Ад уже здесь - Сурен Цормудян

По приглашению радушного хозяина, гости расселись вокруг круглого стола. Вместо стульев были аккуратные деревянные пеньки. И только сам Молот сел в кресло. Причем кресло это выглядело несколько странным. Настолько странным, что Варяг не сводил с него глаз. Людоед принялся раскладывать на столе еду из их припасов. Было очевидно, что он уловил озабоченность Яхонтова, но пока не подавал вида. Только когда вечно улыбающийся охотник пошел в соседнее помещение за дровами для печи, Людоед, наконец, тихо произнес:

— Чего не так, Варя?

— Кресло. Это же катапульта от самолета. — Ответил Яхонтов.

— Ну, похоже на то. И что? Тут есть чему удивляться?

Варяг подошел к креслу и стал его тщательно осматривать. Когда послышалось шуршание шагов хозяина, он вернулся на место.

— Это американское кресло. С военного самолета, разумеется, — подытожил он свое исследование.

— Ты уверен в этом? — Крест взглянул на искателя.

— Да конечно уверен. И наши и штатовские катапульты я знаю. Я их машины изучал на каждом авиасалоне в Москве.

Молот растопил уже потухшую печь. Стало теплее, хотя и дыма прибавилось. Хозяин, наконец, уселся за стол. Вообще он всем показался немного странным. Или скорее очень доверчивым. Он пригласил незнакомых людей к себе в дом. Людей с оружием. Причем свою винтовку СВТ-40 с оптическим прицелом он оставил у кресла, когда уходил за дровами. Видимо он был действительно рад встретить людей. А от тех, кто жил поблизости, наверное, был явно не в восторге, если жил один и рад был новым лицам.

— Ты из этого зайца хотел убить? — Сквернослов усмехнулся, кивнув на винтовку. — Ты вообще знаешь, что будет с зайцем, если в него из такой валыны попасть?

— А ты наших зайцев видел? — вопросом на вопрос ответил улыбающийся старик. — Охотник я. Отец мой охотник был. Дед охотник. Ты меня не учи. Ты наших зайцев-то видел? — Старик совсем не обижался.

— Что, тоже какие-нибудь саблезубые психо-кролики размером с мамонта, выведенные чокнутыми учеными как результат непорочного зачатия генетической центрифуги от святого духа ядерной войны? — почти скороговоркой выдал Илья.

Старик перестал улыбаться и жевать пищу. Он удивленно уставился на Людоеда, пытаясь понять, что тот сказал.

— Чего? — выдавил, наконец, он.

— Я говорю, мутанты?

— Мутанты? Сох. Просто большие стали. Раза в три больше. Зверь многий вымер. А кто остался по-другому стал. Куобах большие. И меха много.

— Слушай, Молот, а почему ты нас за американцев принял? — обратился к нему Варяг.

— Но они тут были уже, — улыбнулся старик, откусывая кусок вяленого мяса.

— Американцы? — Лицо Людоеда стало вдруг каменным, а суровый взгляд намертво уцепился за старика. — Давно?

— Так, — старик кивнул, пожимая плечами, — Давно. Еще когда все разбомбили. Еще старшина самолета подбил. Там пилот прямо в кресле выпрыгнул. Я его нашел. Он уже эльген, а я кресло забрал себе.

— Что за старшина? — спросил Варяг.

Старик задумался. Потом пожал плечами.

— Старшина Новой Республики. Он тиран. Я же говорил. Там за Улах-ан два тирана. Старшина и Титос Гау. Старшина на этом берегу Ёлленах. Титос Гау на другом. Тоже тиран. Они воевать друг с другом много. Сейчас перемирие.

— Елки-палки, — Вздохнул Варяг. — И тут война.

— Всюду где много людей, война. Вот поэтому я один живу. — Улыбнулся Молот.

— А Улах-ан это что? — спросил Людоед.

