Игра Джералда - Стивен Кинг

Наконец, когда я выехала на Бэй-Лэйн, я не смогла удержаться и посмотрела. Разумеется, там никого не было, пустое заднее сиденье, и успокоилась. Было солнечно и тихо. Я выехала на шоссе 117 и подкатила к магазину Дэйкена. Это место, где всегда болтаются местные, когда им лень ехать в Рэнджли или в моттонские бары, Там они в основном едят у стойки орешки и врут про то, как провели субботу. Я притормозила прямо у бензоколонки и сидела там минут пять, наблюдая за водителями, какими-то клерками и парнями в комбинезонах, которые входили и выходили. Понимаешь, я не могла поверить, что они реальные. Я решила, что вот сейчас мои глаза, привыкнут к дневному свету и я стану видеть сквозь них, потому что это привидения. Я чувствовала жажду, и каждый раз, когда кто-то из них выходил с чашкой кофе, жажда становилась сильнее и мучительнее. Но я никак не могла заставить себя выйти из машины и оказаться среди.., среди привидений.

Наверное, я все же сделала бы это, но, прежде чем набралась храбрости, подъехал Джимми Игарт и остановил машину рядом со мной. Джимми – отставной офицер из Бостона: он живет на озере круглый год с тех пор, как у него умерла жена в 1987-м. Джимми вылез из своего «бронко», узнал меня и стал улыбаться. Потом его улыбка стала гаснуть, на лице появилось сначала беспокойство, а потом ужас. Он подошел к «мерседесу», нагнулся, чтобы рассмотреть меня, и был потрясен.

Он говорил что-то невразумительное, а я молчала и не решалась открыть дверцу машины. Безумная мысль пришла мне в голову. Будто мой ночной преследователь теперь воплотился в Джимми Игарта. Я понимала, что это безумная идея, но понимать было мало, потому что я не могла пошевельнуться, чтобы открыть эту проклятую дверцу.

Не знаю, насколько ужасно я выглядела в то утро, однако, видимо, это было действительно страшно, потому что Джимми испугался до смерти. Казалось, он сейчас убежит. Но он все же не убежал, слава Богу. Он открыл дверцу «мерседеса» и спросил, что произошло – я пережила столкновение или нападение грабителей?

А мне достаточно было опустить глаза, чтобы понять, что его привело в ужас. Вероятно, моя рана снова открылась, потому что теперь повязка вся пропиталась кровью. Я сидела в крови, кровь была даже на руле, на приборной доске, на сиденье.., кровь была размазана даже по ветровому стеклу. Пока этого не увидишь. Рут, трудно представить, как, оказывается, много крови в человеке. Неудивительно, что у Джимми крыша поехала.

Я хотела выбраться из машины – наверное, я хотела показать ему, что могу сделать это сама, и тем успокоить его, – однако моя правая рука задела за руль, и мир сразу потускнел. Я почувствовала, что вываливаюсь, и в голове была одна мысль: «Вот сейчас мое приключение закончится тем, что я хряснусь об асфальт и выбью себе зубы». Но тут Джимми подхватил меня. Я слышала, как он кричал, повернувшись к магазину: «Эй, помогите!» Он кричал таким скрипучим стариковским голосом, что мне захотелось рассмеяться. Я ощущала, что мое сердце бьется быстро, но несильно, словно оно торопится, а сил не осталось. В глазах снова рассвело, и я заметила полдюжины мужиков, которые вышли посмотреть, в чем там, дело. Среди них был и Лопни Дэйкин с куском мяса в руке и в розовой майке, на которой написано: «Тут нет хронических алкоголиков, мы просто все пьем по очереди». Смешно, что замечаешь такие глупости, когда собираешься отдать концы, правда?

– Кто это сделал, Джесси? – спросил Джимми. Я хотела честно ему ответить, но у меня не было слов. Может, и к лучшему, если учесть, что я хотела ему ответить: «Мой отец».

Джесси погасила сигарету и еще раз взглянула на газетный фотоснимок. Странное узкое лицо Реймонда Эндрю Жобера хищно смотрело на нее… Точно так же он глядел на нее из угла спальни дома в лесу в первую ночь и в кабинете ее покойного мужа – во вторую. Минут пять она рассматривала фотоснимок. Потом, тряхнув головой, чтобы освободиться от наваждения, Джесси зажгла новую сигарету и вернулась к письму. Она несколько раз с хрустом сжала и разжала пальцы и снова обратилась к клавишам.

