Немой 2: охота на нежить (СИ) - Рудин Алекс

И тут святоша меня удивил. Он сунул руку под рясу и выдернул оттуда золотой крест. Вскинул его над головой, и по двору волной пошло золотистое сияние.

Откуда, блядь?!

Неужели Божен украл крест у Любомира?

Да ну на хер! Быть того не может. Значит, старик сам отдал ему крест. А потом его убили...

Ясно, бля!

Золотистое сияние упало на меня, и я почувствовал просто охеренный прилив сил. Одной рукой перехватил лешего за шкирку и толкнул прямо в руки Сытину. Сытин чуть не повалился назад, но устоял на ногах и удержал Шатилу. А я, замахиваясь мечом, развернулся лицом к монахам.

Ща повоюем!

Я увидел, как серебристое сияние столкнулось с золотым. Как на границе двух сияний даже воздух вскипел и затуманился горячим маревом. Увидел, как убитый мной монах зашевелился, пытаясь подняться.

Увидел, как упрямый Воисвет с перекошенным лицом медленно шагает вперёд, толкая перед собой серебристое сияние, словно таран. Увидел, как медленно летит тяжёлое копьё прямо мне в грудь.

Я сделал шаг вперёд, дотянулся и ткнул Воисвета мечом в живот. Волхв дрогнул, серебро вокруг него начало тускнеть.

Ровно в этот миг копьё долетело, ударило, проламывая рёбра, и опрокинуло меня на землю. Грудь обожгло болью. Я упал на спину и сквозь внезапный звон в ушах услышал далёкий-далёкий крик:

— Немо-о-ой!

Глава 36: Сведение счётов

Я лежал на земле и смотрел вверх. Сердце билось медленно-медленно. Между его ударами, казалось, проходила вечность.

Или не казалось?

Бамс!

Я видел, как слабеет серебристое сияние, и всё ярче разгорается золотое. Где-то выше сияний медленно скользили еле уловимые тени. Одна из них была тонкой и острой, словно шпага. Другая напоминала копьё. Тени беззвучно скрещивались.

Какое-то время я наблюдал за игрой теней. Потом мысли поплыли в сторону.

Если бы Божен украл крест, то хрен бы он смог им пользоваться. Такие могущественные штуки не работают в любых руках, это я понимал ясно.

Значит, Божен теперь верховный волхв. Это хорошо. Это сразу снимает все проблемы с церковью.

Жаль, что он не сказал об этом раньше. Тайком отправил Пафнутия в капище. Видимо, просил разведать обстановку.

Что ж, его можно понять.

А Воисвет?

И с ним всё понятно. Он так хотел поскорее стать верховным волхвом, что не утерпел. Не дождался. Выбрался из Чистых Мхов, примчался в Старгород. И убил Любомира.

Может, и не думал об этом. Просто поспорили волхвы. Воисвет хотел пойти войной на нечисть, а Любомир ему запретил. Раз — и нет Любомира.

Но почему он не предвидел это? Сам же хвастал — вижу будущее любого человека. А Воисвета не разглядел.

Или предвидел? Но тогда получается...

Бля!

Знал он всё наперёд! Потому и крест Божену передал. Чтобы не достался Воисвету.

Любомир, как живой, возник передо мной. Покачал седой головой, прищурил хитрые глаза.

— Знаешь, как мне надоело землю-матушку топтать? За семьсот-то лет! Вот ты, Немой, другие миры видел?

Видел.

— Ну, вот, — кивнул Любомир. — А теперь моя очередь. Хорошего волхва за себя оставляю. При нём спокойно будет. И ты молодец, не подвёл меня. Спасибо, Немой! И прощай.

Любомир исчез.

Да пожалуйста! Жалко мне, что ли?

Бамс!

Серебристое сияние почти исчезло. Золотое горело ослепительно, словно солнце.

За миг до того, как серебро окончательно растворилось в золоте, на их границе возникла яркая белая точка. Она росла. Сначала стала величиной с яблоко. Потом — с человеческую голову. Затем выросла ещё и превратилась в огромный горящий шар.

Сердцевина шара потемнела и лопнула. Получилась дыра с горящими краями. Из этой дыры, кряхтя и хмурясь, полез невысокий крепкий старик в новых лаптях. Только в этот раз он лез лицом вперёд и не споткнулся.

Надо же! Сам Перун явился поглядеть, что его волхвы накуролесили.

Охереть!

Ну, смотри-смотри.

