Пробуждение мёртвых богов (СИ) - Сороковик Алексей

Тем временем на той стороне поля зазвучал рог и ему вторил гул голосов. Аттила повёл свои войска в атаку, сражение началось.

* * *

В отличие от своего римского оппонента и бывшего товарища, Аттила расположил гуннов, свои лучшие войска, полностью состоящие из кавалерии, в центре войска, оставив союзников по флангам. Доведя армию до середины поля, гуннская кавалерия во главе с Аттилой отделилась и помчалась вперёд на наши ряды. Стремительно преодолев оставшееся расстояние, они со всего размаха ударились в наш центр. Воздух вокруг буквально взорвался: лязг мечей, топот и ржание лошадей, крики воинов с обеих сторон.

В моём времени такие сражения часто изображались в кино. Там воины бились друг с другом, отдавали громкие команды, иногда разговаривали, а порой, режиссёры даже позволяли герою в какой-то момент неспешно оглядеть происходящее вокруг себя, или поплакать над телом убитого товарища. Только что я убедился в том, насколько глупо выглядели такие кадры. В реальности это больше напоминало гигантскую мясорубку, в которой даже я, находившийся в стороне, ничего не мог разобрать.

Аланы, по которым пришелся удар гуннской кавалерии, принялись спешно отступать. Я вспомнил замечание Кастула о том, что Аэций не очень-то доверял их королю, очевидно из-за этого он и разместил его войска по центру между собой и вестготами Теодориха. Аттила, в итоге, ударил своими лучшими частями по нашему самому слабому духом союзнику.

Аланы спешно покидали позиции и бежали назад, открывая огромную брешь прямо по центру и разделяя римлян с вестготами.

Отбросив аланов назад, гунны не стали проходить дальше, дабы не оказаться в тисках. Вместо этого, их конница стала равномерно растекаться по нашим флангам, осыпая стоявших там солдат градом стрел. Поразительно, до чего слаженно они действовали! Если так и дальше будет продолжаться, вскоре от нашей армии ничего не останется.

Я тревожно посмотрел в сторону Аэция. От ленивого и полусонного взгляда главнокомандующего не осталось и следа. Сейчас там стоял не хитрый политик, а опытный стратег, оценивающий происходящее. Взгляд римлянина был сосредоточен, однако ни паники, ни отчаяния в его глазах не читалось. Что же, видимо пока что у него всё под контролем. Я надеюсь…

Тем временем, гунны продолжали осыпать наши войска стрелами, плавно двигаясь вдоль рядов от центра к краям. Однако вопреки моим первоначальным опасениям, этот маневр хоть и выглядел впечатляюще, но сильного вреда не нанёс. Воздвигнув стену щитов, оба фланга выстояли под обстрелом, не понеся серьезных потерь. Мои гвардейцы и вовсе выстроились черепахой, полностью укрывшись за своими огромными щитами.

Более того, гуннам ответили наши вторые ряды, состоявшие в основном из стрелков. Укрывшись за первыми рядами щитоносцев, они принялись поливать стрелами и копьями гуннов, которые, сидя на лошадях, оказались более уязвимы к обстрелу. Много воинов рухнуло с коней, и гуннская кавалерия спешно отступила назад.

И всё же первый раунд остался за Аттилой. Наш центр по-прежнему пустовал, а с поля уже надвигалась первая линия союзников гуннов.

Вестготы, стоявшие справа, приняли на себя удар своих восточных родичей остготов. Практически многие воины, находившиеся по разные стороны баррикады, могли приходиться друг другу дальними родственниками, однако сейчас они являлись смертельными врагами. А завтра они могут опять стать союзниками…

Первыми ударили конные войска, следом за ними, практически сразу, ворвалась пехота. Вестготы вначале дрогнули, но когда натиск кавалерии спал, быстро укрепили строй, завязалась жестокое сражение.