— Это ну… Водяные ворота как. Дамба там сделали. Далеко на север когда река замерзла, воды много стало заливать тайгу. А тут немного выше. Берега круче. А туда опять ниже. — Он махнул рукой. А где сейчас ниже понтон делали. Чтоб большая машина ходила. Туда ракета попала. Они охотились за большой машиной. Люди дамба делать стали, чтоб вода не заливала тайгу севернее, а отворачивала там, — он опять махнул рукой. Теперь река идет так. Ровно-ровно. Потом обрыв и опять река ровно-ровно. И все замерзшее. Это и есть Улах-ан. Водные ворота.

— Я ни черта не понял, — нахмурился Варяг.

— Да что тут не понимать? — охотник развел руками. — В тайга был большой машина. Три. Очень большой. Колес много. Они ракеты возили. А еще был часть. Те, кто понтон делали. Вертолетный полк и зенитчики. Там где пилорама коммерческая была. Они про эти машины мало знали. Но должны были защищать их. Это военные. Пилорама она мэру принадлежала. Он лес за границу отправлял. Много леса незаконно отправлял еще. Денег много было. А большие машины ракеты пускали.

— Большие машины, — Людоед хмыкнул, — Да это же «Тополь-М».

— А они разве тут базировались? — Яхонтов с сомнением посмотрел на Илью.

— А как ты думаешь, Варя, много народу знали, где они должны базироваться? Их маршрут и базирование совершенно секретные были.

— Слушай, Молот, а откуда ты все это знаешь? — Варяг уставился на якута.

— Так тут мой дом. Я тут жил. Отец мой жил. Дед жил. Все жили. А мой младший сын солдатом был у старшины. А старшина контрактник был. Он мне много рассказал. Сын мой. А потом туристы были. Много туристов. Богатые. Одни мужчины. Все крепкие. И у всех оружие. Одеты богато. Пятнистая одежда новая. Я охотился и видел их. И к ним приезжал полковник и мэр. Они тоже охотились и пили. А потом один из этих туристов уходил и встречался с солдатами. А форма у них не как у нууччалар. Не как у русских. И говорили они не по-русски. И не саха тыла, не по-якутски. Я подумал странно. Может контра-банданан дьарыктанар? Ну… контарбандисты. Но граница далеко на юге. И не китайцы они. Я следил. Я если слежу, меня никто не заметит. Охотник я. Отец охотник был. И дед охотник был. Я видел. Палатка. Антенна. Солдаты нерусские. У меня труба была. У сына тоже труба была. Он прятал от командиров. Я звоню сыну. Сказал что странное в тайге. Солдаты не наши. Он никому не сказал. Только старшине. А в тот день полковник сказал старшине. Возьми десять человек и грузовой машина. Едь на виллу мэра и грузи его вещи. А потом вези, куда мэр скажет. А старшина позвонил ФСБ и про солдат странных рассказал и про то, что полковник солдат как рабов использует. Те говорят, чего ты дикого тунгуса слушаешь. А с полковником потом разберемся. И вообще в прокуратуру звони военную. А я не тунгус. Я якут. Он поругался с ФСБ. И поехал на виллу мэра. А никто ничего не знает. На вилле только жена мэра. А у жены мэра, когда они приехали, истерика. Она кричит, что делать, как жить дальше, война, это конец. Старшина тут все и понял. Он ее связал и подвал закрыл. Ыт… Собака была, он убил ее. Обыскал дом и нашел два ружья охотничьих и пистолет. Забрал и тайга уехал. Пришел ко мне и говорит, я привез тебе твоего сына. Забирай. Но дай мне оружие. Солдаты его с ним были. Они его уважали очень. Я говорю, зачем оружие. Он говорит кругом предатели. Война началась. И мы услышали, как бомбят. Вечером. Вечером все началось.

— Занятный какой цимес получается, — пробормотал Людоед потирая подбородок. — Где-то в этих краях базировалось оружие возмездия. «Тополь-М». Было подразделение по наладке переправы. Были вертолетчики. Были зенитчики. Командир, я так понял, зенитчиков, очень дружен с местным мэром и видимо имел контакт с иностранной разведкой. Перед началом всего кордебалета сюда прибыло подразделение диверсантов. И возможно элементы так называемой пятой колонны. Предатели. И в итоге какой-то старшина оказывается в водовороте заговора и совершает побег вместе с вверенными ему бойцами. Но только для того чтобы начать сопротивление врагу. Сюжетец однако…

— Н-да. — Варяг покачал головой. — Действительно. А старшина этот. Что с ним стало?

