Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица - Наташа Северная

Шестилетний Александр Гелиос провозглашался царем Армении, владыкой Мидии – всей территории от Евфрата до Индии. Шестилетней Клеопатре Селене предназначалась Киренаика в Африке и Крит. Двухлетний Птолемей Филадельф нарекался царем Сирии и Киликии. Более того, этому малышу обязаны были подчиняться взрослые и опытные цари Погемон из Понта, Аминта из Галатеи и Архелай из Каппадокии.

Антоний и Клеопатра предлагали новое устройство мира. Ведь бо́льшая часть восточной Римской империи теперь принадлежала Птолемеям. По замыслу Клеопатры это был первый шаг к объединению Востока и Запада, к согласию народов под ее управлением, к крушению Римской империи и превращению ее в колонию Птолемеевской державы. Антоний оставался триумвиром и верховным главнокомандующим римской армии на Востоке. Его статус Нового Диониса был не менее значимым, чем статус Клеопатры – Царицы царей.

Целую неделю в Александрии длился удивительный праздник, который положил начало новой мировой державе – Птолемеевской империи. Ни один из предков Клеопатры не обладал такими обширными землями и могуществом, как она. Оставалось совсем немного, чтобы окончательно превзойти Александра Македонского.

Клеопатра не поскупилась на угощения и грандиозные зрелища. На ипподроме устраивались гонки колесниц, в театре шли бесплатные трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида. Были организованы гладиаторские бои, на улицах и площадях выступали акробаты, танцовщицы, гимнастки. Широкие и длинные столы ломились от всевозможных яств и напитков. Все это было бесплатно для всех: будь то грек, египтянин, иудей или даже римлянин.

Тридцатипятилетняя Царица царей, находясь в зените славы и могущества, откровенно наслаждалась своей победой, хоть переставала в нее верить в самые тяжелые моменты жизни.

Теперь остался лишь один враг и один город, который не хотел признавать ее царицей нового порядка. Ничего, она сожжет Рим и обратит его в пепел, который собственноручно бросит на ветер, как когда-то Рим – после убийства Цезаря – растоптал и бросил на ветер ее судьбу и ее мечты. А затем – Октавиан. Она оставит его напоследок, как самое сладкое лакомство. Она распнет его на грубом кресте, как когда-то Красс распял Спартака, посягнувшего на римский миропорядок, и голодные орлы, символ Птолемеевского рода, будут терзать его мерзкое тело и подлое сердце.

Да будет так!

– Глупые и пустые мечты, Клеопатра, – с сожалением и горечью в голосе пытается вразумить меня Александр Македонский. – Правда… я в этом убедился только после смерти. Все мелочно и суетно перед вечным покоем.

Я насмешливо смотрю на красивого, статного, великого полководца. Ему всегда будет тридцать три, а мне уже тридцать пять. Червь зависти зашевелился в моем сердце.

– Ты хочешь сказать, что человеческие мечты – глупы?

Сильный ветер гонит мимо нас облака, развевает мое платье, волосы. Александр улыбается. Какая у него красивая улыбка! Теперь понятно, почему ему удалось завоевать мир.

– Лишь мечты движут человеком, его волей, стремлением изменить мир в лучшую или худшую сторону, но тщеславие и жажда власти всегда уходят в песок. Что останется после тебя, Клеопатра? Груда костей, в лучшем случае.

– Я оставлю после себя мечту о новом порядке, о согласии народов, об объединении Востока и Запада.

– Неправильный ответ, – говорит Александр.

К нам подходит Осирис. За его спиной сверкают молнии и звучит гром.

– Эта мечта принадлежит Александру. Она им выстрадана, ради нее он жил. Подло воровать чужие мечты и выдавать их за свои. Это недостойно того, кто стремится занять место рядом со мной, – назидательно и строго говорит он.

В моем сердце клокочут ярость и гнев. Я указываю на Македонского.

– А я превзойду его!

– Не бывать этому!

– Почему?

– Женщина никогда не превзойдет мужчину. За власть над миром будут соперничать только мужчины!

Я пораженно смотрю на Осириса. Неужели он и правда верит в эти глупости?!

– Это не глупость, – устало отвечает бог, без труда догадавшись, о чем я думаю, – такова воля и мудрость природы. Ты встала на чужой путь. На путь мужчин и воинов.

– Чужой? Я Царица царей! В моих руках полмира!

Осирис горько усмехается, Александр опускает голову и отворачивается.

– Глупая женщина.

Снова мрак и холод окутывают меня. Над головой – бесконечность неба и звезды. Из черной мглы проступает белое тело Анубиса. Я чувствую страх. Зачем он здесь?

– Падай, – шепчут его влажные собачьи губы.

Я смотрю под ноги. Когда я успела оказаться на краю пропасти?

– Падай, – настойчиво шепчет Анубис.

– Не буду! – отчаянно кричу я.

– Подтолкни ее, – раздается за моей спиной насмешливый старческий голос.

Я в ужасе смотрю на безумного старика. Они что здесь, все сговорились против меня?

– Анубис, верно ли я понял, что самое главное в человеческой судьбе?

– Верно, Заратустра.

– Толкай ее, старик, чего же ты ждешь? – спрашивает Исида, появившись из тьмы.

– А если я буду на краю пропасти и какой-нибудь болван решит меня подтолкнуть? – бесстыдно торгуется старый проходимец.

– Мы сочтемся с тобой, старик. Толкай ее! – говорит Ра, выходя из тьмы следом за Исидой.

– Предатели! – кричу я изо всех сил, чтобы заглушить свой страх и отчаяние. – Предатели!

Я бросаюсь на безумного старика и коварных богов. Кто-то из них небрежно меня отталкивает, и, не удержавшись, я соскальзываю в пропасть. Стремительный полет. Ветер свистит в ушах. Чей это отчаянный, предсмертный вопль? Я слышу хруст костей. Кровь растекается по сухой бурой земле.

– Это все, что от меня осталось? – я удивленно спрашиваю отца.

– Да, дочка. От меня такое же непотребство осталось. Но я уже об этом не горюю.

– А где мы?

– Сам не знаю. Но здесь сносно.

Мы идем по заброшенному саду. Среди кустов мелькает лицо Цезариона.

– Я хочу домой, – говорю я, но вокруг лишь мгла и звезды. Странная тишина.

– Я хочу домой! – громче кричу я.

Но ответа нет.

«О Рим, о развратом упившийся город, подобный блуднице.Станешь еще ты рабам угождать, позабыв о гордыне!Будешь острижен ты в знак униженья хозяйкой суровой.И сброшен на землю, ибо в ее руках – правосудие и милость».

Октавиан отложил в сторону книгу Сивиллы. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно посмотрел на своих верных друзей – Агриппу и Мецената.

– Читали?

– Да, – Агриппа кивнул головой. – Есть сведения, что люди Клеопатры распространяют пророчество по всему Востоку и империи. Но я считаю, что эти предсказания – глупость.

– Твое мнение ценно, Агриппа. Но есть люди, и их не мало, которые верят, что Клеопатра освободительница, а Рим падет.