Великий и Ужасный (фантастические рассказы) - Дмитрий Гаврилов

Идея сверхдвижения, как считал Валентин, была очень проста. Теория этого вопроса, неплохо разработанная ещё в советские времена, в конце двадцатого века, наконец, получила реальное воплощение. За какие-то пару-тройку лет после первых экспериментов, землянами был достигнут впечатляющий прогресс в понимании тех реальных технологий, которые в скором будущем обеспечили бы как путешествия во времени, так и достижение крайне удалённых звёздных систем.

Была освоена особая форма материи, так называемая «нейтронная», существующая в природе в виде атомных ядер и нейтронных звезд. Физические её свойства, изученные в деталях, просто потрясли воображение! Удельная прочность оказалась в миллионы раз прочнее стали, а сверхпроводимость и сверхтекучесть нейтронов внутри кристаллической нейтронной формы позволили в первые же годы нового тысячелетия создать миниатюрные и безопасные термоядерные реакторы, компьютеры с плотностью элементов в миллиард миллиардов раз превосходящей первые ЭВМ, и, наконец, — эффективные приёмники и передатчики сверхпроникающего нейтринного излучения.

И что самое замечательное, сверхтекучая нейтронная жидкость ядерной плотности стала служить волной-носителем массивных тел, перенося их со скоростью света в том же смысле, как поток электронов и электромагнитное излучение служат носителями «световых объектов» — видимых изображений и голограмм.

Созданные на базе этой нейтронной материи устройства позволили с лёгкостью и весьма дёшево копировать, трансформировать, сливать реальные объекты.

Всё происходило точно так же, как люди это делали ранее с картинками, как сливались и разбегались солнечные зайчики на памятной Валентину школьной стене, как рождался двойник, и не один, — разбейся «зеркальце».

— Три! Два! Один!

— Поехали!

Затуманенным сознанием Он вырвал из окружающей ни на что не похожей действительности хоть какой-то сгусток и попытался сконцентрироваться, одной только мыслью придать таинственному Нечто форму Чего-то.

И это оказалось на удивление просто сделать, если бы Он умел удивляться.

Словно повинуясь фантазии Того, кто некогда был Валькой, а ныне — и чёрт не знает кто, ни с чем не сравнимая среда пошла клубами, то собираясь, то расползаясь вновь, не быстро и не медленно, не рядом и не далеко.

Может быть, пронеслось мгновение, а может — века, наступил момент, когда выдрессированный волей туман развеялся, и Он очутился на некой поверхности, по которой легко покатился, заскользил неведомо куда, но зная или предчувствуя, что это Его дорога, и только его.

Да и была ли эта гладь поверхностью чего-то иного — тоже вопрос, может, материя, сотканная из звёздной пыли и света, а может, школьная стена в клеточку… Линии и в самом деле попадались, сперва похожие на правильные борозды, они вскоре дыбились валами, образуя неправильный рельеф.

Чем дольше продолжалось это стремительное скольжение, тем осмысленней Он выбирал изгибы причудливой, но, увы, пустынной, местности.

Хотя, почему «пустынной»? Меж холмов, рассекая долину надвое, струился таинственный поток, делился и сам, широкими рукавами омывая все выпуклости пространства.

Он на полном скаку перемахнул стремнину и завертелся, подхваченный встречным порывом космического ветра, но радостные лучи хлынувшего дождя увлекли снова вниз, и скольжение, а может, плавание, продолжалось… Прыжок!

…Прыжок! Рыжая, огромная огненно-рыжая кошка бросилась ему наперерез и почти что достала длинной когтистой лапой — выдрала клок его солнечной заячьей шерсти. Валька заметил разве длинные кисточки. Отскочил в сторону, чудом увернулся от второго, не менее стремительного прыжка и задал стрекача, меняя гонный бег на галоп.

Киска не отставала, она неслась за добычей с настойчивостью пса и яростью рыси…

Наверное, со временем мы изучим повадки солнечной кошки. Может, и на неё когда-то, пусть не сейчас, а в будущем, но обязательно найдётся свой звёздный охотник. Только похоже, что наш зайчик о том никогда не узнает. Эх, Валька-Валька! Наука требует всё новых и новых жертв, как самый жестокий в мире бог.

Рукописи Хевисайда

(из цикла «Грядущее Завтра»)

«Эйнштейн и Хевисайд стремились создать теорию, которая бы обобщила электромагнитные и гравитационные силы. Эйнштейну это не удалось. По отношению к Хевисайду ничего определённого утверждать нельзя — после смерти учёного в 1925 году его рукописи были похищены».

— Если уж речь зашла о Единой Теории перемещения во Времени, то я бы сформулировал её основной постулат следующим образом, — Володька несколько раз погрузил пятерню в космы жёстких волос и продолжил, — постулат в том смысле, что мы не можем его подтвердить на опыте, остаётся лишь принять на веру. Итак, вот главный принцип: «Информация, перенесённая из будущего в прошлое, не должна помешать возникновению самой себя».

На практике мы сталкиваемся всего лишь с первым следствием моего постулата. Открытия прошлых лет в науке ли, в искусстве ли способны коренным образом менять и наше будущее, и, конечно, настоящее. Например, если бы русские обрели, наконец, всю Велесову книгу, то есть нашлись подлинные писания словенских волхвов — мы совсем иначе осмыслили бы историю собственного народа и роль в ней отдельных личностей.

— Рукописи не горят, — процитировал Валентин Викторович.

— А их всё-таки сжигают!

Был самый обыкновенный майский день 1986 года. День не стоял, потому что время вообще не стоит. Вопреки настойчивым и, как всегда, слишком приближённым прогнозам синоптиков погода решила не баловать москвичей и гостей столицы. Но весна есть весна. Меняется всё, постарел и Бабий городок. Иные дома пошли на слом и осыпали, как бы на прощание, узенькие переулки битым кирпичом. Некоторые ещё стояли, ожидая своей незавидной участи. Рассекая мутные воды Обводного канала, прошла «Ракета». Прибой ударил по гранитным ступеням. Рыболовы сматывали снасти, кошки давно уже отказывались есть местных бычков, остался спортивный интерес.

Три молодых человека, оставив позади клуб «Красный Текстильщик» и чебуречную, миновали Малый Каменный и уселись на скамейке Болотного сквера.

Собеседники продолжали обсуждать животрепещущую тему, но нельзя с уверенностью сказать, была ли она интересна многочисленным пешеходам, одна волна которых направлялась в «Ударник» за покупками, вооружившись сумками и авоськами, вторая, поблескивая фотоаппаратами — к Кремлю.