Морской лорд. Том 1 - Александр Чернобровкин

– Недавно его коня видели у валлийцев, – продолжил Ранульф де Жернон. – Они давно имели на рыцаря зуб.

Я про себя вздохнул облегченно.

– Наследников у него нет, поэтому его маноры вернулись ко мне. Ты ведь хочешь манор у моря? – спросил граф Ранульф.

– Да, – ответил я и объяснил: – Мне нравится быть еще и морским лордом.

– Погибшему рыцарю принадлежали две деревни неподалеку от Беркенхеда. Раньше это были полтора «кольчужных» лена, а теперь, после подавления восстания валлийцев, всего один, – рассказал граф Честерский.

Я слушал его внимательно, будто не знал, о чем он говорит. Граф думал, что втюхивает мне клад Нибеллунгов. Не хотел он брать меня в вассалы. Если меня убьют валлийцы, как предыдущих рыцарей, получивших эти деревни, Ранульф не Жернон не сильно расстроится; а если останусь жив, не сильно обрадуется. В любом случае не проиграет.

– Вполне возможно, что валлийцы нападут снова и не один раз, – все-таки предупредил меня граф Честерский.

Я это запомню и в будущем прощу ему один грех.

– Меня это не пугает, – говорю я.

– Тогда получишь эти маноры, – решил граф Честерский. – За них должен будешь служить шестьдесят дней в году в военное время и сорок в мирное и принимать участие в моем суде и моих совещаниях.

– Я знаю обязанности вассала, – заверил его. – Если вдруг меня не окажется на месте, заплачу щитовые деньги.

– В военное время мне нужны не столько деньги, сколько рыцари, – возразил он.

– Если я не смогу, выставлю другого рыцаря. Но постараюсь прибыть сам, – сказал я и, улыбнувшись, добавил: – Одного лена мне мало. Хочу заслужить еще несколько.

– Похвальное желание! – произнес граф Честерский, а по его лицу было видно, что не видать мне второго манора, как своих ушей.

Мы сыграли еще две партии, одну из которых я проиграл по привычке. К тому времени проснулись Вильгельм де Румар и остальные рыцари. Они позавтракали, а затем понаблюдали церемонию оммажа.

Я, безоружный и простоволосый, встал на левое колено, положил сложенные ладони на холодные руки Ранульфа де Жернона, графа Честерского, и произнес:

– Сир, я становлюсь твоим человеком.

Потом произнес клятву верности, в которой оговорил свои права и обязанности, обычные, ничего не прибавляя и не убавляя, закончив словами:

– Я клянусь честью быть отныне верным графу Ранульфу и безукоризненно блюсти по отношению ко всем и против всех оммаж, который ему принес по доброй воле и без обмана.

После этого встал, и Ранульф де Жернон поцеловал меня в губы, что меня слегка покоробило, затем дал мне палочку – знак принятия в семью и сказал долгожданное:

– Даю тебе в держание феод – деревни Морская и Лесная со всеми их землями и доходами.

Большинство присутствующих на церемонии рыцарей мечтали о собственном маноре всю свою сознательную жизнь, а тут появился какой-то выскочка и за два месяца заслужил его. Впрочем, кое-кто из рыцарей, бывших со мной в походе, не удивились, отнеслись к увиденному с пониманием. Они еще не забыли, благодаря кому стали немного богаче.

Днем я сходил в город, продал почти все благовония и специи, цены на которые здесь были выше, чем в Бристоле. Потом заказал кое-какие металлические детали для будущего судна, которые не мог изготовить кузнец Йоро, в то числе бронзовые талрепа и нагеля. Напоследок купил железа, чугуна, свинца и кое-какие вещи, которые мне пригодятся в деревне.

Вечером опять был пир, последний, после которого рыцарям следовало разъехаться. Если имели, куда ехать. Остальным – перебраться в город на съемное жилье. Поскольку мне нужен был рыцарь на подмену, я подошел к Гилберту и спросил:

– Не хочешь пойти служить ко мне?

