Пантелеймон Романов - Пантелеймон Сергеевич Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Опять не понравилось, — сказала растрепанная женщина, подставляя свою спину малому и недоброжелательно из-под низу выглядывая на даму в шляпе.
— Ждать не привыкли, — сказал из толпы насмешливый голос.
— Туг в одной кофтенке стоишь, жмешься и то ничего не говоришь, а она целый магазин на себя напялила и то уж ножки простудила.
— Куда вы, черт вас… Дугой на середку улицы выперли… Отвечай за вас! — крикнул солдат с ружьем. — Так вот прикладом и поддам. На что стоите-то? — спросил он, посмотрев на вывеску магазина.
Все только молча испуганно оглянулись на него. Никто ничего не ответил.
— Языки проглотили. По стенке становись.
— О, господи батюшка!
— Кабы народ-то был распорядительный, сейчас пошли бы, расспросили толком, когда отопрут, что выдавать будут, и не стояли бы зря целый час.
— Да, порядка нету. И за что, черти, мотают, мотают народ, нынче в одном месте выдают, завтра в другом. Я что-то никогда и не видал, чтобы тут выдавали. Там музыка какая-то стоит.
— Они этим не стесняются.
— Что за черт, провалился, что ли, в самом деле, — сказал передний мужчина с сумкой и постучал в дверь.
— Сейчас, сейчас, — послышался голос из магазина.
— Осенило, наконец, — сказали сзади из толпы, — целый час простоял, прежде чем постучать догадался.
— Это еще милость, мы вчера шесть часов так-то стояли, — сказал старичок с трубкой.
— Отпирают. Номера гляди. Женщина, куда полезла!
— Черт ее разберет, она вся размалевана.
— Да куда ж вы прете-то. Цифры эти по пол-аршину накрасили, обрадовались, как прислонится, так и отпечатывается. Наказание.
Дверь открылась, и все, забыв про номера, сплошной лавиной двинулись к дверям. А передние, оттолкнув мужчину с сумкой, ворвались в магазин, где человек в кожаной куртке чистил пианино.
— Чтой-то?.. Куда вы, ай очумели!..
— Проходи, проходи в середку, там скорей до дела доберешься.
Но человек в кожаной куртке уперся коленом в живот дамы в шляпе и вытеснил всех назад.
— Чумовой какой-то народ стал, — сказал он, выйдя из магазина к роптавшей толпе. Он запер на замок магазин и пошел по улице с дожидавшимся его человеком.
— Куда это они?
— Эй, куда пошли-то? Что вы, смеетесь, что ли?
— А вы чего тут выстроились? Обалдели.
— Вот мучают, проклятые, народ, дана-поди, — сказала растрепанная женщина. — Час целый простояли, все номера проставили, а они вышли и, как ни в чем не бывало, пошли себе.
— Народ нераспорядительный. Тут бы с самого начала пойтить и толком расспросить, почему держат народ, когда отпускать начнут.
— А то час целый простояли вымазались все, как оглашенные, а они вильнули хвостом и до свиданья.
— Это еще милость, час-то, — сказал старичок, — мы вчерась в одном месте целых шесть простояли.
1920
Значок
На улице, около дверей домового комитета, уже с шести часов утра толпился народ. Какой-то человек стоял с листом и вписывал туда фамилии подходивших людей.
Проходивший мимо милиционер с револьвером на ходу крикнул:
— Вы своих гоните на площадь, а там укажут. После работы всем работавшим будут выданы значки. — И ушел.
— Зачем-то, миленькие, народ-то собирают? — спросила, подходя, старушка лет семидесяти.
— Ай ты не записывалась еще? — сказал малый в сапогах бутылками, в двубортном пиджаке.
— Нет, батюшка…
— Что ж ты зеваешь! Сейчас уж погонят. Записывайся скорей.
— Господи, чуть-чуть не опоздала, — говорила старушка, отходя после записи, — голова как в тумане, совсем заторкали.
— Скоро ли погоните-то? — кричали нетерпеливые голоса.
— А куда иттить-то?
— Чума их знает. Таскают, таскают народ…
— Не таскают и не чума их знает, — сказал бритый человек в солдатской шинели, — а предлагают всем сознательным гражданам идти на праздник труда.
На него все испуганно оглянулись и замолчали. Только какая-то торговка, в ситцевом платье, с платочком на шее, сказала:
— Взять бы сговориться всем и не ходить, что это за право такое выдумали.
— А добровольно идти или обязательно?
— Добровольно, — отвечал человек с листом, — с квартиры по одному человеку.
— А ежели не пойдешь, что за это будет?
— Черт ее знает… Говорят, значок какой-то выдавать будут.
— А у кого не будет значка, тому что?
— А я почем знаю, что ты ко мне привязалась, у коммунистов спрашивай. Гоняй их, чертей, да еще объясняй все. И так голова кругом идет, — проворчал человек с листом.
Торговка в ситцевом платье задумалась, а потом сказала:
— Взять бы сговориться всем да не ходить.
— Ил тут сговоришься, а на другой улице не сговорятся, вот и попала, — сказал бывший лавочник в старых лаковых сапогах.
— А тут значок еще, — говорили в толпе. — Черт его знает, может быть, он ничего не значит, а может, без него никакого ходу тебе не будет. Вот теперь калоши, говорят, выдавать скоро будут… Придешь получать — значок ваш предъявите. Нету? Ну и калош вам нету.
— Это-то еще ничего: а как вовсе тебя вычеркнут? — сказал кто-то.
— Откуда?
— Там, брат, найдут откуда.
— Ну, кончайте разговоры и айда на площадь — в ряды стройся!
— Чисто как на параде, — сказал чей-то насмешливый голос.
— Это еще что… А в прошлый раз нас коммунист гонял, так песни петь заставляли, вот мука-то.
— Равняйся! — крикнул человек с листом, задом отходя на середину улицы, как отходит командир, готовящийся вести свой полк на парад.
— Старуха, что ты тыкаешься то туда, то сюда! Раз командует равняйся, значит, должна становиться. По улице идите; куда на тротуар залезли?
— О господи батюшка!..
— Шагом!.. Марш!.. Куда опять на тротуар полезли? Что за оглашенные такие!..
— Да я беременная…
— Так что ж ты затесалась сюда. Усердны, когда не надо. С квартиры по одному человеку сказано, а их набилась чертова тьма.
— Без калош-то оставаться никому не хочется, — сказал чей-то негромкий голос.
— Домой иди, ведь сказано тебе… — говорили беременной.
— Значка, боюсь, не дадут.
— Вот окаянные, разум помутили этим значком. Бабка, не отставай!
Когда подходили к площади, навстречу показался еще отряд с оркестром музыки и с красными знаменами. Встречные шли, переговариваясь, с веселыми лицами и даже приветственно помахали платками и шапками.
— Этих уже окрестили, — сказал бывший лавочник.
Вдруг передние остановились.
— Чего стали? — кричали задние, поднимаясь на цыпочки.
— Не знают, куда дальше гнать. Пошли спрашивать.
— Тут бы лопаток с вечера наготовить, работу загодя придумать, и отделались бы все в два часа, — проговорил какой-то волосатый человек. — А
