Последняя из рода Дариан. Наказание (СИ) - Надежда Олешкевич

Глава 20 (4)

То есть он знал об академии, но не имел понятия, как его грани закреплены? Или вообще не догадывался, что мы сейчас в запечатанном миаре? Как ректор тогда объяснил, что в данный момент отсюда нет выхода?

— Но такие случаи встречали? — осторожно полюбопытствовала я.

Леодрик хитро прищурился, вновь похлопал меня по спине и указал на открытую ученическую, за которой гудело множество голосов.

— У тебя есть дела или послушаешь мою лекцию?

— Вы не ответили, — остановилась я у входа.

Декан пропустил студентов, заглянул мне в глаза и с сожалением улыбнулся, будто попросту не мог ничего сказать по этому поводу. Хотел, но был скован ограничениями.

— Получается, вы намеренно лжете, — пораженно прошептала я. — Говорите то, что надо, а не как есть на самом деле. Зачем?

— Идешь? — пригласил меня в ученическую ди Тарт, не отрицая и тем самым подогревая мой интерес.

— Да, почему бы не послушать? — расправила я плечи. — Вдруг найду еще какое-нибудь несоответствие и пойму, что учиться здесь нет смысла.

— Тебе не помешает, Ами. Тебе точно не помешает, — многозначительно закивал он и подтолкнул меня внутрь.

Эта ученическая вместила в себя меньше студентов. Они сидели за широкими столами, растянувшимися вдоль стен, тем самым оставив много места в центре. Там пол был разделен на три сектора со словами силы по краям, напоминающими заметки в уголках тетрадей.

Мелкие символы шли друг за другом, образовывали что-то значимое и для меня непонятное. При правильном использовании они структурировали силу, задавали определенный вид, помогали настраивать потоки, их глубину, напор, проницаемость, придавали форму и запечатывали. Совсем не так, как работали звуки. Я это знала, но никогда не изучала. Колдовство многогранно. Можно создать дерево на одном вливании или нарисовать сложный символ, из которого оно вырастет, или вытянуть из окружения и преобразовать. Но для последнего нужны особые навыки, повышенная чувствительность, как называл мои способности шойн, а еще умение различать их «вкус».

— Займи любое свободное место, — посоветовал Леодрик, а сам поздоровался со студентами.

На меня поглядывали с интересом, в глазах некоторых появилось узнавание. Декан проверил присутствующих, занес эту информацию в кристалл на краю его стола. Лекция началась со вступительной речи, объяснений совершенно незнакомого мне слова, которое высветилось в воздухе из плотных коричневых песчинок. Ди Тарт долго говорил о точке входа, вливании силы, моменте преобразования, который нужно тонко отловить.

— Это самый важный момент в каждом сотворении, — мельком глянул в мою сторону преподаватель. — Бездумное использование слова может привести к непредвиденным последствиям, — тут он улыбнулся, посмотрел на подпиравшего щеку студента, и по ученической полетели легкие смешки.

Декан рассказывал, я внимательно слушала. Многое из сказанного мне было непонятно. Все же вокруг сидели студенты не первого курса, которые уже достаточно прошли, проучились в академии не менее года, а потому многим могли похвастаться. В том числе и забавными случаями из неудачного сотворения.

Внутри сдавило. Захотелось стать частью всего этого. Приходить на лекции, слушать, быть не временной помощницей декана, по непонятным причинам решившего взять меня под свое крыло, а студенткой. Такой же, как все. Бежать в столовую, спешить на занятия, делать доклады. Просиживать вечера в библиотеке, потому что какой-то из преподавателей особо зверствовал на своих лекциях. Стать каплей в море и плыть со всеми в бешеном потоке.

Необычные желания.

Я наблюдала, как ди Тарт материализует слово силы, поэтапно демонстрируя моменты входа, преобразования, выхода. Перед нами несколько раз вспыхивал сложный символ, светился коричневым, рассыпался и складывался в плотный несформированный ни во что особое металл. Такой прочнее камня, дерева. Надежнее. Тяжелее. С ним сложно работать. Его толком не поломать, не искривить, не сжечь, не заморозить, даже молнией не разбить. Он защитит от боевых воплощений силы.

— Трансиум — один из самых прочных материалов, но в то же время едва ли не самый сложный в создании. Гриса ди Ланери, попробуйте.

В центр вышла полноватая девушка с крупным носом. Она нервно поправила зеленую жилетку, размяла пальцы.

В воздухе перед ней закружили песчинки. Они сложились в тонкие линии, те зашевелились, соединились, от девушки к нему потекла сила. Миг — и перед ней рухнул черный металлический шар. Вот только он ударился о твердую поверхность с не характерным для него звоном и рассыпался на тысячи мелких осколков.

— В чем ошибка ди Ланери? — обратился к группе ди Тарт.

— Линии тонкие?

— Поток неравномерный?

— Слово не такое!

Со всех сторон сыпались предположения. Декан выслушивал, отвечал, детально разбирал ошибки, предложил колдунье попробовать еще раз, но с его помощью — у них вышло лишь с третьего раза.

Преподаватель рассказывал свойства металла, попутно вызывал студентов, чтобы те попытались сотворить. Большинство не справлялось с поставленной задачей. Многие не смогли создать металл даже с помощью тонких наставлений декана.

А потом лекция закончилась.

Внутри недовольно заворочалось разочарование. Хотелось еще. Послушать, посмотреть, тоже поучаствовать. Пробовать снова и снова, пока передо мной не ляжет кусок прочнейшего материала.

— Ами, не желаешь проверить свои силы? — спросил декан, едва в ученической остались мы одни.

— А можно? — воодушевилась я.

Глава 21

Ладони потели от легкого волнения,