Студёная любовь (СИ) - Билык Диана

— За. ем вам мо… ма…ия? — я сильно охрипла, слова размазались, но старик все понял.

— Я, знаешь ли, коллекционер, — он пожал плечами, махнул грязной полой плаща и отступил к плачущей слизью стене.

Шепот усилился — он шел откуда-то сбоку. Или сверху.

Ульваз продолжал болтать:

— Да и магия всегда пригодится и не будет лишней. Это тебе она была чуждой. Так ведь? Ты откажешься от нее добровольно, ведь об этом мечтала.

— Нет, — я смотрела в черные глаза и не понимала, что движет этим человеком. Он говорил сумбурно, неясно, будто одурманенный.

— Нет? — он дернул тонкой бровью, уголок губ поплыл вверх. — Ладно. Значит, придется забрать силой.

— Никогда. У вас не выйдет. Развяжите мне руки, и увидите настоящую мощь.

— Думаешь, я совсем дурак, да? Если говорю странно, то — глупый?

— Я… — одна рука, изорванная острыми гранями, мягко скользнула между камнями, но вторая в соседнюю щель не влезала. Протолкнуть ее глубже — обчесать кожу до мяса и сломать кости. Но я готова была на это пойти.

Пока маг отвернулся и, нашептывая заклинания, возился около текущей стены, я стерла кровь с пальцев об волосы и вставила ладошку в узкий просвет. Камни сдавили кисть, кровь из царапин засочилась сильнее. Чтобы раскрыть руки с другой стороны и направить удар на врага, мне нужно как можно дальше вытянуть их, внутри каменной ловушки я не смогу колдовать — слишком тесно. Со всей силы дернула плечо и, выворачивая его из сустава, я все-таки протолкнула вторую руку в щель.

Дикая боль затмила глаза, но я не пискнула. Сжала губы, сглотнула крик и, сходя с ума от муки, выставила окровавленные ладони перед собой. Стены зашептались сильнее, закачались. Наверное, я сходила с ума от агонии, потому что мне послышался голос Синарьена. Низкий, ласкающий…

Я прикрыла глаза и воззвала к дремлющей во мне силе, которой Патроун строго-настрого запрещал касаться.

— Боже, помоги! — прошептала одними губами. Ульваз ведь колдует здесь — и у меня получится!

— Знаешь, что будет, если пройти сквозь Междумирье? — старик, не заметив, что я частично высвободилась, коснулся пальцем смолянистой субстанции на стене. Она лизнула его кожу, окрасила кисть черными полосами, перебралась на локоть, но тут же разлетелась хлопьями, стоило магу тряхнуть рукой. Он зачарованно смотрел на стекающую гадость и улыбался, а потом вдруг насторожился, повернулся и, остановившись напротив меня, посмотрел в глаза. Перевел взгляд на мои раскрытые ладони, и его прозрачные брови поползли вверх.

— Я не сдамся! — сипло закричала ему в лицо. Кожу закололо, магия заискрила на кончиках пальцев. — Сдохни, тварь!

— Не может бы… — старик застыл, побелел, а потом рухнул набок, как бревно.

Да только я не применила магию — она рассыпалась в порох, так и не пробудившись.

— Я знал, что ты не сдашься. — Отделившись от темного угла, ко мне ступил наследный принц. Румяный, растрепанный, темноволосый и живой.

Я сплю или брежу. Он ведь выгорел от холода. И его здесь быть не может.

Синарьен быстро окинул взглядом мою маленькую темницу, обошел по кругу, пытаясь ее развалить, но она не сдвинулась. За принцем летела стайка маруний, подсвечивая его тяжелые скулы и кончики каштановых волос.

— Любава, чего ты туда забралась? — Синар ласково заулыбался. — Снаружи мало развлечений, что ли? С тобой не соскучишься, белоснежное чудо. Как тебя вытащить оттуда, а? У нас минута, чтобы уйти — руна обездвиживания у меня была одна. И она очень слабая. — Принц щелкнул крышкой часов, которые выловил в кармане штанов, и тихо зашипел сквозь зубы: — Твою ж холодную душу, меньше часа осталось. Милая, — он вскинул горячий темно-янтарный взгляд и поджал губы, — давай не будем сейчас выяснять отношения, а просто уйдем из этого места? Я готов признать, что виноват. Сотню, тысячу, тысячу тысяч раз. Примешь мое «прости»?

Я слабо кивнула. Слишком явный сон, чтобы быть правдой, принц ведь не может находиться здесь, и его волосы… они на само деле белые. И глаза — бесцветные.