— Он старшина Новой Республики. У него гвардия. У него власть. Он тиран.

— Так это он?

— А я как сказал? Он это.

— А почему тиран?

— Так диктатура байыаннай. Военная диктатура. Его вождем называют те, кто с ним. Все должны его авторитет признавать. А тут других уже и не осталось. Теперь только те, кто в новой республике и старшину вождем называют. Или те, кто в легионе Гау. Это враги старшины. Ну а я сам по себе. Охотник я. Всегда так жил. Сына моего Гау убили. Старший сын на Камчатке был. В Вилюйчинске. А там, рядом база лодок атомных. Бухта Авача. Их ракетой всех…

— А тут ядерные удары были?

— Тут? Сох. Нет. Далеко были. Тут простыми бомбами и ракетами. Но очень мощными тоже. Им надо было только большие машины убить и зенитчиков. Старшина потом на зенитчиков опять напал. Сказал, что взял командовать на себя. Там офицер какой-то сказал, что он крыша поехала. Он офицера расстрелял. И все согласились, что он теперь командир. Они самолета сбили. Даже два. А еще тут летали маленькие самолеты, в которых людей не было. Он их тоже сбил два.

— Вот даже как, — хмыкнул Варяг, — Ладно. А второй тиран?

— Титос Гау? Это сын полковника. Я потом узнал. Это его новое имя. Он был с теми богатыми охотниками. У него легион избранных. Он так говорит. Новая высшая раса. У них много оружия американского. Каски. Форма. Они им помогали. Только старшина со своими солдатами мешать начал. Он потом поймал полковника. Мэра. Его жену. Еще многих поймал. Он их всех в баржу закрыл и утопил в орюсь… в реке… Они всюду предателей ищут. Подозрительные очень. Они много потом воевать с легион Гау. А сейчас перемирие временное. Сюда много беженцы приходили. С запада. С севера. С востока. С Байкала. С Владивостока. Потом даже с Камчатки. Тут атомных бомб не было. Не падало. Сюда много беженцев приходило. Были опять диверсанты. Немного. Старшина тогда устроил лагеря. Тогда еще теплее было. В лагеря беженцев сажали. Проверяли потом много. Потом отпускали. Но власть тут только у старшины и там у Гау. Много потом бежали к Титос. Обиделись на старшину. А он работать заставлял. Много работать. Строить жилища. Укрепления. Фермы для скота. На поле работать. Дамбу делать, чтоб река на Гау пошла. Но потом снег. Замерзла все быстро. А старшина все равно работать заставлял. И сейчас они работают. Там раньше были те, кто работать не хотел. Они дневники всякие писали. Все говорили, что как все плохо случилось. Конец миру. Конец человеку. Много говорили, только бы не работать. Мне не нравятся такие. Зачем скулишь, если сам жив? Делай так, чтоб ничто не погибло, что может еще жить. Но они говорили, что они о высших материях думают. Какие такие высшие материи? Старшине они надоели. Он им тюрьма сделал с каторгой. Многие успели бежать. Они его тираном назвали. А Гау тоже работать заставляет. Но у него рабы есть. Хотя у Старшины политзаключенные тоже как рабы. Но Старшина говорит, что все люди равны, но есть паразиты, которых надо воспитывать и которых учить морали труда и созидания. А Гау говорит, что люди не равны. Есть высшие избранные. Есть недочеловеки и мутанты. Выживут сильнейшие, а остальные должны на них работать. Они селекцию проводят. Женщины у Гау работать не должны, если они полноценные. Они должны только рожать и ухаживать за домашним очагом и своими мужчинами. А старшина говорит, что все должны работать. Только женщины на женских работах, а мужчины на мужских.