Пуля нашла героя - Андрей Курков

Оба остановились, и человек, взяв портфель в левую, правую протянул ангелу и представился:

— Селькор Брагинцев.

— Ангел, — сказал ангел, пожимая руку.

Селькор Брагинцев кивнул, казалось, совсем не удивившись услышанному.

— Нам по пути? — спросил он, указывая взглядом на дорогу, словно прорезанную в желтом пшеничном море.

Ангел кивнул, и они пошли.

— Я в колхоз «Славный путь» иду, — говорил селькор Брагинцев. Там живет и работает герой моего будущего очерка, знатный комбайнер Славкин.

Слово «герой» сразу эхом отозвалось в мыслях ангела. Захотелось сразу вызвать селькора на откровенность, рассказать ему о своих бедах и спросить совета. Но сдержался ангел и решил не спешить, тем более что дорога впереди уходила за горизонт и никакого колхоза видно еще не было, а значит оставалось у них еще время на попутный разговор.

— Товарищ селькор, — спросил ангел, — а вы в Бога верите?

— Интересный вопрос, — сказал селькор Брагинцев, бросив быстрый взгляд на ангела. — Очень интересный вопрос… Опять же ответ зависит от того, кто этот вопрос задает. Это всегда так, поверьте мне. На один и тот же вопрос, заданный разными людьми, один и тот же человек отвечает по-разному, — и он бросил еще один быстрый взгляд на ангела. — Ну, к примеру, вам я отвечу, что верю. Вы мне симпатичны, тем более что вы, как вы сами выразились, ангел, а ангелов здесь, среди людей, к сожалению, единицы. Я вот тоже себя хорошим человеком считаю, но до ангела мне ох как далеко!

Ветерок гнал волны по пшеничному морю, солнце поднималось все выше на осеннее небо, легкие облака стаями летели на восток.

— Да и этих героев очерков и репортажей тоже ангелами не назовешь, — продолжал рассказывать на ходу селькор Брагинцев. — Недавно со мной было — только вам скажу, без свидетелей: прихожу в один колхоз писать об орденоносце, подождал его, пока он с поля не вернулся. Сижу в его доме за столом. Жена его меня накормила, а он, как только зашел, на меня взгляд бычий уставил и без всякого стеснения спрашивает: «А это что за хахаль?» Ну я сам встал, показал ему селькоровское удостоверение личности. А он даже не извинился. Сказал жене налить ему водки, выпил стакан, а потом снова на меня уставился и говорит:

«Что хотите, то и пишите, вы ж врать горазды!» Вот такое он селькору сказал! Я, если б можно было, все бы в газете и описал, как было, но нельзя. Они ж придумали себе, что орденоносец так вести себя не может! Можно подумать, раз орденоносец, так уж и не пьет, и не матерится, и вообще ангел. Извините…

Ангел слушал селькора, и был ему этот разговор интересен, и сам селькор был интересен.

— А как вы думаете, где можно настоящих героев найти, таких… положительных, праведных? — спросил он селькора.

— Праведных? Да, пожалуй, только в Москве. Их же туда со всей страны собирают. Хотят сделать такой показательный город, где почти все жители герои или по крайней мере очень честные и трудолюбивые люди. Это, конечно, в пропагандистских целях, но правильно. Туда же иностранцы приезжают смотреть. Ясное дело, если увидят они, что все в Москве — просто замечательные люди, они будут думать, что и по всей стране люди такие же, а значит, и сами они захотят так же жить… Это, конечно, серьезная политика, не мне об этом рассуждать, но даже я ее понимаю, а значит, мало-мальски образованному человеку она доступна…

«Москва… — мечтательно подумал ангел. — Вот куда мне надо! Вот где найду я праведника!» И тут же посмотрел на селькора и спросил:

— А далеко Москва отсюда?

— Нет, недалеко. Дней пять пути, а если повезет с попуткой, так можно и за день добраться. А вы что, никогда в Москве не были?

— Нет, — признался ангел.

— Тогда вам там обязательно понравится! Я туда ездил недавно. На Всесоюзное совещание селькоров, в Кремль. Эх, да что тут говорить, надо ехать и самому смотреть! Такого города больше нет! Я ведь не только в Москве был. И в Тверь ездил, и в Калугу, и в Вышний Волочёк… Нет, с Москвой ничего не сравнится! Пойдемте со мной в колхоз, я их председателя знаю, может, от них какая-нибудь машина будет в Москву идти, так попрошу, чтобы вас подбросили.

Солнце поднималось выше. Золотилась пшеница по обе стороны грунтовки. Звенели в воздухе осенние насекомые, а над дорогой в небе одиноко и красиво пел жаворонок.

Ангел думал о Москве. Селькор — о будущем очерке. А впереди над грунтовкой высилась красиво украшенная деревянная арка с названием колхоза: «СЛАВНЫЙ ПУТЬ».

Глава 48

За неделю до торжественного заседания в Кремле генерал Волчанов сидел в своем кабинете и просматривал списки приглашенных.

