Главные преступления 21 века. Узнаем ли мы правду - Юрий Мухин

Вот как-то так.

Убийство Немцова: дополнение к версии

— Паниковского бьют! — закричал Балаганов, картинно появляясь в дверях.

— Уже? — деловито спросил Бендер. — Что-то очень быстро».

И. Ильф, Е. Петров, «Золотой теленок»

11 марта пресса сообщила: «Стало известно, что обвиняемый в убийстве Заур Дадаев полностью отказался от своих показаний и сообщает о пытках и угрозах в его адрес. Сейчас Дадаев заявляет, что ему пришлось оговорить себя…». Уже отказался? Что-то очень быстро.

Меня упрекают в том, что я много времени уделяю убийству Немцова. Я был бы не против этих упреков, но только если бы Немцова расстреляли по приговору действительно народного суда и после того, как суд тщательно изучил бы его дело. Но я против того, чтобы на наших улицах какая-то сволочь убивала кого-либо по своим прихотям, я против того, чтобы такое творилось при любой власти. А у меня нет доказательства того, что убийцами Немцова была не сволочь, убивающая за деньги, и не заказала его убийство еще большая сволочь.

Я решительно против того, чтобы у нас вместо следователей, прокуроров и судей были мерзавцы, фабрикующие уголовные дела против заведомо невиновных. На меня сфабриковал дело полковник ФСБ, бывший секретарем парткома в КГБ, смотрящий на себя как на «профессионала, который нужен при любой власти». При народной власти такие профессионалы не нужны, и нужно уже сейчас знать, в чем эти мерзавцы «профессионалы».

Так вот, видимо, до Заура Дадаева, так любящего Аллаха, наконец дошло, что когда ему зададут простой вопрос, что и когда Немцов говорил плохое про Аллаха и Магомета, то Дадаеву нечего будет ответить. Да и следователь ему попался такой, что подсказать ничего не сможет.

Ведь дело об убийстве Немцова ведет следователь И. Краснов, ранее известный фабрикацией дел против русских националистов. Профессионал! Иван Миронов, оправданный судом присяжных, дает портрет этого «профессионала» в своей книге «Замурованные»:

«Наконец появился подлинный хозяин кабинета, чье имя красовалось на коридоре возле двери: Краснов Игорь Викторович.

В старшем следователе по особо важным делам Генеральной прокуратуры Краснове было больше от Маньки Облигации, чем от Жеглова. Бабья манерность, бесстыдная вертлявость и витринный лоск содержанки сливались воедино в советнике юстиции. Он походил скорее на дорогого адвоката или финдиректора какой-нибудь добычи. Его костюм, в отличие от ублажавшего ментов чаем шны-ря-модника, на отливе был идеально подогнан по фигуре и тянул явно не на одно месячное жалованье сотрудника Генпрокуратуры. Из пиджачных рукавов то и дело выныривали золотые запонки на белоснежных манжетах сорочки. На правой руке подполковника болтался турбийон, нескромно отливая сапфировыми бликами.

— Поаккуратней не могли? — укоризненно бросил Краснов, ни к кому не обращаясь, кидая на стол предназначенную явно мне коробку с салфетками, разукрашенную фиалками. — Это что, по-вашему, больница?

— Оказание сопротивления при задержании, был вооружен, сами понимаете, — лениво отозвался кто-то из ментов.

— Короче, пишите рапорта. Потом все свободны, кроме двоих для конвоирования гражданина Миронова на Петровку.

— Адвоката вызови, — голова болела и кружилась. Кровь, наполнявшую рот, приходилось сглатывать, и от этого речь давалась с трудом.

— Набери его адвокату, пусть подъезжает, — приказал Краснов «курьеру», даже не взглянув на него.

Однако парень, прирученный к определенной интонации шефа, тут же бросился к телефону.

— Иван, — размеренно и вкрадчиво зажурчал Краснов, профессионально отрабатывая на доверии. — Я хочу, чтобы ты понял всю серьезность своего положения. Тебе вменяются очень суровые вещи, которые по совокупности тянут минимум лет на двадцать и то если тебя сочтут заслуживающим снисхождения. Как ни крути — «ван вэй ти-кет» или…

— Или что? — Пейзаж расплывался, а голос Краснова звонко бил по перепонкам.

— Или расскажешь, как все было. Если забудешь чего, мы напомним. Посидишь недельку на Петровке, пока будем оформлять твои показания. Пойдешь по делу свидетелем.

— Поцелуй меня в плечо? — Я харкнул кровью на вишневый ламинат.

— В смысле? — поперхнулся следак.

— Ну, ты же тоже издалека начал.

— Иван, зря хорохоришься. Этого никто не оценит. Заживо себя хоронишь. А ведь как все хорошо складывалось: карьера, наука, невеста, красивая, умная девушка. Забудь! Уже через год тюрьмы станешь инвалидом. И это даже без нашей помощи. Ну, а если нас разозлишь…

— Вот, возьмите, — Краснова прервал мент с отекшим лицом, сальными руками, в загаженной черными подтеками некогда красной куртке, положив на стол кипу разрисованной каракулями бумаги, мятой и заляпанной.