Перун, и в самом деле, поглядел по сторонам и нахмурился ещё больше. Подошёл к Воисвету. Упрямый волхв пытался подняться, зажимая рукой распоротый живот.

— Власти захотел? — спросил его Перун. — Решил, что лучше богов знаешь, как мир устроить?

— Я бился против нечисти во славу богов! — слабо, но твёрдо ответил Воисвет. — Во славу тебя, Перун! Нечисти не место на земле!

— Это ты так решил? И во славу богов надоумил сельского дурачка сжечь капище и изрубить моего идола?

Да! — выкрикнул Воисвет и закашлялся. По его острому подбородку потекла струйка крови. — Я должен был поднять народ на войну! Даже если ты не понимаешь! Мне всё равно! Я знаю, как должно быть!

— Дурачок.

Перун с досадой покачал головой. Потом наклонился, взял Воисвета за подбородок и легко повернул его голову. Раздался сухой треск. Рука волхва дёрнулась, длинные пальцы заскребли по земле и сжались в кулак.

— Дурачок, — повторил Перун. Выпрямился и посмотрел на меня.

Бамс!

Третий удар сердца отозвался болью в развороченной копьём груди.

Перун подошёл ко мне. Присел рядом на корточки, заглянул в глаза.

— Что, котяра, отбегался? — ласково спросил он и улыбнулся. — Больно? Ничего! Сейчас пойдём ко мне. Я тебя вылечу. Давно мечтал такого охеренного кота завести. Да я говорил уже.

Я собрал последние капли сил и покачал головой. Движение вышло еле заметным. Я подумал, что Перун не обратит на него внимания, и хотел испугаться. Но на испуг сил уже не осталось.

Перун заметил и с притворной досадой цокнул языком.

— Не хочешь? Ну, надо же!

Он задрал голову вверх и весело крикнул кому-то:

— Видали? Он не хочет!

Потом снова посмотрел на меня и спросил:

— Точно не хочешь?

Да, блядь! Ты издеваешься, что ли?

Я прикрыл глаза, чтобы не видеть довольную физиономию бога. Грудь болела всё сильнее.

— Я перед тобой в долгу, Немой, — доверительно сказал Перун. — Любомир уже давно на покой просился. А я всё не отпускал его. Не хотел оставаться с этим...

Он пренебрежительно кивнул в сторону Воисвета.

— А ты так замечательно всё уладил. Да ещё и моего идола из реки выловил. Спас, можно сказать.

Перун коротко хохотнул. Потом сделал серьёзное лицо и вздохнул.

— Я в долгу быть не люблю. Давай так — я тебе даю шанс выжить. И больше ничего не должен. Договорились?

Охеренный договор, бля!

И главное — хрен откажешься.

Я снова моргнул глазами.

Бамс!

Перун поднялся на ноги. Ухватился за копьё и вырвал его из моей груди.

— Давай, кошак драный! — рявкнул явно довольный бог. — Перекидывайся, живо!

Как будто огромная ладонь подняла меня с земли. В голове звонко лопнул гигантский стеклянный пузырь.

Я упал на все четыре лапы и ошалело замотал башкой. Потом, не обращая внимания на бога, поплёлся к крыльцу. Унюхал возле ступеньки пожелтевший подорожник и стал жевать его, жадно урча. Проглотил горькую кашицу и без сил упал в траву возле садовой дорожки.

— Немой!

Глашка слетела по ступенькам, подхватила меня на руки и потащила в дом.

Куда ты, Глаш?! Надорвёшься!

Мой хвост волочился по ступенькам. Я ещё успел услышать, как Божен просит Перуна вылечить Шатилу. И недовольный баритон бога:

— Вы что, блядь? Санитарку себе нашли? У меня ни сисек, ни диплома! Вызови того колдуна, который тебя лечил.

Это было несправедливо. Я хотел обидеться за Шатилу, но не смог. Меня вырубило.

Я очнулся от того, что меня нежно чесали за ухом. Тёплая Глашкина рука легко скользила по шерсти. По моей спине бежали приятные мурашки. Глашка гладила меня и тихонько напевала:

— Котя, серенький коток,

Повернись-ка на бочок.

Подберу тебяв лесу,

Тебе мышку принесу.

Я открыл глаза и утробно замурчал от удовольствия.

Может, бля, остаться котом насовсем? А что! Буду крыс ловить в подвале, молоко из блюдечка лакать. Котят заведём с Глашкой. А ещё можно лазить по деревьям, качаться на ветках и орать благим матом. Красота!