Левому флангу, где сражалась римская армия и мои легионеры, достались гепиды, а также более мелкие племена. С огнём в безумных глазах, сотрясая воздух боевым кличем, они врезались в наши ряды, также пустив вперёд кавалерию, которая с наскока начала теснить римлян. И вот здесь я увидел, на что способна моя гвардия. Тот участок, который они прикрывали, не отступил под сумасшедшим натиском врага ни на шаг. Сомкнув свои громадные щиты, они выстроились так, что конница словно въехала на трамплин, погасив всю энергию, взятую при разбеге.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Задние ряды всадников стали давить на передние, а те, в свою очередь, полностью потеряв и рассыпав строй, подставили себя под удар. В ход пошли мечи и вскоре мои легионеры уже создали впереди себя небольшую гору из трупов вражеских всадников. Тем временем выровнялись остальные ряды, и наш левый фланг единым строем встретил атаку вражеской пехоты.

Во время конной атаки я покосился на Флавия Аэция, верховный главнокомандующий восхищённо покачал головой и повернулся ко мне.

– Признаю, Алексиос, ваши легионеры действительно впечатляют.

Я довольно улыбнулся. Несмотря на весь происходивший вокруг ужас, я не мог не гордиться своей гвардией, она действительно была великолепна.

Тем временем конница Аттилы, отбежав на достаточное расстояние, перегруппировалась и вновь помчалась вперёд. Пользуясь тем, что наш центр пустовал, они ринулись в него и ударили сбоку по незащищенному флангу вестготов. Наши союзники развернулись и стали отбиваться на две стороны, однако было понятно, что их поражение – это вопрос времени. Гуннская кавалерия крошила вестготские ряды, постепенно сея панику в них.

Видя бедственное положение, король Теодорих вместе со своей гвардией лично кинулся на вражескую конницу, пытаясь воодушевить своих людей. Надо сказать, что это ему удалось. Завидев своего короля в первых рядах, вестготы воспряли духом и с удвоенной яростью принялись отбиваться. Однако в реальности чудес не бывает. В следующее мгновение вражеское копьё пронзило блестящий доспех, и Теодорих упал замертво. Для вестготского короля сражение было окончено.

Рыча и ругаясь сквозь зубы, Аэций вскочил на коня и жестом подозвав нескольких телохранителей, галопом помчался назад. Я в панике завертел головой. Что происходит? Главнокомандующий бежит с поля боя? Это конец?

Однако не успел я сообразить до конца, что делать в сложившейся ситуации, как моему взору открылась картина, достойная экранизации в кино. Вместо бегства, как я вначале подумал, Аэций подлетел к стоявшим вдалеке аланам, которые хоть и бросили позиции, но подпираемые нашей резервной кавалерией, поля боя не покинули. Мне не было слышно, что точно он им кричал, но воображение очень ярко нарисовало все услышанные аланами слова. Почему-то в моём воображении все они были русскими и причём такими, от которых даже суровые шахтёры покраснели бы, словно невинные девицы.

В тот момент, Аэций продемонстрировал то, почему именно он является главнокомандующим армии. Не потому, что с помощью хитрой дипломатии смог собрать все эти разношёрстные племена, и конечно не потому, что имел благородное происхождение. Он был лидером, поскольку своим характером только что заставил остатки аланов подняться и вернуться на свою позицию в центре. Поистине удивительный человек!

Однако аланов было всё же мало, кроме того, они испытывали практически животный ужас перед гуннами. Поэтому, хотя под воздействием матерных напутствий Аэция они и вернулись на позиции, этого было слишком мало. Гунны развернулись навстречу этому малочисленному подкреплению и вновь стали пробивать брешь в обороне.

– Они не стоя́т долго, – прокомментировал Гуннар, – всадники их убить, словно детей.

– Надо что-то делать, – Брунхильда сплюнула на землю, глаза её сейчас горели огнём.

– Что? – тупо переспросил я.

– То, что мы умеем, – мрачно ответил Торвар, снимая с пояса топор, остальные последовали его примеру, достав оружие, – бывай, ярл Алексий, да хранят тебя боги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Развернувшись, группа помчалась в сторону сражающихся. Когда гуннские воины уже почти прорвали оборону аланов в одном месте, готовясь вновь обратить их в бегство, туда серой стрелой влетел небольшой отряд.

– О-о-оди-и-ин! – Боевой клич Гуннара сумел перекрыть шум битвы. Размахивая огромной секирой, он буквально выбил одного воина из седла, после чего сразу принялся за следующего. В таком виде он совершенно не напоминал того весельчака, хохочущего по каждому поводу и рассыпающего очевидные «мудрости». Сейчас он был настоящей машиной для убийства.