В барханах песочных часов. Экстремальный роман - Olga Koreneva

Инвалид отхлебнул из горлышка пиво, заел куском вяленой рыбы, блаженно прищурился. Боб благостно пожевал папироску, которая торчала в уголке его губ.

Киллер не спешил. Он оглядел тонар, подождал, пока народ либо разбредется, либо, наоборот, поднабъется в шатер - и то и другое всегда на руку. Когда слишком людно, в суматохе можно незаметно «снять» «объект» и как бы невзначай исчезнуть с места действия.

Посетители почти разошлись. Оскар тщательно, словно в тире, взял прицел, и медленно спустил курок. Секунды стали вязкие, как разогретый в пальцах пластилин, они безбожно тянулись, и Оскар почти зримо ощутил материальность времени. Инвалид сплюнул в сторону остаток рыбы, сунул в рот папиросу и нагнулся к журналисту, прикуривая. Боб слегка подался назад - видимо, от собеседника слишком ядрено несло пивом и рыбой, да примешался запах спиртного перегара. Две пули, одна за другой, точно вошли в висок человека в инвалидной коляске.

Киллер чертыхнулся и отъехал за тонар. Он включил музыку и, сунув пистолет под сиденье, неспешно покатил к дороге. «Этого борзописца Бог хранит. Видно, пока не время. Ладно, еще не вечер. Подождем», - подумал убийца. - «Попробуем замочить иначе. Не бойся, писака, к житью - так выживешь».

Глава 14

После визита к Зикичу Янка постепенно успокоилась. На нее перестали накатывать с требованиями денег, с угрозами и преследованиями. Она расплатилась с Ясиком, и начисто выбросила из головы эту жуткую историю с векселями. Правда, некоторое время она еще вздрагивала от телефонных звонков, и липкий комочек ужаса шевелился в сердце. Ну, потом решила раз и навсегда позабыть про все плохое в своей жизни. Случай же с липовыми «ценными бумагами» она мысленно представила себе как глупый пошлый анекдотец, розыгрыш-шантаж, рассчитанный на лохов. Зикич тоже не подавал признаков жизни – видимо, дело было настолько пустячным, что тем лоботрясам накостыляли по шеям как следует и велели исчезнуть, а «Договор» с ее подписью попросту порвали.

Она перестала вспоминать о случившемся и зажила своей прежней жизнью. Вышла на работу в маникюрный кабинет, бурно отметила с коллегами собственное прибытие и очень весело, сильно приукрасив, рассказала это детективное приключение. Никто не верил, но смеялись до упаду. Янка часто потчевала сослуживцев забавными историями о себе, зачастую просто все придумывая. За эти ее фантазии, за бесшабашность и благодушие ее любили и прощали все прогулы и безалаберность.

Так летели дни, Янка полностью ушла в свои обычные мелкие проблемы и развлечения, таскалась с Лариской по художественным выставкам и салонам, заводила друзей-залеток и расставалась с ними, встревала в чужие тусовки, болталась с толкинистами, крутилась в артистических барах, ловя острые ощущения, иногда дни напролет проводила на тахте с сигаретой и бутылочкой ликера возле телевизора. Жизнь вошла в свое русло.

Но в один из таких дней зазвонил телефон, и полузабытая уже личность проклюнулась из былого «ужастика».

- Здравствуй, Кукла Барби, - произнес незнакомый голос. – Ты меня, конечно, не узнала по телефону. Не мудрено, телефон искажает голос, да ты, небось, и не помнишь уже.

- Кто это? – спросила она, чуя неладное.

- Это Зиннур Закирович беспокоит

- Здравствуйте, Зннур Закирович, очень рада, - отозвалась она безрадостным и сразу выцветшим голосом.

Зикич свалился как снег на голову. Она уже давно похоронила ту историю, и думать забыла. И вот те на – словно призрак из склепа. Выползло, чудище, на свет божий.

- Не знаю уж, насколько ты рада, - продолжало «чудище», - но порадоваться тебе придется. Освежи память и вспомни мудрую пословицу: «Долг платежом красен». Тем он и прекрасен, - сострил Зикич.

- Я понимаю, Зиннур Закирович. Помню, конечно. Да я уж думала, что вы забыли, дело давнее, - не зная, что сказать, произнесла Янка.

Зикич хохотнул, закашлялся и изрек:

- Да что ты, кукла, говоришь такое, как забыл, я же выкупил твой «Договорец»-то у тех вандалов. Поучить их пришлось, проходимцев, поучить, вот так, куколка.

Янка судорожно затянулась, бросила сигарету, и плюхнулась на банкетку. История не закончилась! Полный мрак.

- Делай так, - продолжал Зикич. – Завтра ровно в семнадцать ноль ноль ты должна находиться на Арбате возле китайского ресторана. Естественно, одна. Никаких подружек, друзей, родственников и родственниц чтоб в помине не было. И чтоб никто не знал. Держи язык за зубами. Пикнешь, пожалеешь.

- Я и держу, на всякий случай, - пробормотала она. – Я вообще неразговорчивая. Необщительная я, - добавила неуверенно.

- Ну, до завтра, - попрощался Зикич и положил трубку.

