На изломе - Александр Афанасьев

акценту, по манере говорить. Здесь в каждой местности говор немного отличается… словечки свои. И это надо с лету ловить, если хочешь что-то из себя представлять. Здесь все друг к другу жмутся… кто где родился, кто откуда…

– Кумовщина. Ну и при чем тут это – думаешь, у нас нет?

– Да есть. Только тут украинцы – понимают, что они украинцы, и что это в целом – конкретно их земля. Кто бы тут не жил… все равно это их земля. А мы тут как бы так… приживалы. Живите, но помните, что главные тут мы, а вы тут просто живете, место занимаете. И по факту так оно и есть, первые секретари – все как один украинцы. Ну, вот… раньше по кухням говорили про вильну и незалежну Украину. А как Пятнистый127 разрешил вслух говорить – так и с трибуны начали говорить такое. У нас даже коммунисты за суверенную Украину. А знаете, почему?

…

– Жрать в три глотки, и ответа за это не держать – никогда и не перед кем. Вот и вся суверенность. Вы бы видели, что творится в той же администрации в четверг, в пятницу. В магазинах шаром покати, а с области одна за одной машины подкатывают… особенно с Днепропетровщины много. Председатели лично везут или казачков своих подсылают128. Колбасы, мясо оковалками, рыба… жри, не хочу…

Охранник жестко усмехнулся

– Иногда и нам перепадает… Первый у нас добрый, а столько, сколько ему наваливают, и в десять глоток не сожрать.

…

– Куркули они. Все без исключения. Наглые, селючьи куркули. За круг колбасы мать продадут. Они к вам, в Россию жратву караванами гонят, потому что у вас дороже, но при этом удавиться готовы от того, что москали их сало едят. И делиться – они ни с кем не хотят. Вот, начали играться с незалежностью от России – чтобы вроде как сказать, что мы не дань отправляем, а торгуем как два независимых государства. Еще и за доллары, за марки торговать будут. Да забыли только, что еще три – четыре десятка лет тому – здесь за эту незалежность кровь рекой лилась. А там – там до сих пор такие остались, которые готовы полстраны вырезать. Вот и доигрались с ними. То ли еще будет…

Я хотел спросить – а вы, б…, коммунисты или нет, куда вы смотрели? Да вовремя спохватился… самое оно говорить про коммунизм охраннику Первого секретаря. Которого и подбирают то по тому принципу, чтобы был верным как собака. Я кстати в Москве не одного человека из ГБ знаю, так вот – они людей из девятого управления за своих не считают и за стол с ними не сядут. Это все равно, что с официантом за один стол сесть. Девятичи, холуи129.

Ладно. Да не совсем…

– Первый ваш – сильно ранен?

– Так, на ходу был. Врачи сейчас скажут…

– А сюда как попали?

Парень невесело усмехнулся

– Да нам бы хоть куда попасть было. Ни ментов, никого… все как вымерли.

– Менты сейчас в городах, на усилении.

– Да ни хрена они не усилят.

Парень из охраны неуклюже вытер лицо рукавом и зловеще заключил.

– Что такое независимость? Это здесь – мечта. А что сдюжит – против мечты.

Да уж. Мечты, мечты.

– Зовут то тебя как? И как ты тут оказался.

– Геннадием зовут. Отец с Горького сюда переехал…

…

Когда у нас отдавая отчет, говорят,

ни слова правды не добьёшься.

Михаил Булгаков «Бег»

Врачиха скорой – вышла через несколько минут. Мы оба – я и тот парень, оставшийся за старшего – подались к ней… до этого мы говорили и одновременно следили за площадью. Сорвавшееся покушение могут повторить, особенно если здесь все так запущено.

– Что с ним?

– Предынфарктное состояние.

– Перевозить его можно? – спросил я.

– Лучше не надо, – врачиха подозрительно посмотрела на меня, – я укол сделала, больному покой нужен, а лучше – под капельницу и в санаторий. А вы хто, откуда? Говор у вас совсем не местный.

Да… быстро просекают.

– Это начальник наш, его из Харькова перевели… – пришел мне на помощь Геннадий

– А… – врачиха вряд ли поверила

– Скорую не отпускай – сказал я Геннадию, утверждаясь в роли главного здесь – и зашел в дверь временного кабинета президента Украины…

…

Кто в петлю, кто в Питер, а я куда? Кто я теперь?

М.А. Булгаков. «Бег»

Кравчук сидел в кресле… большой, грузный, очков не было, смотрел он подслеповато. Представительный. Типичный начинающий «геронтократ» брежневской эпохи. Заваривший, правда такую бучу, что до похорон у Кремлевской стены можно и не дожить.

Первый президент Украины.

– Вас кто прислал? – спросил он, подслеповато глядя на меня

Я опешил… честно не знал, как сразу ответить.

– Ельцин или Горбачёв?

Вопросики…

– Леонид Макарович, меня прислали вас забрать.

– Куда?

– Если получится, то на аэродром. Там ждет самолет, вылетите в Москву.

Кравчук покачал головой.

– В Москву не полечу. Я не Ивашко130, мне там делать нечего.

Я вспомнил, как его – правильно.

– Леонид Макарович, вопрос не только в покушении на Вас лично. В Киеве захвачен Верховный совет…

Кравчук подался вперед.

– Когда?

– Утром. Националисты. И, похоже, они перекрывают дороги. Я сам был свидетелем тому, как на бориспольской трассе заблокировали армейскую колонну.

Кравчук упорно покачал головой

– Не полечу. Нет, не полечу.

– Товарищ… Президент. Я подполковник союзной милиции, моя фамилия Дедков. Известная мне информация дает основания предполагать, что в Украине существуют силы, готовые на все ради дестабилизации обстановки. В том числе на убийство законно избранного президента. Если нельзя лететь в Москву, можно вылететь в Харьков… но здесь оставаться очень опасно. Эти силы есть и в КГБ и в МВД… поверьте, я знаю, о чем я говорю.

– Дедков… так это вы… расследовали…

– Так точно. Оперативную работу по убийству Щекуна – проводил я и моя группа. Меня самого пытались убить во Львове, а когда не удалось – объявили в розыск.

Кравчук смотрел на меня – и я не знал, что он думает

– Мы сможем добраться до Банковой?

– Боюсь, что нет, товарищ президент. Дороги скорее всего перекрыты. А сил у нас немного.

– Сколько?

– Шесть человек, – правдиво ответил я

Кравчук какое-то время еще смотрел на меня, словно думая, что со мной делать, потом взялся за трубку

– Выйдите… Я звоню в Кремль, выйдите…

Делать было нечего, я подчинился. Кремль – это святое…

…

В Кремле звонка Кравчука ждали. Просто