— Хорошо, спасибо, — Краснов брезгливо отодвинул подальше от себя ухоженными наманикюренными пальцами отчеты о моей поимке.

«Венским вальсом» Штрауса зазвонил телефон Краснова. Взглянув на экран, подполковник торопливо даванул кнопку.

— Слушаю, Дмитрий Палыч. Все отлично. Задержали, доставили, сейчас работаем. Хорошо, как сдадим на Петровку, сразу тебе наберу.

Краснов отключился.

— Иван, откровенно, шансов у тебя нет. Видишь, какие люди тобой интересуются. Дмитрий Павлович Довгий.

— Кто это? — мотнул я головой.

— Тебе лучше и не знать, — хмыкнул подполковник. — Если у такого человека нет сомнений в твоей причастности к столь тяжкому преступлению, считай, что тебя уже не существует.

— Свое-то существо этот твой Палыч надолго намерил?

— Мы — это система, которая позволяет стране жить и развиваться. И система эта и была, и будет.

— Лучше расскажи, сколько тебе с твоим другом, как его, Долбием, занес Чубайс?

— Иван, не усугубляй. — Краснов театрально провел рукой по волосам. — Хотя терять, по-моему, тебе уже нечего…».

Вот я и занимаюсь делом Немцова потому, что мне не нравятся вот эти красновы, и у народа в их отношении должна быть длинная память, которой я и помогаю удлиниться.

И еще несколько малозначительных моментов в пользу того, что Немцов шел на мост на встречу с человеком, которого он лично не знал, но которого знала Дурицкая, и этот человек должен был в автомобиле нагнать их именно на мосту, посадить в свою машину и довезти до дома Немцова.

Вот газета «Версия» сообщает: «Немцов не был, что называется, любителем прогуляться пешком. Погода на момент обнаружения трупа была самая что ни на есть мерзопакостная. Морось, ветерок — да кто в такое время пойдет по автомобильному мосту вдоль потока машин? Да еще и с девушкой? В начале «нулевых» я (Влад Крымский. — Ред.), посещая заседания рабочей группы Всероссийского демократического совещания, неоднократно пересекался на них с покойным. И могу засвидетельствовать: даже если Немцову нужно было отойти от места встречи правозащитников всего метров на двести-триста, он всегда вызывал машину. Доходило до смешного: Немцова ждали некие «серьезные люди» в здании Госдумы (в кабинете его помощника Котюсова, на тот момент — депутата), он опаздывал, а рабочая группа Демсовещания заседала в здании, от которого до Госдумы — минуты две хода. Так вот, Немцов вызвал автомобиль. И ждал его — без малого час» (https://versia.ru/nestykovki-vidny-nevooruzhyonnym-glazom-zachem-sledstviyu-navodit-ten-na-pleten).

Еще. При выходе из кафе у Немцова был прямой и короткий путь на мост — вдоль ГУМа по тротуару через Ильинку и Варварку на левую сторону моста, а с него через узкую Кадашевскую набережную прямо к своему дому, стоящему на левой стороне Ордынки. Я проехал по мосту в 21–00, и хотя на правой стороне теперь интересное зрелище в виде горы цветов на месте убийства Немцова, тем не менее много народу идет в сторону Ордынки и по левой стороне моста.

На видео видно, что Дурицкая на шпильках передвигалась, как на ходулях. Но Немцов тем не менее повел ковыляющую Дурицкую по брусчатке Красной площади в обход собора Василия Блаженного — повел на правую половину моста. Зачем? Удобнее путь? Но ведь дальше, на Ордынке, им все равно пришлось бы пересекать не только набережную, но и широкую Ордынку в обратном направлении — переходить на ее левую сторону.

Смысл этого маневра? А не в том ли смысл, что по левой стороне моста движение автомобилей встречное, а по правой — попутное? И если принять, что Немцов выбирал не удобный путь домой, а маршрут по ходу движения автотранспорта, то тогда причина того, почему он поволок Дурицкую по брусчатке, становится понятной. Не так ли?

Еще. Дурицкая после убийства почти минуту стояла у обочины, по ее версии, в ступоре. В ступор не верю! Это ведь не честно зарабатывающая свои деньги продавщица с кассы универсама, которая бы бросилась помогать Немцову, не боясь измазать кровью свою шубку, или в отчаянии металась бы с криками «Помогите!». По своей профессии проститутки Дурицкая к 24 годам столько раз попадала с клиентами в нештатные ситуации, что даже такая страшная ситуация не могла ее привести в ступор. Она явно чего-то ждала. Или кого-то? А если объяснение «ступора» Дуриц-кой в том, что она ждала тот автомобиль, который должен был их догнать, и ради которого они с Немцовым пошли домой по правой стороне моста? Ждала, чтобы попросить у его владельца помощи или указания, что ей теперь делать. И только когда до нее дошло, что ее вместе с Немцовым «кинули», Дурицкая начала шевелиться.