.

Я направился к столу, за которым сидела Белокрылова, планируя так и сделать, чмокнуть ее в щечку. Но тут девушка решительно поднялась, подошла ко мне, сверкая глазами, обхватила руками голову и сама поцеловала в губы. Причем поцелуй оказался далеко не дружеским.

Ого, это было чертовски приятно. Аня целовалась страстно и самозабвенно, и совсем не собиралась отпускать меня. Ну, раз уж тут пошла такая потеха, то почему я должен противиться желанию начальницы?

Как я уже говорил, Белокрылова весьма привлекательная девушка. И если бы не ее вечно каменное выражение лица, то она была бы самой желанной девушкой во всей ленинградской милиции, опережая даже Наварскую.

Но, в то же время, под ее жесткой внешностью, как я заметил еще в самую первую нашу встречу, таилась хрупкая и ранимая девочка. И вот теперь, как оказалось, эта девочка давно хотела вырваться наружу.

— Анна Николаевна, там пришел… — сзади появилась Наварская и тут же умолкла, пораженная открывшимся перед ней зрелищем.

Мы, наконец, оторваись друг от друга, и Аня смущенно отошла и к тому же еще отвернулась. Я едва перевел дыхание и сказал:

— Ого, это надо будет когда-нибудь повторить!

Белокрылова вспыхнула еще больше.

— Да ни за что на свете, — сказала она резко, приподняв руки к груди и обратилась к так и глазеющей на нас Наварской: — Что там случилось, Лида?

Если бы я не был специалистом по чтению мыслей, то очень огорчился бы ее категорическому отказу. Но, судя по блеску в глазах, носкам стоп, повернутым в мою сторону и общему положению тела, открытому для меня, Аня на самом деле сказала это больше для проформы. Будь я проклят, если это не так. Или я вообще уже не разбираюсь в женщинах?

— Ограбление сберкассы, — пробормотала Наварская. — Только что произошло. Убили инкассатора, потом наши погнались за преступником, поймали его. Там была настоящая перестрелка с погоней. Но он какой-то странный. Кукушкин сказал обязательно отправить Климова, чтобы поговорил с ним.

Белокрылова наконец посмотрела на меня. Я заметил, что румянец у нее уже давно сошел.

— Ну, и отлично, — сказала она. — Поехали, как раз развеемся. А то мне что-то не хватает воздуха.

Мне тоже не мешало бы поразмыслить о происходящем. Надо же, невинный поцелуй вдруг перерос в нечто большее. И как теперь прикажете разбираться с этим, с учетом того, что у меня еще есть Ира Голубева и точно также непонятно, как относится ко мне Крылова Аля?

Вскоре мы выехали на место происшествия. Я и две девушки, Белокрылова и Наварская. Терехов так и остался в конторе, а Аксаков ездил по делам.

Доехали быстро, потому что все произошло недалеко от нас. По дороге Михалыч, который уже наслушался слухов и сплетен от других водителей ГУВД, рассказал, что там случилось нечто невообразимое.

— Этот парень, Калачев, он прямо там, на месте, завалил охранника. Чуть не убил грузчиков и кассира. Схватил сумку с деньгами и был таков. Хорошо, что там неподалеку оказался сторож. Он увидел, куда грабитель пошел после этого. Представляете, пошел, а не побежал! Спокойно, как на прогулке по набережной. Сторож быстро вызвал милицию и там как раз оказался патруль неподалеку. Они тут же подъехали, но этот Калачев уже уселся в машину и пытался скрыться.

Белокрылова уже полностью преобразилась. Теперь она снова стала железной леди, готовой ловить убийц и воров.

— А еще он пытался отстреляться, правильно я поняла? — спросила она. — Были еще жертвы или нет?

Но Михалыч покачал головой.

— Тут уже точно не знаю. Что слышал, то слышал. Вроде, только ранил кого-то.

Тут я уже позволил себе вмешаться. Потому что тоже не мог понять, в чем дело.

— А в чем его странность заключалась? Только в том, что он пошел, а не побежал? Так, может быть, он просто не хотел привлекать к себе внимания. И поэтому двигался спокойно. А как отошел, так сразу бросился в машину.

Но шофер продолжал отнекиваться:

— Нет, тут я уже ничего больше не добавлю. Говорят, он смотрит в одну точку и не разговаривает. Какой-то полоумный.

Ну что же, интересно, хотя если он сумасшедший, то лучше надо было звать психиатра или просто врача. Если он состоит на учете, тогда все понятно. Мне там делать нечего. Разве что взглянуть из любопытства.

Михалыч заехал на небольшую улочку и остановил машину у обочины. Мы вышли и направились к группе людей, неподалеку, столпившихся рядом с оранжевым «Москвичом», милицейскими «Волгами» и «Уазиками» и каретой скорой помощи. Дверца «Москвича» была открыта.

— Черт, Хвалыгин уже тоже здесь, — пробормотала Белокрылова. — Его еще не хватало.

Народу хватало. Тут были и наши ребята из дежурной бригады, криминалисты, высокое начальство и даже журналисты. Место ареста уже оцепили, за ограждением стояли зеваки, целая толпа.

Универмаг, который Калачев успел ограбить, находился в нескольких кварталах отсюда и там тоже уже работали наши специалисты.

— Что вы так долго? — нетерпеливо спросил начальник ГУВД, как только мы подошли. — Климов, ты сможешь решить эту загадку? Врач со скорой не может понять, что происходит с этим субчиком.

Ну-ка, это уже интересно. Что с ним может быть такого, что даже врач затрудняется? Тихое помешательство?

Мы подошли к милицейскому «Уазику», где сидел арестованный. Прежде всего, я просканировал его полностью, с головы до ног.

Странный тип. Он сидел в машине, скованный наручниками. Лицо бледное, глаза открыты, зрачки неестественно расширены, даже белков не видно. Никаких эмоций, круглое лицо в очках совершенно спокойно, как поверхность горного озера. Руки и ноги полностью неподвижные.

— Он так сидит уже минут двадцать,