Охотница. Игра на жизнь. Книга четвёртая - Алёна Нова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
─ Если выдержишь сегодняшний день, выдержись и всё остальное, ─ говорит охотница, тщательно укладывая волосы и закрепляя причёску острыми шпильками, являющимися настоящим оружием. Странно, что мне вообще позволяют носить на себе такое опасное украшение, но тётя намекает, что произойти могут любые неожиданности. И я ей почему-то верю.
─ Позитивное начало, ─ морщусь я от того, как чешется голова от дурацких невидимок, натыканных везде, а ещё от того, как неприятно корсет стягивает живот, постепенно начавший проявляться. ─ Можно ослабить хотя бы немного?
Платье цвета крови вообще кажется мне ужасно тяжёлым, особенно со всеми этими камнями, и вообще всё дико раздражает. Спина ноет, в горле странное жжение, хочется разорвать эти тряпки, по ошибке названные нарядом или вцепиться кому-нибудь в горло. Последнее желание наверняка помогло бы снять стресс, и жажда крови вовсе не кажется мне ненормальной. Хочу выпить горячей, вкусной крови, но знаю, что здесь нет того, кто бы удовлетворил мою потребность. Наверное, ребёнок вампира тому причина…
─ Если только чуть-чуть, ─ идёт на уступку женщина, расшнуровывая это пыточное приспособление, не подозревая о моих мучениях. ─ Ты же помнишь, что должна представлять собой хладнокровность и величие?
─ Ага, ─ соглашаюсь без особого энтузиазма. ─ Делать вид, что все они грязь под моими ногами. Куда уж величественнее.
Элайна может только вздыхать на мой бубнёж, а когда приходит время идти на эшафот моей относительно свободной жизни, рассматривает меня неожиданно слезящимися глазами.
─ Ты совершенство, Рина, ─ удивляет она, быстро пряча от меня свою слабость. ─ Знаешь, ты одновременно напоминаешь мне свою мать, но вместе с тем, являешься её полной противоположностью.
О ней тётушка тоже не могла мне поведать из-за клятвы, однако сейчас её поведение совершенно не укладывается в голове.
─ К чему это всё сейчас?
─ Я хочу, чтобы так же, как и она, ты действовала только по зову сердца. Считай это моим тебе напутствием.
В любом случае, я запоминаю эти слова, даже если в мыслях полная каша.
─ Только это мне и остаётся, ─ пожимаю плечами и не сдерживаю ругательств – грудь готова выпрыгнуть из корсета, и хорошо, что её прикрывает полупрозрачное кружево. ─ Напомни мне избавиться от этого платья, когда всё закончится.
─ Детка, боюсь размеров твоего камина не хватит для всех этих нарядов, ─ улыбается, и я делаю последний нервный вдох перед прыжком в пропасть. ─ Готова?
─ Нет.
Но всё равно надеваю опостылевший балахон и шагаю за охотницей, и вскоре я уже сижу по правую руку от деда в специально приготовленном троне, как и у него – серебро, рубины и кости. Элайна восседает слева, где стоят другие охотники-мужчины, а надо мной хищной птицей нависает стервятник, что угрожал мне в подземелье, и я не знаю, с какого перепуга этот непонятный мужик стал вдруг советником. От него веет смертью и похотью – эти эмоции я не могу спутать ни с чем, ведь этот запах въелся мне в подкорку.
─ Принцесса сегодня просто великолепна, ─ шепчет, едва не капая слюной в моё декольте. ─ Наверное, в этом платье тесновато?
─ Как и Вам в ваших штанах, ─ намекаю, пытаясь не переступить грань раздражения, но его ширинка слишком красноречиво оттопыривается, чтобы просто игнорировать этот выпад. Он отвратителен мне, а уверенность в том, что мы попортили друг другу кровь, уже прочно укореняется внутри. Кровь… Хочу, но этот слизняк не годится.
─ Твой дерзкий язычок скоро решит эту проблему. Жду не дождусь, ─ произносит так, будто действительно уверен в том, что получит меня.
─ Не умрите в ожидании.
А потом нам становится не до пикировок. Главные двери открываются, впуская представителей семейств энитири одного за другим. Все они входят четвёрками, и среди них одна женщина – такая же статная, как все охотницы, но мне всё равно, когда их представляют и те передают какие-то дары. Даже притворяться хладнокровной не приходится. Для меня почти все эти суровые высокие парни на одно лицо, и лишь оттенки волос разнятся, а всё, о чём я могу думать в момент представления очередного претендента, так это об их дальнейшей судьбе и своём голоде.
Вот они, воины, готовые отдать за меня жизнь. Буквально. Причём, они даже не знают, что им уготовано, а я не представляю, как их предупредить, и будет ли вообще возможность. Дед важно кивает, приветствуя всех, и их широкие жесты в виде сундуков с драгоценностями и мехами редких зверей, несомненно, дорогого стоят, однако я совсем не впечатляюсь. Предпоследними входят, кажется, «изумруды», затаскивая огромный ларец, наполненный зелёными, уже обработанными камнями невероятной чистоты, и все вокруг не перестают удивляться, восторгаясь чужой щедрости. А мне ни горячо, ни холодно.
Даже слишком заинтересованный взгляд, брошенный в мою сторону их наследником, не вызывает никаких чувств, но всё резко меняется, как только в зале появляются последние гости. Те самые, что дед уже заранее назвал фаворитами – два молодых мужчины и женщина, за чьими спинами неспешно идёт мой, возможно, будущий муж. Моё сердце отчего-то ускоряет ритм, и я борюсь со странным желанием быстрее разглядеть его, а когда высокий и весь словно свитый из мышц мужчина наконец-то встречается со мной глазами, у меня на секунду перехватывает дыхание.
Глядя в зеркало, я понимала, насколько красива, но это не было тщеславием – энитири-ши просто не могут быть непривлекательными. Но когда на меня смотрит этот охотник, я на самом деле верю в то, что неотразима до невозможности, и его взгляд лучше любых доказательств об этом говорит. Я не знала, что можно смотреть вот так – преклоняясь, обещая всё на свете таким непостижимым образом, чтобы ты была уверена в этом обещании, и одновременно с этим, заявляя на тебя свои права.
Но именно в тот миг, когда наши взгляды скрещиваются подобно клинкам, в голове пульсирует только одна алчная, совершенно безумная мысль.
Хочу.
Его.
Крови.
И он, кажется, понимает меня.
* * *
Едва Ник встретился глазами с Дариной, упакованной в это чёртово провокационное платье, в которое её обрядили, словно живую куклу на продажу, и всё, что беспокоило вампира до этого момента, перестало иметь значение. Все посторонние охотники, пялящиеся на неё так, будто уже заполучили, все прочие присутствующие исчезли из поля зрения, а она осталась. Потерянная, отчаянно не показывающая никому истинных эмоций,
