Великие пророки современности - Николай Непомнящий

Привел его в сознание на третьи сутки профессор Абель, сорокапятилетний талантливый психиатр и невропатолог, пользовавшийся известностью в своих кругах. Над Вольфом склонилось полное лицо с внимательными глазами, обрамленное пышными бакенбардами. Видимо, ему он обязан не только жизнью, но и развитием своих способностей.

Абель объяснил ему, что он находился в состоянии летаргии, вызванной малокровием, истощением, нервными потрясениями. Профессора очень удивила открывавшаяся у мальчика способность управлять своим организмом. От него он впервые и услышал слово «медиум». Он сказал:

— Вы — удивительный медиум.

Тогда Вольф еще не знал значения этого слова.

Абель начал ставить опыты. Прежде всего он старался привить Вольфу чувство уверенности в себе, в свои силы. Он сказал, что можно приказать себе все, что только захочется.

Вместе со своим другом и коллегой профессором-психиатром Шмиттом Абель проводил опыты по внушению. Жена Шмитта отдавала Вольфу мысленно приказания, он выполнял их. Эта дама — Мессинг не запомнил ее имени — была его первым индуктором.

«Первый опыт был таким. В печку спрятали серебряную монету, но достать ее я должен был не через дверцу, а выломав молотком кафель в стенке. Это было задумано специально, чтобы не было сомнений в том, что я принял мысленно приказ, а не догадался о нем. И мне пришлось взять молоток, разбить кафель и достать через образовавшееся отверстие монету.

Мне кажется, с улыбки Абеля начала мне улыбаться жизнь. Абель познакомил меня и с первым моим импресарио г-ном Цель-мейстером. Это был очень высокий стройный и красивый мужчина лет тридцати пяти от роду — представительность не менее важная сторона в работе импресарио, чем талантливость его подопечных актеров. <…> Он сразу же продал меня в берлинский паноптикум. Еженедельно в пятницу утром, до того как раскрывались ворота паноптикума, я ложился в хрустальный гроб и приводил себя в каталептическое состояние. Дальше придется говорить об этом состоянии, сейчас же ограничусь сообщением, что в течение трех суток — с утра до вечера — я должен был лежать совершенно неподвижно. И по внешнему виду меня нельзя было отличить от покойника».

Берлинский паноптикум был своеобразным зрелищным предприятием: в нем демонстрировались живые экспонаты. Попав туда в первый раз, Мессинг испугался. В одном помещении стояли сросшиеся боками девушки-сестры. Они перебрасывались веселыми и не всегда невинными шутками с проходившими мимо молодыми людьми. В другом помещении находилась толстая женщина, обнаженная до пояса, с огромной пышной бородой. Кое-кому из публики разрешалось подергать за эту бороду, чтобы убедиться в ее естественном происхождении. В третьей комнате сидел безрукий в трусиках, умевший удивительно ловко одними ногами тасовать и сдавать игральные карты, сворачивать самокрутку или козью ножку, зажигать спички. Около него всегда стояла толпа зевак. Удивительно ловко он также рисовал ногами. Цветными карандашами набрасывал портреты желающих, и эти рисунки приносили ему дополнительный заработок… А в четвертом павильоне три дня в неделю лежал на грани жизни и смерти «чудо-мальчик» Вольф Мессинг.

В паноптикуме он проработал более полугода. Значит, около трех месяцев жизни пролежал в прозрачном холодном гробу…

Платили ему целых пять марок в сутки! Для Вольфа, привыкшего к постоянной голодовке, они казались баснословными деньгами. Во всяком случае, вполне достаточными не только для того, чтобы прожить самому, но даже и кое-чем помочь родителям. Тогда-то он и послал им первую весть о себе.

Опыты внушения Абеля и Шмитта проводились с Мессингом неоднократно. И результаты раз от раза становились все лучше и лучше. Он начинал понимать отдаваемое ему мысленно распоряжение значительно быстрее и точнее. Научился выделять из хора «звучащих» в его сознании мыслей окружающих именно тот «голос», который нужно было услышать. Абель не уставал твердить:

— Тренируйте, развивайте ваши способности! Не давайте им заглохнуть!

Абель научил его и еще одному искусству — способности выключать силой воли то или иное болевое ощущение. Когда Вольф почувствовал, что время настало и он научился собой вполне владеть, начал выступать в Винтергартене, варьете Зимнего сада.

В начале вечера он выступал в роли факира. Заставлял себя не чувствовать боль, когда ему кололи иглами грудь, насквозь прокалывали иглой шею. В заключение вечера на сцену выходил артист, одетый под миллионера. Блестящий фрак. Цилиндр. Унизанные перстнями руки. Золотая цепь к золотым часам, висящая на животе. Бриллиантовые запонки. Затем появлялись разбойники. Они убивали «миллионера», а драгоценности его (естественно, фальшивые) раздавали посетителям, сидящим за столиками, с просьбой спрятать в любом месте, но только не выносить из зала. Тут в зале появлялся молодой сыщик — Вольф Мессинг. Он шел от столика к столику и у каждого столика просил прелестных дам и уважаемых господ вернуть ему ту или иную драгоценность, спрятанную там-то или там-то. Номер этот неизменно пользовался успехом. Многие стали специально приходить в Винтергартен, чтобы посмотреть его.

Когда Вольфу исполнилось лет пятнадцать, импресарио снова перепродал его в знаменитый в то время цирк Буша. Шел роковой 1914 год. Началась Первая мировая война, унесшая столько миллионов жизней. Вольф стал понимать, что импресарио специально отгораживает его от жизни, сосредоточивая его внимание на стремлении к успеху, к заработку. Но это не всегда удавалось. Юный Мессинг понимал уже тогда, что мало знает. И начал посещать частных учителей, занимаясь с ними общеобразовательными предметами. Особенно интересовала Мессинга психология. Поэтому позже он длительное время работал в Вильненском университете на кафедре психологии, стремясь разобраться в сути своих собственных способностей.

Понемногу он становился все более известным.

Наконец, в 1915 г. импресарио повез Вольфа в первое турне — в Вену. Теперь уже не с цирковыми номерами, а с программой психологических опытов. С цирком было покончено навсегда. Выступать пришлось в Луна-парке. Гастроли длились три месяца и привлекли всеобщее внимание. Мессинг стал «гвоздем сезона». Именно в это время ему выпало счастье встретиться с великим Альбертом Эйнштейном.

Шел 1915 год. Эйнштейн был в апогее творческого взлета. Мессинг не знал, конечно, тогда ни о его теории броуновского движения, ни о смелых идеях квантования электромагнитного поля, позволивших ему объяснить целый ряд непонятных явлений в физике, идеи которой, кстати, разделяли лишь очень немногие ученые. Не знал он и того, что Эйнштейн уже завершил, по существу, общую теорию относительности, устанавливающую удивительные связи между веществом, временем, пространством. Но хотя всего этого он тогда не знал и знать не мог, имя Эйнштейна — знаменитого физика — уже слышал.