Бес Славы - Юлия Еленина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А это непонятное чувство в животе появляется даже тогда, когда я просто смотрю, как Матвей ест.
Про Марту он пока не говорит, но я понимаю, что все еще впереди. А я не хочу, чтобы малышка оказалась в его мире. В мире больших денег, незаконных соблазнов и опасностей. Пусть лучше с бабушкой, в деревне.
– Мне надо домой, – говорю тихо, закончив с завтраком. – Сейчас помою посуду и поеду.
Беру тарелки и несу к мойке, чувствуя, как сердце колотится так, что его должны слышать на соседней улице. Матвей молчит, пока я мою посуду, а потом поднимается из-за стола – слышу – и говорит:
– Я подвезу.
– Не стоит, я на автобусе.
– Моя женщина не будет ездить на автобусе.
От его слов бросает в жар. Я старательно вытираю полотенцем посуду, глядя на плитку на стене. Моя женщина? Моя?
Матвей выходит, а я продолжаю издеваться над ни в чем не повинной чашкой. Я его женщина? Как собственность? Или как кто?
Иногда я его не понимаю. Вот он нежный, такой простой, обычный, живой… А потом как по щелчку пальцев что-то меняется – в нем появляется жесткость, холодность. Какой же он на самом деле?
И хочу ли я узнать ответ на этот вопрос?..
Глава 37
Матвей
Не скажу, что это было легко, но мне все-таки удалось уговорить Славу подвезти ее до дома. Вот что за блажь? На автобусе она ехать собралась. Чем со мной, в удобной тачке, хуже?
Не понимаю ее. Но пытаюсь и сам от себя охреневаю. Будь на месте Славы кто-то другой, мне было бы насрать, пусть делает что хочет. А со Славой так не могу. И почему так – объяснить тоже не могу.
Мы садимся в машину, выезжаем. Слава пристегивается, складывает руки на коленках и смотрит вперед. Я прошу назвать адрес, Слава равнодушно его озвучивает, не поворачиваясь ко мне.
Ехать не так далеко. И уже минут через пятнадцать я въезжаю в довольно милый двор новой цветной пятиэтажки. Торможу у нужного подъезда и, заглушив мотор, громко говорю:
– Соберешь вещи, я подожду.
Она поднимает на меня глаза. Смотрит так, словно сжечь собирается:
– Может, не надо?
Вот что это такое?! После всего... сама же была не против. Самой же понравилось. Но продолжает чего-то опасаться.
Хрен с тобой, Слава! Будем действовать по-другому.
– Надо, – киваю я. – Не хочешь больше со мной спать – заставлять не буду. Но жить ты должна со мной. Должна подготовить дом к переезду нашей дочери.
– Что? – взгляд становится еще более огнеопасным.
– То. Еще надо будет документы собрать, анализ сделать, чтобы признать мое отцовство.
Она молчит. Опускает глаза, думает. А потом тихо спрашивает:
– Зачем тебе это?
Неужели не понимает? Неужели продолжает думать, что я чудовище и насильник? Понять девушку можно, но это все равно обидно.
– В моей жизни появилось что-то хорошее, светлое, настоящее. То, ради чего стоит жить. Хочешь, назови это смыслом, – да, сентиментально, зато правда, зато действенно. – Я хочу и думаю, что и ты тоже, чтобы у ребенка была полноценная семья: мать и отец.
– А как же бабушка? – осторожно спрашивает Слава.
– Бабушку мы тоже можем забрать. Места в доме хватит, – отвечаю я совершенно честно и искренне, – тем более она поможет тебе с ребенком, когда ты начнешь учиться.
– Я могу? – с удивлением спрашивает она.
– Конечно. Ты же свободный человек. Хочешь учиться? Иди учись. Захочешь работать – пожалуйста. Я не буду тебе запрещать... Только меня предупреждать не забывай.
Девушка молчит, старательно не поднимая на меня своих глаз.
– Я могу подумать?
Твою ж, блядь, мать! Так, спокойствие, не стоит психовать и тем самым отпугивать Славу.
– Конечно, можешь, – отвечаю я. – Сколько тебе нужно времени?
– Хотя бы до вечера.
– Хорошо.
Слава отстегивает ремень, хватается за ручку двери и уже собирается покинуть салон, но я беру девушку за руку, тяну на себя и целую в губы. Нежно, медленно. Чувствую, пусть и слабый, но все же ответ.
– Жду тебя вечером.
Слава кивает и выходит. А я, проводив девушку взглядом до подъезда, завожу автомобиль.
Подъезжаю к офису и оставляю машину на привычном месте. Его никто не занимает, даже когда битком забита парковка. Место отца – теперь мое. Но я все равно чувствую себя не в своей тарелке. Что во мне изменилось? Или кто меня изменил? Неужели эта девочка? Сколько таких было в моей жизни… Сотня? Две? Я не считал.
Блядь, надо идти работать, а я сижу на солнцепеке, уже выключив кондиционер в машине.
Выхожу и мысленно произношу все матерные слова, которые помню. Едва не наехав мне на ногу, рядом останавливается машина, из которой выходит Ильдар. Тут я должен был понять, что ему нечего делать в такое время возле офиса. Только если в вино-водочном отделе за опохмелом.
– Привет, – Ильдар прикуривает и хмурится.
– Привет, – отвечаю я. – Что-то случилось?
– Бля, а где твой телефон? До тебя никто дозвониться не может.
– Ты же мне вчера ночью звонил, – говорю я и запускаю руки в карманы.
Мобилы нет. Неужели дома забыл?
– Мэт, ты и новости утром не смотрел?
– Не до того было, – отмахиваюсь я.
– Шурика грохнули, – отбрасывает Ильдар окурок и опирается спиной о машину.
До меня не сразу доходит. Я, наверное, сейчас похож на истукана, но продолжаю моргать, стоя на месте. Шурика-то за что? Безобидное существо, выполняющее команды. А потом вдруг накатывает злость. Я подхожу к Ильдару и хватаю его за ворот футболки.
– Это ты, падла, его втянул в дерьмо.
– Мэт, ты чего? – а выглядит-то святой простотой. – Я тут ни при чем. Ну… как грохнули, не совсем пока.
– Что? – я отпускаю Ильдара и привычно взъерошиваю волосы.
– Он пока в реанимации, но если выкарабкается, то останется овощем. Пуля в башку – это не шутки.
– Пуля… – протягиваю я.
Что-то где-то прогнило в нашем королевстве. Отец-то ладно, он мог многим
