Бездыханные ІІІ - Кон Айзель

— На самом деле, — начала я неуверенно, — я уже давно смирилась с вашим отсутствием и даже не ждала, что вновь смогу вас увидеть. Поэтому ваше неожиданное появление совершенно сбило меня с толку и…  в общем, простите, что наша первая встреча вышла не так, как хотелось бы.

— Ох, — мама громко всхлипнула и, резко подорвавшись с места, подошла и обняла меня точно так же, как тогда на пороге, — это ты прости нас! Прости, что тебе удалось пережить весь этот ужас! Боже, как мне жаль, Мио, как жаль, что мы не приехали раньше! Как жаль, что оставили тебя.

На одном моем плече лежала голова плачущей матери, а на второе опустилась рука подошедшего к нам отца. Сзади, не выдержав общего горького настроя, захныкала маленькая сестренка. Но все же чувства, обуревавшие меня в тот момент, были слишком далеки от тех, которые я должна была бы почувствовать при такой долгожданной встрече родных. Сердце не билось учащенно, холодная кожа совершенно не соответствовала температуре в доме, отсутствие слёз — лишенное чувств тело не могло воспринять тепло родительского касания, влагу материнских слёз, попавших на кожу, и тяжесть сильной отцовской руки. И лишь боль, которая даже с отсутствием сердцебиения, все еще жила в груди, пыталась кое-как заполнить эту пустоту чувств, но в результате становилось лишь больнее. И я, терзаемая болью, а не радостью, только спрятала лицо в мамины волосы, крепко обняв её и отца, и отчаянно закусила губу, пытаясь подавить в горле болезненный крик.

* * *

Мы не считали время — просто стояли и жались друг к другу, и никому не хотелось перерывать этот момент. Но как бы то ни было, а жизнь продолжалась, заставляя нас двигаться вместе с ней вперед. Вот и тогда нам пришлось перервать этот долгожданный жест семейного воссоединения и повернуться ко вдруг дернувшей юбку матери Дейзи.

— Мама, — шмыгнула она носом, — я спать хочу.

— Ох, малышка моя! — мама отпустила меня и подняла сестру на руки. — Я забыла, что ты в самолете совершенно не спала.

В тот момент, странное туманное наваждение болезненных мыслей, одолевавшее мой разум, вмиг развеялось, и я растерянно тряхнула головой, приходя в себя. Мама заботливо гладила по головке Дейзи, дабы успокоить малышку, а отец слегка наклонил голову и, казалось, о чем-то усердно думал. Проведя рукой по щетинистому подбородку, он медленно заговорил, тщательно подбирая каждое слово:

— Мио, мы понимаем, что наш приезд может оказаться в каком-то плане проблематичным для тебя. Я имею в виду, что ты, насколько я понял, фактически все время жила одна, поэтому и не готова вот так сразу принять нас в свою жизнь. Поэтому перед приходом к тебе мы зашли в отель неподалеку, сняли там комнату и оставили вещи. Так что можешь не беспокоиться, пока ты не обдумаешь все, мы будем там. И, — он улыбнулся и провел рукой по моим волосам, — что бы ты не решила — мы поймем.

Я сжала губы и кивнула. Мне было неловко поднимать эту тему, но теперь я могла успокоиться и все хорошо обдумать. Все-таки родители поняли, что мне не так то и просто вновь впустить их в свою жизнь. И я поняла, что они даже готовы принять мой отказ, но этот вариант я даже обдумывать не хочу.

— Спасибо, папа, — улыбнулась я.

В уголках его глаз показались влажные капельки, и он поспешил отвернуться, утерев одним махом глаза, что заставило меня еще шире улыбнуться.

— Джоан, — обратился он к маме, — думаю, нам пора. Уже поздно, Мио должно быть тоже устала.

Мама отвлеклась от уже клевавшей носом Дейзи и взглянула на него.

— Ты прав, Генри, — она обернулась ко мне, заметно погрустнев, — мы оставим тебе наши номера, звони в любой момент, и…  — она на несколько мгновений замолчала, закусив губу, — в общем, мы…  будем ждать.

Я сдержанно кивнула.

Папа забрал с рук мамы Дейзи, чем невольно разбудил её.

— А, идем? — проговорила она, сонно потирая глазки. Потом повернулась ко мне и с явной снисходительностью в голосе заявила, — мама больше не плачет, поэтому я прощаю тебя.

— Спасибо, — засмеялась я и легонько щелкнула девочку по носу, — пока, цветочек.

— Я Дейзи! — возмутилась она и спрятала лицо в папину шею.

Мама еще долго жала меня в объятиях при выходе и успела вновь расплакаться, на что мне оставалось лишь утешительно улыбаться. Но как только дверь заперлась и тишина заполнила дом, улыбка слетела с моего лица, а в душу вернулось волнение и некий страх.

«У меня проблемы», — это было первое, что тогда возникло в голове. — «В другое время их возвращение вызвало бы радость и восторг и плевать на обиду, но сейчас…  Как же быть? Готова поспорить, Лилит здорово разозлилась, после того, как Крис изгнал её из меня, так что она больше не будет так легкомысленно действовать, и как только восстановит силы, сразу же попробует повторно захватить власть над телом. Что же делать? Что же делать?!» — я начала наматывать круги по комнате, лихорадочно ёрша волосы. — «Так, Мио, возьми себя в руки. Никто пока не умер и…  о Господи, а если они узнают? А если я где-то проколюсь и они заподозрят, что со мной что-то не так? А вдруг подумают, что я больна и захотят отвести в больницу? Сегодня они не поняли — слишком возбуждены внезапной встречей. А потом обязательно поймут! Холодная кожа, бледность…  Они ведь родители, они знают, когда ребенок не в порядке!»

За все свое время жизни умершего, я никогда не чувствовала такого страха раскрытия тайны. Это была самая настоящая паника. Я чувствовала себя ребенком, который сделал что-то настолько запретное, равняемое разве что с ненамеренным убийством. Хотя есть ли что-то более серьезное, чем случившееся со мной? Что может изменить отношение родных к себе не просто до уровня «не попадайся нам больше на глаза», а до самого разрушения их психики, критического ущерба здоровью из-за мысли, что их дитя мертво. Это было слишком ужасно, чтобы я могла спокойно сидеть и рассуждать о лучшем выходе из ситуации. Нет. Я боялась. И боялась не того, что случиться со мной, а того, что же случиться с ними…

Проделав очередной круг, я остановилась и тяжело плюхнулась на диван, закрывая лицо руками.

— Что же делать? Что же делать? — словно какая-то мантра вырывались слова из