"Через 20 минут – а за эти 20 минут я открыла, как заботливы могут быть простые мужики (Лонни Дэйкин спросил, не хочу ли я сока), – я уже ехала в больницу в машине «скорой помощи» с сиренами и мелькающими огнями, а через час лежала на кровати, наблюдая, как кровь течет по трубочке в мою руку и слушая, как какой-то тип, поет в стиле кантри о том, что его жизнь потеряла смысл с тех пор, как умерла жена и разбилась его машина.

Так завершается первая, кошмарная часть моей истории. Рут, и ее можно было бы назвать «Как я вырвалась из наручников и обрела свободу». Петь еще две небольшие части, которые я думаю назвать «После катастрофы» и «Это он». Часть вторая не займет много времени, потому что она интересна, лишь если проникнуться моей болью, и я скорее хочу перейти, к части третьей, пока не устала от компьютера и могу рассказать об этом как следует И рассказать именно тебе, потому что никто не понимал меня так, как ты.

Но прежде чем перейти к моим дальнейшим приключениям, я должна рассказать тебе чуть подробнее о Брендоне Майлероне, который, собственно, и был главным действующим лицом этой второй части моей истории. Я как раз пробиралась сквозь первый период лечения – надо признать, самый жуткий, – когда появился Брендон и, по сути дела, стал моим опекуном. Я могла бы назвать его воплощением заботливости, потому что он облегчил самый трудный период моей жизни, однако заботливость – это далеко не все: Брендон видит, всех и все насквозь, он вносит в жизнь ясность и порядок. И это, конечно, не все, в этом человеке есть еще много хорошего. Достаточно сказать, что для человека, который защищает интересы юридической фирмы в скандальной ситуации, связанной с главным партнером, он проявил чудеса стойкости и изобретательности. И тем не менее он всегда находил время для меня и моих проблем. Но и это еще не все.

Брендон и Джералд много работали вместе в последний год жизни Джералда – это был проект, связанный с сетью здешних супермаркетов. Они выиграли все дела, которые можно было выиграть, и создали фирме солидную репутацию. Теперь, я уверена, владельцы фирмы сделают Брендона своим главным партнером.

Он очень предупредителен и заботлив, хотя, конечно же, у него и без меня много дела. Для меня это было совершенно непривычно – ведь я была замужем за адвокатом почти 20 лет и знаю, как четко они разграничивают свою личную жизнь и служебную деятельность. Полагаю, именно это позволяет им жить без лишних осложнений, но и делает их очень скучными и противными.

Брендон не таков, но ему нужно было спасти фирму от публичного скандала, а это, конечно, означало – не допустить скандала вокруг Джералда и меня. Это – щекотливое дело, в котором юрист при малейшем промахе может легко потерять репутацию, но Брендон все сделал безукоризненно. И, к его чести, он ни разу не упрекнул меня за то, что я свалила на него столько хлопот. Он занимался этим потому, что это была его работа, то, что сам Джералд называл «делать карьеру»: успех мог быстро открыть ему дорогу наверх. И у него все получается, что меня очень радует. Он заботлив и добр со мной: я не привыкла к этому и, конечно, полна благодарности. Он всегда был спокоен и приветлив, когда к нему являлся кто-то из прессы, хотя я представляю, какого труда это ему стоило. Знаешь, что мне кажется. Рут? Хотя я на семь лет старше человека, о котором тебе рассказываю, и вид у меня до сих пор пришибленный, мне кажется, что Брендон немного в меня влюбился.., ну, не в меня, а в ту героическую женщину, которую он вообразил. Не думаю, что тут есть половое влечение (да и все равно, имея 108 фунтов весу, я выгляжу как задрипанный цыпленок, оставленный в подсобке мясного магазина), да мне это и не нужно. Однако не буду тебя обманывать: мне приятно ловить его теплый, заботливый взгляд, который говорит, что он воспринимает меня не только как виновницу неприятностей и хлопот, связанных с этим несчастным делом Бюлингеймов".

Джесси сделала паузу, потерла лоб пальцами левой руки и обдумала следующую фразу. Потом глубоко затянулась очередной сигаретой и продолжила:

"Брендон находился рядом со мной во время полицейских допросов, и его портативный магнитофон всегда был включен. Он вежливо, но твердо указывал всем участникам и свидетелям допросов – от детективов до стенографисток и медсестер, – что если кто-то из них будет способствовать превращению дела в публичный, скандал, то столкнется с неприятностями со стороны солидной юридической фирмы. Брендон, видимо, был для них достаточно убедителен, потому что никто из них не проболтался перед репортерами.

Самыми худшими в этом смысле для меня были первые три дня в травматологическом отделении больницы Норт-Камберленда. Газетные публикации по первым полицейским отчетам имели привкус сенсации. Однако позже все утряслось. Ты хочешь узнать, что осталось для любителей жареного? Хорошо, излагаю.