Лёхин с Шишиком на плече - Сергей Радин

— Вы боитесь, противоядие не поможет?

— Что вы, что вы! — Ирина Ефимовна стиснула кулачки. — Это телефонные звонки. Со вчерашнего дня звонят, спрашивают, где муж. Я отвечаю, как вы мне рекомендовали. Но люди надеются, что он вот-вот придет, и продолжают звонить. А утром… Утром начали звонить родители мальчиков, которых он готовит к соревнованиям. Говорят, дети не ночевали дома.

Она вздрогнула. В маленьком коридоре между комнатами резко зазвенел телефон.

— Вот, опять…

— Не подходите! — велел Лехин, — Через час звонки прекратятся, потому что мальчики будут дома. А вскоре очнется ваш муж. Будут некоторые неясности, наподобие провалов в памяти. Но это нестрашно. Запомните и передайте мужу следующее: ему больше нельзя появляться там, где он тренировал ребят. Он поймет, что это за место. Я понимаю, что даже летом в спортивной школе очень жесткое расписание для всех секций, но пока все-таки можно заниматься и на улице, где-нибудь на стадионе. Не забудете?

— Нет. А где это место? — простодушно спросила Ирина Ефимовна и покраснела, сообразив, что спросила не то.

— В которой комнате ваш муж? Спасибо. Вам лучше не заходить. Реакция у каждого человека на противоядие индивидуальна и непредсказуема. Я позову, когда будет можно.

Дверь за собой Лехин закрыл плотно и, оборачиваясь, только начал набирать воздух для "контактной" фразы, как разом увидел и осекся. Аж дыхание перехватило.

Тренер сидел в кресле. Лехин его видел в профиль. Видимо, хозяин расположился в привычном для себя месте, так как впереди стоял телевизор. Нетрудно представить, как удобно ему здесь во время просмотра спортивных программ.

На спинке кресла сидел домовой и сосредоточенно дирижировал руками над головой хозяина, время от времени выхватывая что-то из воздуха.

Лехин осторожно приблизился (домовой на спинке кресла покосился, но смолчал) и обнаружил еще двоих: один производил таинственные манипуляции на сгибе локтя Тренера, другой — на колене.

"Без нас начали!" — догадался Лехин, обошел кресло и поклонился:

— Здравствуйте, дедушки домовые! У кого из вас я проситься погостевать должен?

— У меня, коль не шутишь, — буркнул домовой с локтя Тренера. — Тока зачем тебе? С добром али как явился?

Двое остальных приостановили было работу, с любопытством наставя на Лехина благообразные пушистые бороды, однако, покивав приветственно, снова взялись за свое.

Конечно, Лехин и сам бы мог определить, кто здесь хозяйский домовой: тот, что на локте, придавил свою густую шевелюру вязаной шапочкой спортивного типа, отчего походил на полуоблетевший одуванчик: шапочка виднелась лысиной, из-под которой рвались в стороны ухоженные власа. А бурчал сей тип, поскольку был откровенно не в духе.

— Явился я к вам с Шишиком, — сказал Лехин, сразу беря быка за рога. — А у Шишика тот узор, который вы расплетаете. Так что не теряйте времени даром, смотрите узор и расколдовывайте вашего хозяина.

По спинке кресла что-то с шелестом свалилось. Лехин посмотрел недоуменно, пока до него не дошло: рухнул верхний домовой. Интересно, с чего бы это? Слишком неожиданный сюрприз?

Шишик стал мягким и пушистым, оказавшись в лапах-ладошках домового в спортивной шапочке. Домовой поглядел в желтые глаза "помпошки", хмыкнул и объявил Лехину:

— 3ови меня Арсюшкой. Шишика-то нам отдашь на время аль дождешься, пока узор снимем?

— А нельзя ли как-нибудь вашему Шишику… как сказать… переснять? Передать узор, чтоб мне здесь долго не валандаться?

— И то дело. Сообразителен ты, Алексей Григорьич.

— Я не представился…

— А с Шишика твоего считал… Эй, Корнил, где тут наш сорванец?

Вроде уже ко всему привычный, Лехин все же очень удивился, когда домовые устроили сумасшедшую беготню по стенам, потолку и угла комнаты. Его Шишик от греха подальше юркнул к нему в карман.

Когда здешнего Шишика поймали и приволокли к креслу, выяснилось, что это существо здорово отличается от того, к которому Лехин успел привязаться. Этого — будто на пару секунд приложили к оголенным электрическим проводам — настолько безумно он выглядел. Шерсть торчала во все стороны, словно Шишика окунули в лужу, а затем небрежно встряхнули. Выпученные желтки глаз с трудом удерживались на вывернутой верхней челюсти, а зубы выглядели, как лес после хулиганского вихря — настоящий бурелом.

— Молодой еще, необтесанный, — спокойно сказал Арсюшка. — Не бойсь, не укусит.

Обоих Шишиков бесцеремонно ухватили за космы, и они обвисли друг против друга пойманными за шкирку котятами. Шишик Лехина висел спокойно — Шишик здешний беззвучно, но дуром орал и лягался так, что Лехин всерьез обеспокоился: не выпрыгнула бы чужая "помпошка" из собственной шкурки. Наконец она успокоилась и обнаружила напротив сородича. И медленно — видно было даже перетекание форм — расслабилась в косматый мешочек. Глазища обоих Шишиков застыли.

— Они передают узор, да?

— Угу.

— А как?

— Въедлив ты, Алексей Григорьич, и любопытен. Как… А просто. Один глядит — другой читает.

"За сегодняшний день я уже дважды становлюсь свидетелем, что Шишик — это живой компьютер. А если точнее — меня дважды носом ткнули в это обстоятельство. Я мало что понимаю в компьютерном деле, но слышал про ключевые слова, по которым можно устроить поиск информации".

Лехина даже в пот бросило, когда он додумался до последнего, но ругать себя за поздние догадки не стал. Смысла нет. Надо прийти домой и позвонить Олегу. У него дома компьютер есть. Только вот в какую смену он сегодня работает?

— Ну, вот и все, — сказал Арсюшка, передавая хихикающего Шишика Лехину. "Хихикает — значит мой", — машинально отметил Лехин.

Здешний Шишик пребывал почти в обморочном состоянии, и его бесцеремонно шмякнули на глаза бесчувственного хозяина.

— Ты уж, Алексей Григорьич, прости, что не приветили тебя по-хорошему, — сказал Арсюшка на прощание, — да только сам понимаешь, не до приветов нам всем. Прощевай уж.

— Счастливо оставаться.

Лехин торопливо попрощался и с Ириной Ефимовной, предупредив, чтобы не заходила к мужу часа два. Мол, спит после принятия противоядия. Столько времени просили домовые

Существовала одна причина, по которой он и сам стремился поскорее покинуть дом. Что там ни говори, а не будь Лехина, Тренера не тронули бы. Лехин чувствовал себя сильно виноватым. Испуганные, ищущие глаза Ирины Ефимовны и утомленные глазища домовых в комнате Тренера — казалось, все они исполнены укоризны.

Он еще размышлял об этом, когда подходил к перекрестку. К глазастому недостроенному дому. К тяжелой туче над ним… К толпе перед заборам вокруг него… К толпе?! Откуда здесь… Ничего себе две милицейские машины, "Скорая"… Что там?