Иудейские древности - Иосиф Флавий

48. Когда Моисей пред кончиною своей сказал это и, благословляя каждое колено в отдельности, предрек ему будущую его участь, то весь народ громко заплакал; даже женщины били себя в грудь, выражая скорбь по поводу близкой смерти Моисея, равно как и дети, которые рыдали все больше и больше и никак не могли подавить свои вопли, показывая тем самым, что, несмотря на их возраст, им все-таки были понятны добродетель и все величие Моисея. Казалось, как будто стар и млад старались превзойти друг друга в выражении своей печали: одни сокрушались о будущем, вполне сознавая, какого начальника они теперь лишаются; другие же были удручены горем не только по этой причине, но и потому, что приходится расставаться с человеком, всей добродетели которого они раньше не успели оценить. Впрочем, как велика была скорбь и печаль народа, можно видеть из того, что случилось с самим законодателем нашим; а именно, хотя он сам держался убеждения, что не следует скорбеть о предстоящей смерти, которая является последствием предопределения Божия и законов природы, в этом случае, однако, горе народа сломило его и сам он заплакал[445]. Когда же он отправился туда, где ему было положено умереть, то вся толпа народная с плачем последовала за ним. Тогда Моисей знаком руки остановил стоявших подальше, прося их не следовать за ним, а тех, которые стояли ближе к нему, уговаривал не увеличивать своим присутствием тяготы разлуки. Не смея перечить ему в этом его желании один на один встретить смерть, они со слезами на глазах остановились и не последовали за ним дальше. Лишь старейшины, первосвященник Елеазар и военачальник Иисус еще сопровождали его. Когда же Моисей достиг вершины горы, носящей название Аварим[446] (эта возвышенность лежит насупротив Иерихона, и с нее открывается чудный вид на всю Хананею), то отпустил и старейшин. Затем он обнял Елеазара и Иисуса, и, пока еще говорил с ними, его вдруг окружила туча, и он скрылся в каком-то ущелье. Впрочем, в священных книгах он сам упомянул о своей смерти, из опасения, как бы люди не вздумали утверждать, будто бы он, вследствие особенной любви к нему со стороны Господа Бога, был взят прямо на небо[447].

49. Моисей прожил всего сто двадцать лет; в течение одной трети этого времени без одного месяца он был руководителем судеб своего народа. Умер же Моисей в новолуние последнего месяца в году, называемом македонянами дистром, а нами (евреями) адаром. Мудростью он превосходил всех когда-либо существовавших людей, отлично умел приводить в исполнение задуманные решения, а также отличался весьма убедительным в глазах простого народа красноречием. К тому же он так владел собою и так умел обуздывать свои страсти, что казалось, их у него вовсе не было, и он был знаком с ними скорее по имени и по примеру на других людях, чем по себе лично. Таких полководцев, каким был он, существовало не много, да и пророк он был такой, какого другого больше не было, так что, когда он говорил, казалось, будто устами его вещает сам Господь Бог. Народ оплакивал его смерть в продолжение тридцати дней, и никогда еще печаль евреев не была так велика, как при кончине Моисея. И долго потом вспоминали о нем не только те, которые лично знали его, но и все те, которые ознакомились с его законами, так как вывели из последних заключение о присущей ему добродетели.

Вот что мы могли рассказать о кончине Моисея[448].

Книга пятая

Глава первая

1. После того как Моисей умер и все установленные на этот случай церемонии и траурное время окончились, Иисус приказал войску готовиться к походу. Вместе с тем он выслал соглядатаев в Иерихон, чтобы узнать о численности врагов и об их настроении. Сам же он выстроил свое войско, чтобы вовремя переправиться через Иордан. Затем он пригласил к себе старейшин колен Рувилова, Галона и Манассиева (половине последнего, как известно, была предоставлена для жительства страна аморреев, которая составляла седьмую часть всей Ханаяеи), напомнил им о некогда данном ими Моисею обещании и убедительно просил их исполнить теперь свое обещание не только из любви к Моисею, который до последней минуты своей жизни неустанно заботился о них, но также ради общего блага. Получив от них согласие участвовать в походе, Иисус с тяжеловооруженным войском в пятьдесят тысяч человек двинулся от Авилы к Иордану, что составляет расстояние в шестьдесят стадий[449].

