Джек Ричер, или Выстрел - Ли Чайлд

Глава 12

Рассвет наступил примерно через час после того, как он выехал из гаража. Небо быстро меняло свой цвет – от черного к серому и пурпурному. Затем над горизонтом возникло оранжевое сияние. Ричер выключил фары. Он не любил ездить со светом после наступления дня. Это делалось на подсознательном уровне – он знал, что полицейские штата частенько ставят свои машины на обочине. Включенные фары могли рассказать о многом, например о бегстве с места преступления. Да и сам «мустанг» привлекал к себе внимание. Именно такие автомобили крадут чаще всего.

Но те полицейские, мимо которых Ричер проезжал, не проявляли к нему и «мустангу» никакого интереса. Он держал скорость семьдесят миль в час, показывая, что ему нечего скрывать. Потом нажал кнопку CD-плеера на приборной доске. И услышал концерт Шерил Кроу, записанный в ее лучшую пору, что вполне устроило Ричера. Он не стал выключать музыку. «Каждый день – это извилистая дорога», – пела Шерил. «Я знаю, – подумал Ричер. – Расскажи мне еще раз об этом».

По длинной железной эстакаде Ричер пересек реку Огайо, пока солнце оставалось слева, низко над горизонтом. За несколько мгновений медленно текущая вода превратилась в расплавленное золото. Отраженный свет наполнил машину, и все вокруг стало неестественно ярким. Брусья эстакады проносились мимо, словно в стробоскопе. Чтобы не потерять ориентировку, Ричер прикрыл левый глаз – так он въехал в Кентукки.

Он продолжал двигаться на юг по окружной дороге и ждал, когда появится река Блэкфорд. По картам Энн Янни Ричер установил, что она – приток Огайо, текущий с юго-востока на северо-запад. Возле устья образовывался почти идеальный равносторонний треугольник со стороной около трех миль и двумя проселочными дорогами. Хелен Родин рассказала Ричеру, что именно внутри треугольника расположено любимое стрельбище Джеймса Барра.

Однако оказалось, что стрельбище и было этим треугольником. На протяжении трех миль Ричер созерцал проволочную изгородь, которая началась сразу же после того, как он по мосту перебрался на другой берег Блэкфорда. Изгородь шла до следующего перекрестка, и на каждом четвертом столбе виднелся плакат: «Осторожно, здесь стреляют боевыми патронами». Затем изгородь поворачивала под углом в шестьдесят градусов и тянулась еще три мили на северо-восток. Ричер продолжал ехать, пока вновь не добрался до Блэкфорда. Здесь он увидел ворота, засыпанную гравием площадку и несколько невысоких строений. Ворота были закрыты. На них висело написанное от руки объявление: «Открыто с 8 утра до темноты».

Ричер взглянул на часы. У него оставалось тридцать свободных минут. На противоположной стороне находилась закусочная, сделанная в стиле вагона-ресторана. Ричер остановил машину на стоянке возле входа. Он проголодался. Казалось, обед в «Марриотте» был уже очень давно.

Джек устроил себе продолжительный завтрак, сидя за столиком у окна, откуда было удобно наблюдать за воротами. К восьми часам на стоянке появились три пикапа. В пять минут девятого подъехал мужчина на черном дизельном «хаммере», извинился за опоздание и открыл ворота. Он отошел в сторону, пропуская вперед клиентов. Потом сел в «хаммер» и последовал за ними. Перед входом в ангар мужчина вновь развел руками, извиняясь за опоздание, а потом все четверо вошли внутрь и исчезли из виду. Ричер заказал еще одну чашку кофе. Он решил, что даст возможность хозяину разобраться с ранними посетителями и потом зайдет к нему, когда тот будет свободен. Между прочим, в закусочной подавали хороший кофе. Слишком хороший, чтобы упустить возможность им насладиться. Свежий, горячий и очень крепкий.

С восьми двадцати начали раздаваться звуки стрельбы, приглушенные расстоянием, ветром и земляными насыпями. Ричер определил, что стреляют на дистанции в двести ярдов и пули летят на запад. Стреляли не торопясь; очевидно, это были серьезные ребята. Потом послышались более высокие хлопки – кто-то стал стрелять из пистолета. Некоторое время Ричер вслушивался в знакомые звуки, после чего оставил два доллара на столе, а в кассу заплатил двенадцать. Он вышел из закусочной, сел в «мустанг», пересек стоянку и въехал на стрельбище через распахнутые ворота.

