Звездочка - Елена Лагутина

— А теперь я не знаю, что буду делать, если он уйдет к этой проститутке… Вы меня понимаете?

Ах какое беззащитное выражение! Римма усмехнулась про себя. «А я что делаю, — хотелось сказать ей. — Делаю вид, что я магиня. Ведьма… Ничего больше делать-то не могу, только пыль в глаза пускать. Мозги порошить таким же дурехам, как я сама».

Женщина протянула ей гонорар:

— Вот… Не густо, конечно. Но сейчас обстоятельства стесненные…

— Спасибо, — сказала Римма.

Спрятала конверт.

Когда дверь захлопнулась, она пересчитала деньги.

— Жадная стерва, — процедила сквозь зубы. — Такое офигенное колечко на пальце… А за родного мужа не может заплатить больше двухсот рэ. Так я и поверила в «стесненные обстоятельства»…

Дешево нынче стоят души у сатаны…

Настроение у Риммы испортилось. На двести рэ долго не протянешь. Скорее, сразу отдашь концы.

— Надо устроиться в какой-нибудь центр, — пробормотала она. — Или врачом-гомеопатом на худой конец… Вон у Маринки подруга Лиля зашибает врачом-гомеопатом бешеные деньги… Попрошу у Витьки денег на курсы.

Так и решила.

Она сняла с волос эту уродливую бандану, которая шла ей примерно так же, как седло корове. Причесалась, умыла лицо и принялась за макияж.

Когда в дверь позвонили, Римма была уже во всеоружии. Длинные волосы она распустила по плечам, глаза блестели «кармическим» блеском, а темные тени делали веки тяжелыми, прибавляя взгляду томной загадочности.

— Сейчас, — проворковала она, спеша к двери.

Она открыла ее, уже зная, кто там, на пороге.

— Здравствуй, Витя, — сказала она, впуская своего гостя. — Прости, что не сразу открыла…

Рите не хотелось возвращаться домой. Ощущение «дома-тюрьмы» сейчас стало еще острее.

Она немного побродила по улицам, возвращаясь мысленно в прошлое, снова рождая в душе потерянные образы. Очень скоро мысль о том, во что она превратилась, стала для нее нестерпимой. А еще спустя несколько мгновений Рита поймала себя на том, что бродит по тем местам, где можно было бы встретить Сергея.

Она остановилась.

«Ну вот, признайся же себе самой, что ты надеялась на встречу с ним», — усмехнулась она.

Нет, она не может допустить этого!

Резко развернувшись, она почти бегом бросилась прочь с этой узкой улочки, от дома, в котором она провела половину своей жизни и где все было связано теперь с ним.

Остановилась Рита только в безопасном отдалении.

— Уф…

Она сделала передышку, нащупала в кармане пачку сигарет и присела на скамейку.

Пачка оказалась пустой.

Рита вздохнула. Киоск располагался недалеко.

Она пошла туда, опустив голову, пытаясь не смотреть по сторонам, чтобы не оживали образы прошлого.

И, уже подойдя к киоску, остановилась, замерла, подняв глаза. Она не могла пошевелиться, боясь нарушить краткий миг счастья.

Он стоял в очереди. В темном плаще. Она видела только его спину — но Боже ты мой, ее не обманешь…

— Сережа…

Имя слетело с ее губ раньше, чем она успела запретить себе это делать.

Она отшатнулась, ей хотелось убежать, спрятаться, закрыться — и в то же время она ощущала, как ее душа оживает, сердце наполняется теплом и радостью.

— Сережа, — уже громче повторила она.

Человек вздрогнул, обернулся.

— Рита… Как ты поживаешь? — проговорил он, улыбаясь.

Теперь он шел к ней, и Рита чувствовала, как возвращается прежняя безысходность. Она снова умирала — была вынуждена смириться с этим.

— Сто лет тебя не видел…

Его лицо сияло радостью — искренней, неподдельной.

— Все хорошо, — попыталась улыбнуться Рита.

Сколько бы она отдала еще три года назад за эту встречу!

А теперь…

Этот человек, ее первая любовь, не был ей нужен. Сходство с тем, другим, было и в самом деле потрясающим — разве что волосы были темнее, но Рита уже знала, что они тем не менее не похожи между собой.

«Я так долго пыталась соединить этих людей в единое целое, — подумала она с горечью. — Зачем? Господи, как я была глупа!»

— А ты… как?

Он что-то рассказывал ей, говорил много и быстро о том, как они развелись с Ольгой — теперь она выскочила за богатого грузина и вполне счастлива… Он не хотел, чтобы она уходила, а она смотрела по сторонам, терпеливо ожидая, когда можно будет попрощаться, не нарушая законов вежливости.

«Не он», — стучало ее сердце.

И отчего-то острее стала мысль, что никогда уже больше она не сможет увидеть его насмешливых, странных, мечтательных зеленых глаз…

Ни-ког-да…

— Я принес деньги…

Она кивнула.

Он стоял в дверях.

— Проходи, — сказала она.

Конечно, Виктор пытался обмануть ее. Показать, что у него все хорошо. Но Римму не обманешь…

А то она не разглядит, что на самой глубине глаз плещется боль, отчаяние, растерянность. Римму трудно обмануть.

— Ну, — сказала она, когда они были в комнате, — рассказывай… Как ты живешь?

— Хорошо…

— Ага, — фыркнула она. — Я тоже живу хорошо. Так, что иногда хочется удавить твою красавицу…

— Господи, при чем тут она?

— Конечно, ни при чем… Ты разгневался из-за этой дурацкой бутылки.

— Римма, — попросил он, — давай не будем. Эти воспоминания не принесут ничего хорошего ни тебе, ни мне. Все свершилось уже.

— Но если бы ты меня тогда выслушал…

Она стиснула зубы. Говорить об этом было больно.

— Скажем так, тебе был нужен повод, и ты его нашел… Придрался к детской игрушке…

— Римма!

— Кстати, то, что ты тогда называл забавой идиотки, сейчас приносит мне неплохой доход! — «Двести рублей», — хмыкнула она про себя.

«Идиоток много», — подумал он.

— Римма, если ты хочешь ссоры…

— Не хочу, — испугалась она, что он сейчас уйдет. — Просто не могу понять, почему ты несчастен…

— Я счастлив.

— Витя, — тихо проговорила Римма, глядя вниз, на стакан, который вертела в руках, — это же очевидно… Ты не стал бы приходить ко мне каждую неделю, если б был счастлив. Прислал бы кого-нибудь… Тебе меня не хватает, да? Скажи честно… Хотя бы раз — пожалуйста…

Она подняла на него глаза. «Сейчас он скажет», — подумала она, умоляя его об этом.

Пусть ничего не изменится внешне, но больше всего ей не хватало именно этих слов — «Мне плохо без тебя».

— Римма, это пустопорожний разговор.

Он встал.

— Прости, у меня мало времени…

Она не поднялась проводить его.

Дверь хлопнула.

Римма пробормотала ему вслед:

— Боже, как я тебя ненавижу… И почему я на самом деле не ведьма?