Навеки твоя - Кэтлин Гаррингтон

В этот момент из воды вынырнул Кинрат. Он интенсивно работал руками, пытаясь удержаться на плаву. Его мокрые волосы прилипли к голове, вода стекала с носа и подбородка, а на лице застыло выражение полного недоумения. Увидев его в таком необычном виде, Франсин не удержалась и расхохоталась. Это был почти истерический хохот.

— О… господи, — пробормотала она, давясь от смеха. — Вы сейчас похожи на мокрого кота.

Франсин следовало бы насторожиться, когда она увидела хитрое выражение его лица, но женщина не придала этому никакого значения.

Не раздумывая ни секунды, Кинрат протянул руку, схватил длинный драконий хвост и дернул его так сильно, что тот увлек за собой графиню, которая по-прежнему крепко держала в руках свой трофей. Истошно закричав, она упала в реку, но, коснувшись воды, плотно закрыла рот и отпустила наконец свое сокровище.

Увидев, что женщина начала тонуть, Кинрат поймал ее, обхватил обеими руками, и они скрылись под водой. Воспользовавшись моментом, он быстро поцеловал ее, затем резко вытолкнул на поверхность и вынырнул сам.

— Я… я не умею плавать, — жадно глотая ртом воздух, крикнула Франсин.

— Вам следовало вспомнить об этом перед тем, как вы столкнули меня в эту чертову реку, — сказал он, давясь от смеха.

— Не отпускайте меня! — взмолилась она. — Не смейте этого делать!

Вцепившись обеими руками в кружевные оборки его рубашки, она попыталась вскарабкаться по его длинному телу. Желая освободить свои руки, Кинрат разжал пальцы Франсин и заставил ее обхватить его за шею.

— Черт тебя побери, маленькая англичанка, — сказал он. — Ты наконец сообразила, что нужно отпустить этот чертов хвост. — Он громко захохотал, но тут же поморщился. — Любимая, прошу тебя, не дергай так сильно. Ты можешь лишить меня волос.

Когда Франсин барахталась в воде, его коса случайно обмоталась вокруг ее руки, и она держалась за нее, как за спасательный трос.

Женщина посмотрела ему в глаза, которые сейчас находились прямо напротив ее лица.

— К-кажется, я не могу отпустить к-косу, — пробормотала она, заикаясь. — П-похоже, моя рука запуталась в ваших волосах. Мои п-пальцы не ш-шевелятся. Их с-свело от холода.

Кинрат снова поморщился.

— А вы попробуйте, — сказал он мягко, но настойчиво, потерся своей холодной щекой о ее щеку и осторожно прикусил мочку ее уха.

Милосердный Боже, она хорошо знала, к чему может привести это покусывание, и, собравшись с духом, резко дернула рукой, освобождая запутавшиеся в его волосах пальцы.

В это время Родди, ловко орудуя веслом, подплыл к ним.

— Миледи, хватайтесь за мою руку! — крикнул он Франсин. Наклонившись, парень попытался втащить ее в лодку.

— Мне к-кажется, я н-не смогу залезть обратно, — ответила она дрожащим голосом, чувствуя, что выбивается из сил. — Мое платье н-намокло и стало очень тяжелым.

— Тяни ее сильнее! — крикнул Кинрат слуге.

Обхватив женщину руками за бедра, он вытолкнул ее из воды, а Родди через борт втащил в лодку, словно форель, которая попалась на крючок.

Хватая ртом воздух, Франсин рухнула на скамью. В ее бархатных туфельках, которые были безнадежно испорчены, хлюпала вода. Оглядев лодку обезумевшими от ужаса глазами, она испуганно воскликнула:

— А где хвост дракона?

— Его поймал Берти. И голову тоже. Обе половины подплыли к его лодке, и он подцепил их веслом, — ответил Родди, посмотрев на нее через плечо, так как помогал Кинрату перелезть через борт.

Граф, с которого ручьями стекала вода, сел напротив Франсин. Он потерял свои башмаки, а может, просто сбросил их. Влажная рубашка прилипла к его груди. Увидев мускулистое тело, несчастная вдова почувствовала, как ее охватывает желание. Он тряхнул головой, и во все стороны полетели брызги; потом ладонью вытер лицо и посмотрел на нее. Их взгляды встретились.

— Черт бы вас побрал, леди Уолсингхем, — сказал он, язвительно усмехнувшись. — Вы глупая и упрямая баба.

Откинув с лица мокрые волосы, Франсин скрестила на груди руки и, сурово сдвинув брови, накинулась на него:

— Если бы вы, мой прекрасный шотландский лейрд, помогли мне сесть в лодку, то ничего бы не случилось. Я думаю, что этот морской дракон так вымок в воде, что уже ни на что не годен. Если вечерний спектакль провалится, то это будет по вашей вине.

Кинрат, вместо того чтобы раскаяться и признать свою вину, громко захохотал, запрокинув назад голову.

— После горячей ванны вы будете чувствовать себя гораздо лучше, и у вас поднимется настроение, — заверил он ее, продолжая смеяться. — Я заверну вас в мягкое полотенце и расчешу ваши волосы перед жарко натопленным камином.

— Ничего этого не будет, — огрызнулась Франсин.

Втянув голову в плечи, светловолосый слуга молча разглядывал пассажиров, переводя взгляд с одного на другого. Однако перед тем как Родди повернулся к мачте и поднял парус, женщина все-таки успела заметить смущенную улыбку на его лице.

Она тут же отвела взгляд и, повернув голову, посмотрела на другую лодку. Там на корме лежал подмокший дракон и осуждающе смотрел на нее своими огромными глазищами.

Не сдержавшись, Франсин засмеялась. Прижав руку к губам, она пыталась унять смех. Когда же Кинрат, посмотрев на нее, тоже добродушно усмехнулся, женщина вдруг поняла, насколько комично они выглядели, барахтаясь в воде, и залилась веселым смехом. Она хохотала до тех пор, пока из глаз не потекли слезы.

Вечером того же дня был дан спектакль. Вопреки опасениям леди Уолсингхем, он прошел с большим успехом. «Корабль Счастья» величественно вплыл в тронный зал Ньюаркского замка. Его тянули шесть морских коньков вместе с тритонами, водяными нимфами и поющими сиренами.

— Великолепное Зрелище, леди Уолсингхем, — сказал Лахлан своей упрямой и чрезвычайно деятельной спутнице.

— О да, — согласилась она, просияв от гордости, а потом добавила: — Чарльз Берби просто гений. Все это придумал Главный королевский комедиант вместе со своими сообразительными и ловкими помощниками.

Она стояла рядом с Кинратом в роскошном шелковом платье цвета спелого персика. Ее золотистые локоны были собраны на макушке в высокую прическу, скрепленную двумя украшенными бриллиантами гребнями. В ее маленьких розовых ушках красовались бриллиантовые серьги. Каждый раз, когда раздавались восхищенные зрительские возгласы «о-о-о!» или «а-а-а!», на ее щеке появлялась прелестная ямочка.

Днем, когда они вернулись в замок, леди Уолсингхем, как и предсказывал Лахлан, приняла горячую ванну. Однако ему не было позволено завернуть ее в полотенце и расчесать перед огнем длинные волосы. Эта честь была оказана синьоре Грациоли, которая то озабоченно кудахтала, словно мать-наседка над своим потерявшимся цыпленком, то метала гневные взгляды в сторону Лахлана, постоянно осыпая его ругательствами на своем родном языке.