После этого звонка Янке стало так муторно, что захотелось напиться. Оделась и вышла на улицу. Все было невыразимо унылым, уныло-угрожающим вокруг. «А может, это розыгрыш? И чего я, в самом деле, паникую? Вероятнее всего, там завтра никого не будет, кроме меня. Поторчу на Арбате у ресторана, и спокойненько вернусь домой».

Она решила было взять с собой Леночку и Лариску, но на всякий случай передумала. А вдруг – не розыгрыш? Хотя ей почти удалось убедить себя, что это всего лишь дурацкая шутка Ясика, который, видимо, соскучился по ней.

На следующий день она была возле ресторана. Секьюрити возле входа сразу пригласил пройти.

- Для вас заказано место, - сказал предупредительно. – Вас ждут.

Ее встретил администратор и провел к столику Зикича. Тот был с тремя охранниками.

- Садись, красавица, - Зикич сделал приглашающий жест.

Официант чуть отодвинул стул, чтоб ей удобнее было разместиться. Другой официант поставил перед ней приборы с закуской. Янка даже не взглянула на то, что ей подали.

- Значит, Антон звал тебя Золотой Рыбкой? Хороший был паренек, царствие ему небесное. Золотая Рыбка, мне это нравится. Рыбка, значит, - протянул он. – Кушай рыбку, Рыбка, -кивнул он на ее тарелку с балыком. – Кушай, вкусно.

Он вперил в нее свои маленькие карие глазки, странно поблескивающие на неподвижном плоском лице.

Янка механически подцепила вилкой кусочек балыка и отправила в рот. Вкуса она не чувствовала.

- Есть у меня к тебе не особенно заковыристое дело, - медлительно проговорил Зикич, не отрывая от ее лица пристального взгляда.

- Какое дело? – произнесла она, вяло жуя рыбу, - какое?

- Не разговаривай с набитым ртом, подавишься, - сказал Зикич.

Нет, ей не хотелось верить, что она опять влипла в эту дикую историю. Самое жуткое – что Антон убит. Началась мочиловка. Кто ее организатор – неизвестно. Скорее всего, Зикич. Очень уж странно он зыркает. Зверюга крупный, видно, а она в роли мелкой дичи. «Все, блин, хреново», - вибрировало в башке. Ей было холодно и неуютно.

- Возьми, положи в сумочку, - Зикич плюхнул на стол конверт, прикрыл полотняной салфеткой и легонько подтолкнул пальцем. Конверт скользнул по стеклянной поверхности стола к Янке. Она молча сунула его в сумку.

Глава 15

Оскар припарковался возле маленькой пригородной часовни. Ему хотелось побыть одному. Он захлопнул дверцу «форда» и поднялся по ступенькам, часовня была открыта. Стены были ярко и аляповато расписаны ликами святых. Старинная часовня казалась наспех отреставрированной. Под литографическими иконами горели свечи. Внутри никого не было. Оскар подивился дешевому и безвкусному антуражу и запустению, царившим здесь. Кому надо было так халтурно реставрировать, похоже, что все работы были проведены при минимальных затратах, или кто-то отмывал деньги. Он подошел к иконе Божьей Матери Споручнице Грешных и помолился за душу случайно убиенного инвалида. «Возможно, для него легкая кончина», - подумал киллер. - «Я словно Ангел Смерти, спокоен в убийстве, и даже совесть чиста. В этом сквозит некая маниакальность». - От этой мысли ему стало не по себе. - «Нет, я не маньяк, я просто работаю. Ведь солдаты на войне тоже убивают. Я на войне, которая есть везде и всегда, в любое мирное время, это невидимая война».

Он взял с иконостаса зажженную свечу и прошелся по каменному полу. Опустив голову, он рассматривал булыжники, которыми было выложено все пространство под ногами. «Странная часовня», - подумал он. - «Но ведь в Библии сказано: не убий. А цивилизация человечества вся выстроена на убийстве. Очевидно, в святой книге эти слова относились к душе. «Не убий душу», «не укради душу». Потому что тело превратится в прах, а душа вечна. Но ее можно убить и украсть. Ведь существуют же понятия: «духовная смерть», «духовное воровство», говорят: «колдун украл душу». А убийство тела... Ну и что, я же стрелял в журналиста, а Господь перевел пулю в другое тело. Бог знает, кого когда призвать».

Он оторвал взгляд от пола, дошел до иконостаса и водрузил свечу на место. Пламя над стеариновым основанием заколебалось и погасло. Оскар достал из кармана зажигалку и попытался вновь зажечь свечу, но это удалось не сразу. Огненный язычок появился лишь с третьей попытки. Когда киллер принялся читать молитву Ангелу Хранителю, откуда-то из-за иконы к нему спрыгнул пушистый котенок. Зверек подошел и стал нюхать ботинки убийцы. Оскар взял его на руки и принялся рассматривать. Котенок доверчиво нюхал его ладони. Это оказалась серая персидская кошечка с забавной круглой мордочкой и огромными, как у совенка, глазами темно-желтого, янтарного, цвета. Оскар погладил зверька. Котенок замурчал, щурясь.