– На каких условиях? – спросил он.

– Буду кормить и поить и по возможности снаряжать, а ты взамен будешь охранять мой манор, когда я уйду в поход, или пойдешь вместо меня, если по какой-то причине не смогу, – ответил я.

– А что у тебя за манор? – все еще колебался он.

– Приедешь и посмотришь, – ответил я. – Понравится, осуществишь оммаж, не понравится – поедешь, куда хочешь. До моего манора всего день пути.

– Хорошо, – согласился Гилберт.

Я не сомневался, что он станет моим вассалом. Уезжать из деревни он не захочет хотя бы по той простой причине, что некуда. Его нигде не ждут, больше никто не зовет на службу и шансов выслужить манор почти никаких. Он хороший воин, но не более того. А так появится место, куда всегда можно вернуться.

31

Дом мой был уже перестроен. Благодаря второму этажу и новой стрехе, он сильно выделялся. Теперь у любого вновь прибывшего не будет сомнений, где живет глава деревни. Гилберта я разместил на первом этаже вместе с Доной, Краген, Нуддом и Рисом. Эйру забрал на второй этаж, чтобы помогала старшей сестре, которая в конце зимы должна родить. Наверху по обе стороны холла были отгорожены тонкими деревянными стенками два темные комнатушки, в которых стояли кровати. Мы с Фион спали в одной комнате, Эйра – в другой. В нашей спальне на стене висел ковер, привезенный мной из Виндзора, предохранял от холода. Фион считала, что в первую очередь он защищает от нечисти. В окно, немного расширив проем, вставили одну из трофейных рам с цветными стеклами. По обе стороны от камина были сделаны полки, на которых заняла места посуда, бронзовая, медная и стеклянная. Часть посуды, более дешевая, осталась на первом этажу, куда мы спускались кушать. В камине на втором этаже ничего не готовили, использовали его только для обогрева помещения. В мое отсутствие в холле побывали почти все жители деревни. Если тебе не завидуют, богатство теряет смысл.

Я беспокоился, что Гилберту не понравятся условия проживания. Зря. Если он и вырос в доме получше, то не намного. А про питание он сказал, что и дома так хорошего не ел. Хотя, возможно, подлизывался к Доне, потому что едоком оказался отменным, а готовила и, что важнее, накладывала пищу она. Я все никак не приучу их есть из отдельных тарелок. Только Фион и Эйра делают, как я. Им нравится чувствовать себя знатными дамами. Гилберт стал моим вассалом. Следовательно, я теперь шатлэн – вассал сеньора, имеющий вассалов рыцарей.

У Гилберта отношения с Доной и Краген складываются лучше, чем у меня. Хоть он тоже рыцарь, к тому же потомок норманнов, но более понятен и предсказуем. Я иногда тренировался с ним. Бились на деревянных мечах. Я ему показал кое-что из того, что умею, а он мне – как работать с двуручным топором. По мне топор – слишком вульгарное оружие, но лишних знаний и умений не бывает. Их может только не хватать. И вместе поучились воевать более длинными и тяжелыми копьями, которые изготовил Гетен по моему заказу. В остальное время Гилберт тренировал вместо меня деревенских парней, наших и из Лесной, которым приходилось для этого прошагать километров пять в один конец. Поскольку зимой работы намного меньше, ребята тренировались всю вторую половину дня. Сперва стреляли из луков, потом учились владеть мечами, копьями и топорами. Я приказал каждому изготовить по две обоюдоострые жерди, которые перед началом стрельбы надо было вкопать перед собой для защиты от атаки конницы. Наверное, это кому-то из них не понравилось, поскольку валлиец должен быть отчаянным, но мне нужны не только смелые лучники, но и живые. Умфра и Джон следили за беспрекословным исполнением моих приказов. После возвращения из похода они стали первыми парнями на деревне. Мне кажется, слушались их даже лучше, чем меня. Для солдата сержант всегда важнее генерала.