2. Не успел он расположиться тут лагерем, как уже явились и лазутчики, которым удалось высмотреть все нужное у хананеев. Сначала они совершенно спокойно обошли и осмотрели весь город, где окружавшие последний стены были особенно крепки и где находились наиболее слабые пункты, а также какие ворота были менее укреплены и потому могли послужить первым пунктом нападения со стороны еврейского войска. Все, кто случайно встречался с ними, не обращали на них никакого внимания, думая, что они по примеру прочих иностранцев хотят все хорошенько осмотреть, и отнюдь не предполагали в них врагов. Под вечер они отправились на постоялый двор вблизи городской стены, на который им раньше уже указали, как на место, где можно было пообедать. Когда они затем стали помышлять о том, что им теперь остается вернуться только восвояси, царю за ужином было сделано донесение, что явились какие-то соглядатаи из еврейского стана для осмотра города, теперь находятся на постоялом дворе некоей Рахавы и очень стараются о том, чтобы их присутствие осталось незамеченным. Царь распорядился немедленно захватить и привести их, чтобы при помощи пытки выведать от них о цели их прибытия. Когда Рахава увидала приближение посланных царя (она как раз в это время сушила на крыше лен), то она тотчас спрятала соглядатаев под кучами льняных связок, а посланцам царским сказала, что какие-то неизвестные чужеземцы действительно закусили у нее, но затем удалились незадолго до заката солнца; если же посланные опасаются, что эти иностранцы представляют опасность для города или для царя, то их не трудно будет догнать и схватить. Обманутые хитростью этой женщины, посланцы царя поверили ей, даже не подумали сделать на постоялом дворе обыск и отправились к тем улицам, которые вели к реке и по которым, казалось им, могли уйти соглядатаи. Не найдя, однако, никакого следа их, они прекратили свои поиски. Когда все стихло, Рахава повела евреев вниз и рассказала им, какой она подвергла себя опасности ради их спасения, причем указала на то, что, если обнаружится ее проделка, ей не избежать мести царя и придется погибнуть со всем домом. При этом она просила вспомнить о ней впоследствии, когда евреям удастся овладеть Хананеею, и отплатить ей добром за добро; затем она взяла с них клятву в том, что они пощадят ее и всех родных ее, когда, по взятии города, станут избивать всех его жителей сообразно постановлению (Моисея); а что они овладеют городом, это ей безусловно известно на основании некоторых данных, полученных от Господа Бога. Лазутчики не только охотно поблагодарили ее за оказанную услугу, но обещали на деле воздать ей добром за добро. При этом они дали ей совет, когда она заметит, что город будет взят, собрать все свои пожитки и всех родных на свой постоялый двор, запереться в нем и повесить у входа красные платки, чтобы полководец узнал дом и охранял бы его от насилия. «Мы уж укажем ему, – сказали они, – что обязаны своим спасением тебе. Если же кто-нибудь из родных твоих падет в битве, то не приписывай нам этой вины, а сами мы будем умолять Господа Бога, именем Которого мы поклялись, не взыскивать с нас за это, как если бы мы нарушили данную клятву». С этим обещанием соглядатаи отправились в обратный путь, спустившись на канатах со стены, вернулись домой невредимыми и рассказали своим о своих приключениях в городе. Затем Иисус сообщил первосвященнику Елеазару и совету старейшин о клятве, данной лазутчиками Рахаве, и они признали эту клятву обязательною[450].

3. Еврейское войско между тем было в крайне затруднительном положении относительно перехода через Иордан, потому что вода в реке сильно поднялась, нельзя было построить мостов (их не было и раньше, а до возведения таковых не допустили бы спохватившиеся уже враги), не имелось судов. Тогда Господь Бог возвестил евреям, что он даст им возможность перейти реку, понизив в ней уровень воды. По прошествии двух дней Иисус действительно перевел свое войско и весь народ следующим образом: шествие открывал кивот завета, за ним шли левиты с частями скинии и служившею для жертвоприношений утварью, а за левитами следовал по коленам весь народ, причем посередине, между мужчинами, находились дети и женщины, из опасения, как бы последние не пострадали от сильного течения реки. Когда священнослужители первые вступили в реку и убедились, что ее можно будет перейти, так как было неглубоко, да и валуны и камни на дне уже более не увлекались силою течения, а представляли прочную опору для ног, то все прочие смело последовали их примеру и, вступив в воду, сами убедились, что Господь Бог сдержал свое обещание. Дойдя до середины реки, священники остановились и стали ожидать, пока не перейдет весь народ и благополучно достигнет противоположного берега. Когда же все перешли, то за ними двинулись и священники и, выйдя из реки, предоставили ей уже течь по-прежнему. Река, действительно, тотчас же по выходе из нее евреев, опять поднялась и приняла прежний свой вид[451].