Мужчина из «хаммера» сидел за низкой стойкой в главном ангаре. Вблизи он выглядел старше. На вид ему было больше пятидесяти, но меньше шестидесяти: редкие седые волосы, морщинистая кожа, но спина оставалась совершенно прямой. У него была удивительно мощная шея и маленькая голова. Как только Ричер увидел его глаза, то сразу понял: этот человек служил в морской пехоте, что тут же нашло подтверждение в татуировках на предплечьях и в сувенирах, висящих на стене у него за спиной. Татуировки были старыми и успели выцвести, а сувениры в основном были представлены вымпелами и флажками. Самое почетное место занимала пожелтевшая мишень под стеклом: пять отверстий в центральном круге и шестое на самой кромке.

– Чем я могу вам помочь? – спросил хозяин.

Он смотрел в окно мимо плеча Ричера на синий «мустанг».

– Я здесь для того, чтобы решить все ваши проблемы, – заявил Джек.

– В самом деле?

– Нет, к сожалению. Я просто хотел задать вам несколько вопросов.

Хозяин немного помолчал.

– Относительно Джеймса Барра?

– Хорошая догадка.

– Нет.

– Нет?

– Я не разговариваю с репортерами.

– Я не репортер.

– На парковке стоит «мустанг» в хорошем состоянии. Получается, вы не полицейский, а в прокате такую машину не взять. И на ней номера штата Индиана. А на стекле наклейка Эн-би-си. Значит, вы репортер, который хочет сделать передачу о том, как Джеймс Барр использовал мое стрельбище для подготовки преступления.

– А он это делал?

– Я же сказал, что не буду с вами говорить.

– Но Барр сюда приезжал, верно?

– Я не стану отвечать на ваши вопросы, – повторил хозяин.

В его голосе не было злобы. Лишь решимость. И уверенность в себе. Он не будет говорить. И конец. В ангаре стало тихо. Доносились лишь отдаленные выстрелы и гудение холодильника.

– Я не репортер, – повторил Ричер. – Я лишь взял на время машину у репортера, чтобы добраться сюда.

– Так кто же вы?

– Человек, который знал Джеймса Барра много лет назад. Меня интересует его приятель по имени Чарли. У меня есть основания считать, что Чарли сбил Барра с пути.

Хозяин не сказал: «Какой приятель?» Он не спросил: «Кто такой Чарли?» Он лишь покачал головой и заявил:

– Не могу вам помочь.

Ричер перевел взгляд на мишень.

– Это ваше? – спросил он.

– Все, что вы здесь видите, принадлежит мне.

– А какова дистанция? – спросил Ричер.

– А почему спрашиваете?

– Ну, если вы стреляли с расстояния в шестьсот ярдов, то это неплохо. Если дистанция была восемьсот ярдов, это хороший результат. Ну а если тысяча – выдающийся успех.

– А вы стреляете? – заинтересовался хозяин.

– Было дело, – ответил Ричер.

– Вы служили?

– Когда-то.

Хозяин обернулся, снял мишень с крючка, осторожно положил ее на стойку и показал оборотную сторону. На ней заметно потускневшими чернилами было написано: «1978 год. Морская пехота. 1000 ярдов. Стрелок Сэмюель Кэш, третье место». Далее шли три подписи трех судей.

– Вы сержант Кэш? – спросил Ричер.

– Давно в отставке.

– Как и я.

– Но вы не служили в морской пехоте.

– Вы это видите с первого взгляда?

– Конечно.

– Армия, – сказал Ричер. – Мой отец служил в морской пехоте.

Кэш пошутил:

– Значит, вы наполовину человек.

Ричер провел пальцем по стеклу над пулевыми отверстиями. Плотная группа из пяти отверстий и еще одно, чуть в стороне.

– Хорошая стрельба, – заметил Ричер.

– Сегодня я буду считать, что мне повезет, если я покажу такой же результат с вдвое более короткой дистанции.

– Как и я, – заметил Ричер. – Время не стоит на месте.

– Вы хотите сказать, что могли так стрелять?

Ричер не ответил. На самом деле он выиграл соревнования морских пехотинцев по стрельбе на дистанции 1000 ярдов через десять лет после того, как Кэш занял третье место. Все его пули легли точно в центр мишени, образовав рваную дыру, в которую можно было засунуть большой палец. В тот удивительно удачный для него год Ричер ставил один сверкающий кубок за другим на полки своего кабинета в течение двенадцати месяцев подряд.

Тогда Джек находился на пике всех своих физических и умственных способностей. В тот год он не мог совершить промах – ни в буквальном смысле, ни в переносном. Однако на следующий год не стал защищать свой чемпионский титул, хотя его начальство этого хотело. Позднее, оглядываясь назад, Ричер понял, что это решение оказалось рубежным в двух аспектах: начался его трудный и длительный развод с армией и в его сердце поселилось беспокойство. Именно тогда он стал пытаться жить по-новому, не оглядываясь на прошлое. Именно с тех пор старался никогда не падать во второй раз на том же месте.