Все это были надежные, проверенные трудом или другими заслугами люди. Перед каждой фамилией стояли честно заработанные звания и степени: «доктор наук Аблумян, почет, железнодорожник Андрияшко, полковник ВВС Аристов В.И., заслуженный строитель Ахтангишвили…» В глазах генерала уже рябило.

Зазвонил телефон.

— Генерал-лейтенант Волчанов, — сказал в поднятую трубку хозяин кабинета.

— Да. Приноси.

Отложив списки, Волчанов пожевал в раздумье губами. Посмотрел на дверь.

Кто-то постучал.

— Давай, заходи! — крикнул генерал.

Вошел осанистый высокий полковник. В руках красная кожаная папочка.

— Ну? — строго сказал генерал.

Полковник вытащил из папки пачку фотографий каких-то текстов, передал Волчанову.

Тот просмотрел пару листов и нахмурился.

— Это все?

— Все, что он написал до вчерашнего дня, — четко ответил полковник. — Но его знакомый писатель Грибанин — он там же живет — говорит, что Саплухов работает до двух ночи каждый день и даже по воскресеньям…

— Да, — Волчанов постучал пальцами по столу. — Какие предложения?

— Исходя из серьезности ситуации… — начал размышлять вслух полковник, — думаю, необходимо их изолировать.

— Кого «их»?

— Гражданина Саплухова и попугая. Ведь если пронюхает вражеская разведка… и вообще позор, что птица слова гимна написала. Гимн первой социалистической страны…

Волчанов тяжело вздохнул. Посмотрел пристально на стоявшего перед ним полковника. Потом сказал: «Садись» — и указал взглядом на стул для посетителей.

— Давай рассуждать, учитывая все детали, — Волчанов заговорил уже более спокойным голосом. — Товарищ Саплухов — доктор наук, серьезный ученый, сын члена ЦК. Как мы его можем изолировать?

Полковник пожал плечами.

— Нет, — выдохнул генерал. — Давай, думай, ты же мой заместитель! Привыкай!

— Может, переориентировать его на научные исследования Полярного Севера?

— Он же филолог, — проговорил Волчанов. — Хотя, конечно, можно заинтересовать его литературой северных народов… Это, в общем-то, идея. А попугая у него заберем…

— А куда попугая, товарищ генерал-лейтенант?

Волчанов хитровато улыбнулся и ткнул указательным пальцем вниз.

— Куда? — не понял полковник.

Волчанов еще раз ткнул пальцем вниз и добавил:

— В хорошие руки!.. Ну ладно, иди. Я сам приму решение!

Полковник облегченно вздохнул, поднялся и, дружески кивнув на прощанье, вышел из кабинета.

Волчанов, оставшись один, прочитал внимательно все листы фотокопий.

Потом достал из сейфа картонную папку с грифом «Совершенно секретно». Раскрыл. Вытащил несколько отпечатанных страничек.

— Что там писали урку-емцы? — прошептал он сам себе, пробегая уставшим прищуренным взглядом напечатанные строчки. — Так, так… ага! «Счастье придет в зимнюю страну после того, как ею перестанет править птица».

Оторвав взгляд от листа, Волчанов уперся локтями в поверхность стола и закрыл лицо ладонями.

— Птица… — прошептал он. — Хм… птица… Ну да!

Посидев так с полчаса, он сложил и фотокопии, и отпечатанные страницы в ту же папку с грифом, закрыл ее в сейфе и посмотрел на часы.

Было двенадцать минут восьмого.

Глава 49

Москва встретила Добрынина настоящим холодом. Под ногами хрустел снег. Мела метель по заснеженным улицам. Люди спешили, закутанные с ног до головы, в рукавицах, валенках и шарфах.

Народного контролера встретила на вокзале машина. Привезла в Кремль.

— Ну здравствуй! — Волчанов распахнул объятия своему замерзшему товарищу, когда тот зашел в сопровождении встречавшего его офицера в уже отремонтированный генеральский кабинет. — Заходи!

Обнялись, по спине друг друга похлопали.

— Давай, снимай шинель и будем чай пить. Я тебя сейчас отогрею! — говорил генерал Волчанов. — А может, по сто грамм с холода?

Добрынин радостно улыбнулся.

— Давай я чуть-чуть в шинели посижу, — попросил он.

— Ладно!

Уселись. Волчанов в свое кресло, а Добрынин на стул по другую сторону освобожденного от бумаг стола.

— Меркулов, чай сделай, пожалуйста! — обратился генерал ко все еще стоявшему в дверях офицеру. Меркулов ушел.

— Ну, Паша, молодец! — говорил Волчанов. — Просто молодец! Видишь: поехал ты, поработал — и сразу успех!.. Тут просили тебе передать премию, — генерал залез в верхний ящик стола, вытащил оттуда плотный конверт. — И еще, если хочешь, путевка есть бесплатная на Черное море, в Батумский санаторий. Не сейчас, конечно, на летний период. А?