Вывернутая из плеча рука сильно ныла и стремительно отекала. Я все еще находилась в клетке и не знала, как себе помочь. Разве что прыгнуть.

Вытащить из щели мою руку Синару помогали маруньи. Они ласково поглаживали опухшее плечо и охлаждали израненную кожу. Но я все равно едва не отключилась от боли, когда камни все-таки выпустили меня из плена.

— Ты сможешь, — шептал принц. — Держись, Белянка. Я шел почти сутки за тобой без особой надежды найти. Значит, и ты справишься. Значит, все не зря.

— У меня нет магии, — губы разлепились. — Я пуста.

— Я пуст три года по твоей милости, и ничего — жив еще и даже немножечко счастлив. — Он заулыбался одним уголком губ. — Давай же! Подтянись на носочках и ухватись за мои плечи — я вытащу тебя. Мне такое сооружение за минуту не разрушить, да и мечом боюсь тебя ранить. Поэтому помоги мне.

Слабость брала свое, но я понимала, что это единственный шанс уйти. Окровавленные пальцы соскальзывали с горячей кожи принца и, даже поднявшись на носочки, я едва дотянулась до его крепкой шеи.

— Не получается.

— Тебе нужно прыгнуть повыше.

— Я не удержусь, Син… — и показала ему на обвисшую, словно плеть, руку. — Даже если допрыгну, не удержусь.

— Я. Тебя. Удержу. Верь мне. — Он поцеловал мои грязные кончики пальцев и измазался в кровь. — Любава, прошу тебя.

— Ты мне снишься? Я… брежу? Ты же не такой…

— Нет, я все тот же идиот, что вчера вытолкал тебя из покоев. Все тот же придурок, что под влиянием яда оски чуть не… — принц тряхнул головой, смахивая стайку маруний с волос. — Ну же, Любава. Один прыжок, и потом ты сможешь отдыхать от меня, сколько захочешь. Я не стану тебя тревожить.

Я не смогла ответить. Его слова казались нереальными, а внешний вид невозможным, и так хотелось поверить, что он все-таки пришел за мной.

Но силы уходили, и я была на грани.

Внизу громко зарычал Ульваз, послышалось шуршание его тяжёлого плаща.

— Просыпается, — засуетился принц и, заглянув в мои глаза сквозь щель между камнями, очень быстро пролепетал: — Ты сильнее этой боли, Любовь моя. Направь на нее всю ярость и прыгни на мои плечи! Ты только прыгни — остальное я сам сделаю. — Мягкий голос был той ниточкой, что вплелась в мое сердце и штопала его раны.

Синарьен повернулся ко мне обнаженной спиной, широко расставил ноги, чтобы устоять. На его смуглой коже блестели капли пота и выделялись разводы крови, на бедре болтался длинный меч с символами королевской знати.

Тихий шепот заставил дрогнуть:

— Нэйша, помоги ей…

И я прыгнула.

Не знаю, как получилось зацепиться одной рукой за влажную кожу, ведь вторая почти не работала, но я даже сумела подтянуться. Крепкие пальцы Синара тут же сплелись с моими, будто обещая никогда не отпускать. Когда я выскользнула из каменной ловушки, прилично расцарапав живот и колени об острые края, Ульваз вдруг закряхтел что-то очень неприличное.

Не удержав равновесие, Синар рухнул на четвереньки, но меня не отпустил, лишь сместил плавно на пол и тут же помог встать на ноги.

Я выровнялась и разжала пальцы, чтобы освободить его от тяжелой ноши.

— А теперь бежим, — прошептал принц, коснувшись горячими губами моей щеки. Поцелуй получился смазанным, но я услышала, как глубоко вдохнул Синарьен, прежде чем отодвинуться.

Я не отстранилась, не шарахнулась. Эта ласка показалась очень родной и нужной, будто мы никогда не ругались в его комнате, и принц никогда меня не выгонял. Будто все происходящее — очередной сон.

— Отсюда нет выхода, — мрачно заметила я, морщась от боли в выбитом плече.

— Я найду его для тебя, — Синар закрепил на спине вещмешок, не спрашивая разрешения, поднял меня на руки и, приблизившись к боковой стене, прошептал: — Не дыши.

— Что?

— От тебя так приятно пахнет, что я слабо соображаю, а у нас слишком мало времени, чтобы отвлекаться на нежности. Задержи дыхание на минуту.

Я слабо кивнула и выполнила просьбу.