Мне жаль тебя, герцог! - Михаил Волконский

— Передайте это немедленно маркизу! — приказал он курьеру, после чего завернулся в свой плащ и поспешил домой, в надежде еще застать там Груньку, которая обещала подождать его, если он недолго задержится.

Селина между тем была принята Линаром так, как будто они расстались только вчера; она не стала упрекать его, или даже хотя бы выговаривать ему за то, что он, обманув, оставил ее в Дрездене. Он, в свою очередь, не упомянул об этом, а только спросил ее, хорошо ли она устроилась здесь, в Петербурге.

— Пока недурно! — ответила та.

— Что это значит, «пока»? — усмехнулся граф.

— Ну пока Карльхен не устроит меня лучше… я надеюсь, что он сделает это для меня!

— Разве тебе чего-нибудь недостает теперь?

— Ну конечно недостает, то есть, вернее, недоставало! Недоставало тебя, мой Карльхен! Поди-ка сюда! Посмотри мне в глаза… вот так! Скажи: ты любишь принцессу Анну? — Селина взяла Линара за руки и посмотрела ему прямо в глаза, в самые зрачки, а затем произнесла: — Нет, ты не любишь ее! И я могу быть спокойной! Она не отнимет у меня тебя!

— Послушай-ка, Селина! — серьезно сказал граф. — Мне хочется, чтобы мне с тобой было весело, а если ты начнешь ревновать меня, то это будет так скучно!

— Послушай, Карльхен, пожалуйста, не бери со мной этого серьезного тона! Я его терпеть не могу… Он скучен, этот твой тон, а я тоже хочу, чтобы мне было весело с тобой! Ты знаешь, что я никогда не ревную тебя: иди куда хочешь от меня, но когда ты мой, то ты — мой!

— Ну и отлично! — сказал Линар. — Мне с тобой будет тут легче, в этом Петербурге, среди русских медведей!

— Но ты знаешь, Карльхен, я познакомилась с некоторыми из них, и, право, эти медведи премилые. Например, этот красавец-сержант, с которым ты ехал.

— Разве он — сержант?

— Ах, не все ли равно? Но это вовсе не то… это — целая история, и я когда-нибудь расскажу ее тебе. А впрочем, зачем «когда-нибудь»? Хочешь сейчас?

— А твоя история не длинна?

— Не очень, но все-таки… Ну хорошо, я не буду рассказывать! — Селина подошла к столу, развернула альбом с флорентийскими видами и, взглянув на него, воскликнула: — Какой прекрасный альбом! Откуда он у тебя?

Линар поспешно подошел к француженке, ласково, но очень решительно взял у нее альбом из рук и проговорил почти строго:

— Я прошу тебя об одном: никогда не трогать этого альбома!

«Да, — мысленно решила она, — красавец-сержант был прав: нужно во что бы то ни стало узнать, что это за альбом».

24

ПОСОЛ ПРЕКРАСНОЙ ФРАНЦИИ

На другой день утром к Селине де Пюжи явился напомаженный и раздушенный молодой француз, состоявший при французском после. Он шаркал, вертелся, острил, говорил любезности, так распластывался, словно он без ума был влюблен в Селину. Она жеманилась перед ним и в конце концов согласилась на его просьбу приехать к маркизу де Шетарди сегодня же.

Все остальные люди и даже высокопоставленные лица чужих стран, которых она знала, как бы они ни были важны, казались Селине все-таки сортом ниже, как бы второго разбора по сравнению с государственными людьми и вельможами Франции, ее родины. Она не была знакома ни с одним из французских вельмож, и быть приглашенной сразу же к самому послу прекрасной Франции и разговаривать с ним для мечтательной, какой была, как всякая француженка, Селина, было большой гордостью.

Во французском посольстве, разумеется, все было великолепно, как нигде: и лакеи, и покои, и ковры; одним словом, это было посольство прекрасной Франции.

Шетарди принял Селину сразу же в своем большом кабинете, и этот кабинет показался ей царственно-величественным. О-о, он был чистым французом и добрым католиком, этот маркиз де ла Шетарди. Он встретил Селину с отеческой нежностью, усадил против себя, вынул табакерку с королевским вензелем Людовика XV, повертел ее, подняв брови, и, уставившись куда-то вбок, сказал Селине с такой важностью, точно через нее проходила земная ось и именно от нее зависело вращение ее:

— Мое милое, доброе дитя!

Селина вспыхнула и потупилась. Шетарди помолчал немного, опять повертел табакерку и начал снова:

— Мое доброе, дорогое дитя! Вы одна здесь, в Петербурге, и, может быть, одна на свете!

Селина была тронута сразу и не могла не расчувствоваться.

— О, благодарю вас! — горячо произнесла она.

— Ваш отец — вероятно, храбрый воин — погиб в сражении за родину.

Селина никогда не знала на самом деле своего отца — она была неизвестно чья внебрачная дочь. Но именно потому, что она никогда не знала своего отца, отчего ей было не предположить, что он действительно умер, сражаясь за родину!

— Да, — вздохнула она, — он умер!

— А ваша бедная-бедная мать умерла?

Когда дело дошло до ее «бедной матери», Селина расплакалась, потому что чуткая трогательность требовала сверхмерного, так сказать, выражения чувств.

— О, моя бедная мать! — произнесла она снова сквозь слезы.

— Итак, вы — сирота, на чужбине! — продолжал посол. — Но знайте, вы здесь не одна… то есть, я хотел сказать, не одинока. Моя обязанность, как представителя Франции, позаботиться о вас, дитя мое, как о французской подданной. Мои года же позволяют мне относиться к вам по-отечески.

— Благодарю вас!

— Это — моя обязанность! — повторил Шетарди. — Не исполнив ее, я был бы виноват перед вашими родителями, перед нашим королем и всей прекрасной Францией.

«Чего же, однако, он от меня хочет?» — подумала Селина де Пюжи.

— Я буду краток! — сказал посол прекрасной Франции. — Обдумаем, мое дитя, ваше положение! Вы пользуетесь симпатиями такого прекрасного со всех сторон человека, как граф Линар! Не перебивайте! Я знаю, что тайны женского сердца должны быть священны, но говорю с вами в качестве посла, представляющего здесь вашего монарха, и потому имею право ради вашего блага касаться этих сокровенных струн.

Он, казалось, не говорил, а диктовал выспреннюю дипломатическую ноту.

— Я вас слушаю, маркиз! — сказала Селина.

— Да, слушайте, дитя мое, слушайте! Настоящее для вас блестяще, но подумали ли вы о будущем… то есть о ближайшем будущем?

— В каком смысле? — спросила Селина.

— А вот в каком! Вам, конечно, известно, что у вас есть соперница?

— В лице… — начала было, Селина.

— Не будем называть имен, — перебил ее Шетарди, — но вы, как умная женщина, должны понять, что ваша соперница по положению, которое она занимает, может явить большой соблазн для графа Линара. На его долю могут выпасть необычайные почести, деньги, ну, не знаю, что еще… Все это может вскружить молодому человеку голову, и он может не только изменить, но и совсем забыть свою маленькую компатриотку, которую я обязан защищать.